Сезон охоты на ведьм - Сергей Иванов Страница 6

Ему вдруг пришло в голову: а не придумывает ли Юля? Проще говоря, не врёт ли? Сколько б его ни ловили на доверчивости, Вадим продолжал даже заведомую ложь принимать за чистую монету. И только затем, вспоминая о прежних обманах, начинал исподволь прощупывать собеседника. И что за радость: дурить голову такому лоху? Впрочем, истории обеих гостий стыкуются настолько, будто они сговорились, – что вряд ли.

– Ничего, – пригрозила Юля, – он у меня попляшет. Я такое ему устрою!..

– Зачем? – спросил Вадим.

– Чтоб ему было плохо, – повела девочка плечом.

– Зачем? – повторил он.

– А почему я должна спускать?

– Что ты за других переживаешь: как бы кому сделать хуже. Лучше о себе подумай.

– Но если мне хорошо, когда ему плохо? Он ещё заплатит – за всё!

– Ты что, сильней его, – спросил Вадим, – или умнее? Куда ты лезешь?

– И всё равно я ему устрою: ткну харей в собственное дерьмо!..

– Можно быть стервой либо дурой, – попытался рассердиться Вадим. – Объединять в себе обеих – накладно. Когда на тебя разогнался бульдозер, разумней убраться с его пути.

– «Разумненький Буратино», – сказала Юля. – Живёшь тихо, не высовываясь, в своё удовольствие. По ночам трахаешь кого захочешь, благо дурочек вокруг полно, – стоит по головке погладить да мослами потрясти. Ты – кобель, да? Кобелино!..

– «Ума нет – считай калека», – заметил он. – Не понимаешь, что заступила на чужую территорию? Твоя свобода кончается возле моего носа!

– Это самая выступающая твоя часть?

– Если не считать груди.

– Но ведь для избранных ты оттопыриваешь ещё кое-что? И как тогда насчёт свободы?

– Слушай, солнышко, – заговорил Вадим, – я ведь не обязан перед тобой оправдываться, потому что, слава богу, у меня хватило ума… – Он заставил себя притормозить, почувствовав, что избыточно многословен, а значит, именно оправдывается. – Короче, тут нет криминала, – решительно сказал он. – Алиса – давняя моя приятельница, а здесь ночует потому…

– Ну понятно! – перебила Юля. – Почему по старой дружбе не перепихнуться разок-другой? Никому от этого не хуже, а для здоровья полезно. Опять же теплее вдвоём!.. Что, не так? – Она отрывисто засмеялась. – Потрахаться, чайку испить, снова потрахаться, обсудить постановку или передачку, ещё раз потрахаться под задушевную беседу – а всё это вместе называется встречей друзей, да?

– Теперь ты и вправду меня рассердила, – болезненно улыбаясь, сообщил Вадим. – А делать это не стоило: больше я не стану тебя щадить.

– Сейчас уписаюсь с испугу!..

– Я понимаю, тебе плохо, – продолжал он. – Но ты хоть что-то сделала, чтоб избежать неприятностей? Либо как-нибудь их побороть? Ты умеешь только скандалить и ныть. Мечешься от билдеров до воображенцев, вертишь хвостом перед юнцами и стариканами, страдаешь из-за отсутствия смысла – но кто за тебя станет его добиваться? Даже любить по-настоящему ты не умеешь: чуть что – лапки кверху. И все вокруг виноваты – только не ты!..

Старый мудрый… дурак, сказал Вадим – уже себе. Что ты несёшь? Кто и когда хотел знать о себе «всю правду и ничего кроме»? Кому она вообще нужна?

Однако отступать было поздно. И Юлька уже смотрела на него иначе, хотя спрятаться от её взгляда хотелось по-прежнему.

– Ну почему ты такой? – спросила она.

– Собственно, какой?

