Осенние любовники - Анна Данилова Страница 6

– Я думаю, тебе лучше выпить чаю со мной... Тем более что наконец-то мы с тобой остались вдвоем и мне надо тебе что-то сказать...

– Уж не собираешься ли ты наконец выйти замуж за Сережу?

– Я беременна...

– Ну наконец-то, я уж думала, что ты никогда мне об этом не скажешь...

– Ты хочешь сказать, что знала об этом?

– Конечно... Я это почувствовала еще перед отъездом в Лондон. Ты изменилась и внешне, и внутренне... Я даже чуть было не спросила об этом у Сергея...

– Нет-нет! Ему ничего не говори... Я не хочу, чтобы он женился на мне лишь по необходимости... Я дала себе, а вернее, ему – срок. Если в течение месяца он мне не сделает официальное предложение, я порву с ним... Это решено.

– Но ведь он тебе уже делал предложения...

– Все это было не то... Это было – как бы получше объяснить – не официальное предложение, а просто какие-то намеки, фразы...

– Не переживай, думаю, что он уложится в срок...

– А ты можешь пообещать мне, что ничего ему не скажешь? Понимаешь, я хочу, чтобы у нас было все по-настоящему и чтобы он женился на мне не из чувства ответственности, а из-за любви...

– Хорошо, обещаю... А теперь скажи, у нас еще остался торт?

– Опять торт? Ты же разжиреешь, Ната! В тебе уже и так пятьдесят один килограмм...

– Логинов говорит, что это верный признак дистрофии при моем высоком росте, а ты упрекаешь за торт... Что-то я вас не пойму...

После чая она заперлась в кабинете, села за рояль и взяла несколько аккордов. Постепенно из звукового хаоса выделилась грустная плавная мелодия...

На этот раз Наталия оказалась на берегу реки... Она думала об Ирине Литвиновой и хотела увидеть нечто, что могло быть связано с ее смертью, и она увидела.

Бегущую девушку в клетчатой мужской рубашке... Она бежала прямо по земле, босая, с голыми ногами... Лица девушки не было видно... Судя по открывшемуся перед ней пейзажу, была поздняя осень, приблизительно такая же погода, как и сейчас, начало ноября... Ветер, снег с дождем, река рябит и пугает своей свинцовой поверхностью... Слышен вой ветра, шум шагов и тяжелое дыхание... И еще плеск воды... И вдруг возник крупный план: синевато-белое, искаженное до неузнаваемости лицо и воротник клетчатой рубашки... И еще запах... очень странный запах воды, земли, водорослей и чего-то сладковатого и мерзкого, что ассоциировалось почему-то с комарами...

Она вышла из кабинета с неприятным чувством, словно только что наяву видела утопленницу.

Она рассказала об этом Соне.

– Слушай, ты мне лучше такие вещи не рассказывай, а то я чувствую, что не доношу своего ребенка в этих стенах... Такие страсти рассказывать беременной женщине...

– Да, Соня, ты права... Но где мне взять столько мозгов, чтобы понять, при чем здесь эта мертвая девушка, которую я только что увидела? Как можно по таким вот идиотским картинкам вычислить мотив и тем более узнать, кто именно толкнул ее на подобный шаг... Я вот лично, что бы со мной ни случилось, никогда в жизни не брошусь в холодную воду... Разве что если по моей вине погибнет все человечество... Но и тогда какой смысл мне будет расставаться с жизнью, раз меня никто не осудит? Буду себе жить одна... Пока не съем все, что найду на этой планете, не умру...

– А как же насчет того, чтобы потрудиться, чтобы добыть себе пропитание?

– С этим покончено, Соня. Я развратилась окончательно. Обленилась, просто сил никаких нет... Скорее всего от лени-то я и умру... Просто поленюсь открыть холодильник и умру голодной смертью... – Опомнившись, что уже с минуту несет полную ахинею, Наталия усмехнулась: – Я же еще не рассказала о том, что произошло со мной в Лондоне... Ты можешь мне, конечно, не поверить, но и там, в гостинице, на меня напал солдат конного караула с Хорс-Гардс подразделения «Блюз-энд-Ройлз», представляешь?

– Как ты все это выговариваешь?

– Да никак... Звали его очень просто – Гарри. Гарри Робинсон. Мы познакомились с ним на Пиккадилли, и он вызвался быть моим гидом...

– Неужели ты настолько хорошо знаешь английский?

– К сожалению, нет, просто у него отец русский...

Женская гимназия на улице Гончарова, несколько лет назад отреставрированная как памятник архитектуры и представляющая собой большое четырехэтажное здание, всем своим видом напоминавшее рождественский торт, была превращена в престижный лицей, где учились за большие деньги дети богатых людей города.

Рядом с лицеем всегда стояло много иномарок, но только не сегодня, не первого ноября, когда дети были отпущены на осенние каникулы, а учителя собрались, чтобы помянуть погибшую трагически в прошлом году преподавательницу математики Ирину Валентиновну Литвинову.

– Вы на обед? – спросила Наталию солидная дама в темно-красном костюме и с трагическим выражением на лице.

Наталия столкнулась с ней как раз возле гардероба, где стояла в нерешительности, не зная, где же будет проходить поминальный обед.

– Да, меня пригласил Захарченко...

– А это кто?

– Это, если я не ошибаюсь, жених Ирины Литвиновой.

– Ах да, Андрей... Он уже там... А вы кто ей будете, простите? Надеюсь, не журналистка?

– Нет... А с кем имею честь разговаривать? – в тон ей спросила Наталия.

– Как кто, разве вы меня не знаете? Я директор лицея, Марцелова Майя Борисовна...

– Тогда мне придется представиться... – И Наталия протянула даме фальшивое удостоверение штатного работника Федеральной службы безопасности, которое ей помог сделать один клиент...

– Проходите, пожалуйста, – смягчилась Марцелова и даже взяла Наталию под локоть. – Вы уж извините меня, но я должна знать все!

– Разумеется...

Она села рядом с Андреем, который показался ей бледным и взволнованным. Все собравшиеся на обед расселись вдоль длинного прямоугольного стола, и две женщины в белых халатах принялись обносить их тарелками с горячими щами. На столе стояли селедочницы с сельдью, посыпанной зеленым луком, глиняные чашки с кутьей, блюда с пирогами, графины с компотом, корзинки с хлебом, бутылки с выпивкой и стаканы...

Наталия смотрела на все это и не могла взять в толк, зачем было этой даме, акуле (ведь чтобы занять пост директора самого дорогого и престижного в городе лицея, надо иметь острые зубы и быть по натуре хищницей) по своей природе, устраивать этот поминальный обед? Ведь на поминки пришло человек пятьдесят... И, судя по всему, это был в основном преподавательский состав... Тихие, какие-то пришибленные учителя с затравленным взглядом... Создавалось ощущение, словно они и сами не знают, к чему весь этот фарс. Кто такая была Литвинова, что ради нее устраивается этот мини-банкет? Обычная учительница математики, проработавшая в лицее чуть больше года. Быть может, именно в этом и заключается тайна?