Святая ведьма - Алексей Калинин Страница 6

— Мыши? У ведьмы водятся мыши?

— Павел Геннадьевич, вы же знаете, что я не колдую. И мышам все равно — кто я. Это люди замечают, — женские пальцы касаются щеки. Клейма.

— Ну ладно, будет тебе прибедняться! — обрывает инквизитор. — Открывай дверь!

Людмила замечает, как из мужского рукава выскальзывает длинный кинжал. Оружие инквизитора — тонкий, как спица, но прочный, как алмаз. Острее скальпеля, с легкостью бензопилы режет кости. Людмила уже много раз представляла, как подобный кинжал втыкается под левую грудь. Она готова к смерти, и ей нечего бояться. Может, поэтому Людмила с улыбкой подходит к двери и спокойно открывает ее?

В ноздри бьет резкий запах рассола. Осколки трехлитровой банки блестят острыми краями, коснись — порежешься. «Соленые огурцы» не потеряли своей формы, Людмила еще раз поблагодарила темные силы за такое хорошее заклинание. Среди рассола и огурцов виднеется слабое трепыхание, будто невидимый домовой проводит пальчиком по лужице. Вот только всех домовых давно вывели, как языческий элемент противный истинному Богу. Много кого вывели, но кроме людей еще остались иные разумные существа. Хотя и в небольшом количестве.

«Успокойся, прошу тебя! Успокойся!» — мысленно кричит Людмила, пока инквизитор подходит к дверям, мягко перекатываясь с пятки на носок.

— Павел Геннадьевич, это у меня закрутка не выдержала. Видимо, банка попалась с дефектом, — Людмила отодвигается в сторону. Старается, чтобы голос звучал убедительно.

— Эх, Людочка, вы все еще пользуетесь консервацией на зиму? Вы меня удивляете. Или вы мало зарабатываете, чтобы позволить себе свежие овощи и фрукты? — инквизитор оглядывает застекленный балкон с рядами банок.

— Ничего не могу с собой поделать. Хобби у меня такое. Одни вяжут, другие вышивают треугольником, а я делаю соленья на зиму. Сама не съедаю, и больше половины раздаю соседям, — Людмила сама чувствует фальшивость улыбки, но Плеть замирает, словно услышала ее мысленные мольбы.

— Мда, надо проверить ваших соседей, — хмыкает инквизитор. — Если они живые и нормальные, то я у вас тоже поклянчу баночку.

— Нормальные-нормальные, даже спасибо говорят. Я как раз скоро еще одну партию огурчиков солить собираюсь, так что могу принести свеженьких.

Вряд ли инквизитор обрадуется, когда захочет укусить хрустящий огурец, но обнаружит вместо него синий палец самоубийцы. Ими Людмилу снабжает патологоанатом Сергей Валяев, помесь сатира с человеком. За это женщина хранит его тайну и предупреждает о грядущих проверках. Да, у секретаря верховного инквизитора есть небольшой допуск к информации о планах других подразделений.

Заклинание наведения образа на мертвые вещи держится гораздо лучше, чем на живых, поэтому вместо пальцев самоубийц инквизитор видит огурцы…

— Хорошо, Людочка, ловлю вас на слове, — об улыбку инквизитора можно порезаться как о кинжал.

— Я постараюсь, — с придыханием говорит Людмила и склоняет голову к плечу. — А если вам не понравится, то… накажите?

Жесткие черты Павла Геннадьевича смягчаются. Даже если он язык проглотит от удовольствия, то вряд ли откажется от «наказания» любимой секретарши. Людмила замечает в его глазах блеск. Сколько еще удастся этот блеск поддерживать? Год, два, три? Вряд ли. Скорее всего отпущен год, а после ждет участь порноактрисы в фильме «одобренном святой комиссией».

А финал у подобных фильмов одинаков. Поэтому надо поторопиться.

Фердинанд

После ухода верховного инквизитора Людмила вновь включает порнофильм, наводит чары ложного образа и кидается к книге Альториса.

Эту огромную книгу она затащила к себе полгода назад под видом телевизора. Вот только весил такой телевизор около сорока килограммов. Затащила сама, дабы не позволить водителю Александру подниматься к ней в квартиру. На обложке из человеческой кожи вытеснены старинные руны, даже один взгляд на них внушает трепет. Людмила ощутила ни с чем несравнимое блаженство, когда открыла книгу в первый раз, разложившись на диване. Словно оргазм, который никогда не испытывала. Или счастье… хотя это слово не было ей знакомо.

Страницы древнего манускрипта почти крошатся в руках. Ветхий пергамент вызывает такое неудержимое чихание, что без медицинской повязки читать невозможно. Желтые страницы таят в себе много тайн и загадок, вряд ли на Земле можно найти другой такой драгоценный артефакт. И этот артефакт был у нее…

Предыдущий владелец был очень хитер и изворотлив, но против Святой Инквизиции ни один гоблин не может устоять. Людмиле повезло побывать в гоблинском жилище за сутки до того, как его избушку подперли снаружи и сожгли вместе с обладателем несметных сокровищ и рукописей. Ведьминское искусство понесло невосполнимую утрату, когда сгорела подборка старинных книг.

Зря гоблин кричал проклятия в адрес Огневой, она его не выдавала. Он и так стоял в планах на зачистку. Да, Людмила стояла и смотрела, как в закопченном стекле мечется зеленая фигура. Стояла и смотрела… А если бы отказалась сопровождать верховного инквизитора, то в избушке метались бы уже две фигуры. Людмила конспектировала. Людмила наливалась злобой.

Зато удалось сохранить украденную книгу, благодаря которой, получается собирать утраченные артефакты. Вот только обращаться с ними надо аккуратно, иначе можно нарваться на очень и очень крупные неприятности.

«Напой плетевище кровяницей и укажь на ворога лютого. Плетевище не остатнется покуда из ворога дух не выпорхнет. Опричь молви словеса сии: «Трасур, гибста, ушийда, мерюд!»

— Трасур, гибста, ушийда, мерюд, — шепчет Людмила над тем местом, где лежит Плеть Калиматры.

Ничего, тишина. Лишь огурцы начинают терять свой вид. Надо будет снова закатывать банки. Людмила проводит рукой по рассолу и находит твердое кнутовище. Это у богатырей был меч-кладенец, а у ведьмы появилась плеть- покладуха. Вот только можно ли пойти с плетью против святых молний, которые поражают нечестивцев на расстоянии двухсот, а то и трехсот метров?

Плеть занимает прежнее место, а Людмила с облегчением выключает монитор и отправляется в душ. Так хочется смыть этот день, начальственные прикосновения, липкие взгляды коллег. Для всех инквизиторов и обычных людей она не человек, а всего лишь три дырки, в которые можно попытаться засунуть свои отростки. А для Людмилы они похотливые создания, которые прикрываются религией и святостью, чтобы творить свои мерзкие делишки. Для Людмилы они убийцы, которые не заслуживают жалости.

Струи воды мягко массируют кожу. Обязательный крем втирается в кожу, крем словно создает броню от выстрелов. Да, это первый крем, состав которого Людмила взяла из книги Альториса, и прогресс налицо — ее нельзя поранить обычной сталью. А вот с наручами она не досмотрела, магическому металлу просто наплевать на все кремы, которые Людмила втирает.

— Эх, Людочка, и что же ты такая красивая? — спрашивает Людмила у большого зеркала, которое отражает ее в полный рост.