– Блаженный, что ли. Ты безопасен и надёжен, рядом с тобой расслабляешься. Но остальные-то другие, и каково после тебя возвращаться к ним – ты подумал? Вот если б ты брал под крыло на всё время…

– Я бы, может, и брал, да размах крыльев не позволяет, – сказал Вадим. – И пойдёт ли это на пользу? Во всяком случае, я никому своё общество не навязываю.

– Это что, предложение убираться?

– Ни в коем разе! – испугался Вадим очередной неловко выстроенной фразы. (Сколько раз обжигался!) И что они такие мнительные – слова нельзя сказать, чтоб не извратили! Да ещё из всех мыслимых толкований выберут самое для себя оскорбительное и будут стоять на нём вмёртвую, сладострастно поворачивая воображаемый нож в воображаемой ране, точно завзятые мазохисты. И все попытки выправить ситуацию будут её усугублять, словно им вправду доставляет наслаждение себя мучить, а через себя и его – виновного в неуклюжести, но уж никак не в злом умысле.

А девочка уже выбиралась из ванны, разбрызгивая воду.

– Слушай, прекрати! – потребовал Вадим. – Что за детство, в самом деле?

Не отвечая, она наспех обтёрлась, выскочила в прихожую и стала вколачивать маленькие ступни в босоножки. На всякий случай Вадим перекрыл вход на кухню, где сушился её сарафанчик.

«Всё-таки придётся оправдываться, – подумал он, уже готовый смириться. – Правда, не с моими талантами этим заниматься, и вины за собой особой не вижу, но куда денешься? Эх, грехи мои, грехи…»

Однако Юля не дала ему даже такого эфемерного шанса.

– Я позаимствую твой плащ, – сухо сообщила она, сдёргивая с вешалки дождевик. – При случае верну.

– Ты что надумала? – заволновался Вадим. – Эй, ты куда? С ума сошла – там же ночь!..

Молча она устремилась к выходу. Разведя руки, Вадим попытался её задержать, но Юля попросту отпихнула его в сторону, и конечно, он не решился применить против девчонки силу, хотя мог вздёрнуть её за шиворот, точно котёнка. А Юля уже исчезала за дверью.

«Господи, будет мне покой? – в отчаянии подумал Вадим. – Пора и мне в монастырь, как Ларисе, – вот там смогу наконец предаться раздумьям и творчеству. Чёрт, хоть разорвись!..»

Метнувшись в комнату, Вадим выдернул из шкафа «семисезонную» куртку, уже облезлую, но, к счастью, не выброшенную, и пару увесистых ботинок на толстых подошвах, тоже заслуженных, оставшихся ещё с той, настоящей зимы. Пока натягивал их, вкратце разъяснил Алисе ситуацию, с ходу отметая её испуганные возражения. Впрочем, оказалось это не просто.

– Как это называется, а? – негодовала она то ли в шутку, то ли на полном серьёзе. – Ты бросаешь меня!..

– За крепкими стенами, в тёплой кровати, – прибавил он успокаивающе. – А каково Юльке под дождём и снегом?

– Какое мне дело до твоей сучки? – огрызнулась женщина. – Да пусть её Мститель слопает – мир не обеднеет!

– Типун тебе на язык, – испугался Вадим. – Знаешь ведь: «не рой яму…»

Затем бросился вон из квартиры, уже на бегу набрасывая куртку и стараясь не слишком топотать. Конечно, Юли не оказалось ни в коридоре, ни на лестнице – по его прикидкам, сейчас она должна миновать проходную. Потом скорее всего поскачет к шоссе, чтоб остановить машину, – а кто сейчас ездит, кроме блюстов да крутарей? Первых ещё можно напугать отцом, но со вторыми придётся договариваться – это в лучшем случае, если согласятся на честный обмен. Однако другой маршрут ещё хуже: напрямик через одичалый парк, мимо брошенных домов и старого кладбища, – и это при разразившейся грозе, вкупе с дождём и мокрым снегом, под завывание ветра и громыхание молний. Да в хилом плащике на голое тело, почти босиком… бр-р-р.