Князь механический - Владимир Ропшинов Страница 6
Князь механический - Владимир Ропшинов читать онлайн бесплатно
По решению следователя студент Коновалов отправлен для освидетельствования в клинику для душевнобольных».
— Явный сумасшедший, — сказал князь, возвращая газету.
— Конечно, — согласился Николай Михайлович, — но таких сумасшедших день ото дня все больше.
Между тем они приехали, и железнодорожный служитель, постучав в дверь купе, доложил, что всех приглашенных к государю просят пожаловать в вокзал, где их ждут присланные из дворца автомобили.
— Ну счастливо вам, — сказал, протягивая Олегу Константиновичу пухлую руку с двумя перстнями, Николай Михайлович, — а за мной другой автомобиль прислан. И имейте в виду: все, что я вам говорил про Ники, еще в большей степени относится к Питириму.
— Митрополиту? — удивился Олег Константинович.
— Да, местному митрополиту. Он теперь у государя и государыни вместо Гришки Распутина. Только это особо не афишируется — чтобы дело не кончилось как в прошлый раз.
IIIГосударь встретил Олега Константиновича в парадном кабинете царскосельского Александровского дворца, с обшитыми дубовыми панелями стенами и нависавшими антресолями, скрадывавшими высоту пространства. Был полумрак, и только бильярдный стол ярко освещался висевшей прямо над ним лампой. На нем не играли уже восемь лет: сначала по столу была разложена карта боевых действий Германской войны, а теперь — одновременно Маньчжурского и Балканского фронтов.
Император встал из-за стола и вышел навстречу. Он был таким же, каким князь помнил его со времен последней встречи, на новогоднем балу в Зимнем в начале 1919 года. Николай Александрович вообще не замечал времени и ничем не отличался бы от своих казенных портретов, написанных в начале царствования, но в середине войны он вдруг осунулся и под глазами появились мешки, как будто снарядный голод, который испытывали его солдаты, истощил и самого государя.
Николай Александрович был по обыкновению любезен, расспрашивал о делах на фронте, передавал поклон от Александры Федоровны, которая хотела видеть князя лично, но в этот день занемогла. Князю было неуютно все время чувствовать на своей спине взгляд молча сидевшего в углу митрополита Петроградского и Ладожского Питирима, о присутствии которого сам государь, казалось, забыл, и Олег Константинович с нетерпением ждал, когда же император перейдет к тому, ради чего его пригласил.
Внезапно митрополит, как будто проснувшись, зашелся долгим старческим кашлем. Николай, в этот момент что-то говоривший князю, замолчал и посмотрел на Питирима. Сам князь не стал оборачиваться, предпочтя следить за лицом императора, и, как ему показалось, увидел у того в глазах хорошо запрятанную искру переходящего в ненависть страха.
Митрополит откашлялся и, ни слова не говоря, шаркающими шагами пошел к двери. Дверь скрипнула, а потом хлопнула. Николай посмотрел на князя, как будто он ждал ухода Питирима и теперь мог сказать то самое главное, ради чего вызвал.
— Этот дом, — сказал государь, — я очень люблю его. Я здесь родился. И здесь я могу подходить к окну, смотреть в него на озеро, на парк. Там деревья. А в этом гадком Петрограде к окну не подойти — из моей спальни виден Александровский сад. И там пули. Пули корежили ограду. Ограду заменили, она как новая. Но они втыкались в деревья.
Николай говорил, как говорил обычно, тихим спокойным голосом, но его глаза, всегда вежливо и немного застенчиво смотревшие на собеседника, были теперь пусты, расфокусированы, словно никакого собеседника перед ним вовсе не было.
— Там, под моими окнами, все деревья в шрамах. В шрамах от пуль моих солдат, которые стреляли в мой народ, — продолжал он. — Я читал, как все было. 9 января детишки залезли на деревья, чтобы посмотреть, как я выйду к рабочим, а я не вышел, и по ним стреляли, и они падали, падали с деревьев, как подстреленные воробушки. Рабочие шли ко мне с иконами, с хоругвями, с портретами, с моими портретами, а мои солдаты, моя гвардия стреляла в них. Их жены потом ходили по мертвецким в больницах, выискивая своих мужей, а их там не было, потому что их уже тайно, без отпевания, похоронили в общих могилах. Я читал следственные материалы, накануне они говорили: «А ну как не выйдет к нам царь?» И сами себе отвечали: «Тогда нет у нас больше царя!»
Государь, наконец, сфокусировал свой взгляд на князе.
— Вы понимаете? — спокойно сказал Николай. — Нет у них больше царя. Меня у них нет. Это была точка отсчета всего. Потом — кровь, забастовки, негодяй Витте вырвал у меня манифест о созыве Думы [12], и дальше — все только хуже, хуже, пока не случилось восстания в феврале. Теперь порядок водворен, но… это только такая видимость. Они точат ножи. Они хотят убить моих детей и меня. Потому что у них больше нет царя, понимаете?
В лучах прожекторов, освещавших черное пространство вокруг дворца, падал снег. Государь подошел к князю и обнял его за плечи:
— Ваша семья, Олег Константинович, единственная из всей императорской фамилии воевала не в штабах, а на фронте. Все русское общество смотрит на вас с восхищением, а я вижу в вас того единственного человека среди нас, которому могу довериться. Который кровью своею доказал верность России. Я вижу в том, что вы вернулись из Маньчжурии именно сейчас, перст Божий, потому что чувствую, что в ближайшее время должен буду опереться об вашу руку. Прошу вас — поклянитесь, что не оставите своего государя.
Олег Константинович, удивленный и тронутый словами императора, тихо сказал: «Клянусь». Они стояли друг напротив друга, в одинаковых зеленых армейских кителях с орденами Св. Георгия IV степени. Князь Олег Константинович получил его в 1914 году, когда, возглавив кавалерийскую атаку, первым врубился в немецкий разъезд и получил едва не ставшее смертельным ранение. Император — через год, за то, что при посещении Юго-Западного фронта находился на расстоянии 6 верст от австрийских позиций, побывав в зоне действенного огня вражеской артиллерии.
— Спасибо, — сказал государь, и его голос как будто дрогнул, — я не знаю еще, о чем именно вас попрошу, но попрошу уже очень скоро. Останьтесь пока в Петрограде.
Олег Константинович кивнул. Повисла какая-то неловкая пауза. Князь вытянулся.
— Можете мною располагать, как вам угодно, — сказал он. Николай благодарно улыбнулся.
Когда автомобиль с князем и бароном Фредериксом, взявшимся его проводить, выехал из Александровского парка в сторону Царскосельского вокзала, в кабинет императора вернулся митрополит Питирим. Он вернулся не так, как уходил: просунувши в дверь голову, внимательно посмотрел на государя, словно пытаясь понять, уместен ли он сейчас, и откашлялся. Николай повернулся к нему.
Своей походкой слегка вразвалочку, которую так любили обсуждать его злопыхатели, митрополит вошел в кабинет.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments