Куба, любовь моя - Михаил Ахманов Страница 6

Полковник вытащил пистолет и передернул затвор. У него была «беретта» с магазином на пятнадцать патронов – хорошее оружие, но калибр маловат. К тому же я знал, что, несмотря на мои советы, он будет стрелять не в голову, а в ноги и грудь – такой уж рефлекс у военных. В случае схватки с упырями Анна со своим клинком была полезнее Кортеса – она, по крайней мере, знала, как бить и куда.

Мы пересекли плато, пробираясь между камнями, кустами и кактусами – на их плоских зеленых лапах размером со сковороду торчали устрашающие колючки. За этой живой изгородью, у самой скалы, неясной тенью обозначились руины: две каменные стенки, сходившиеся под прямым углом, часть кровли, остаток узкого окна и фундамент из скрепленных почерневшей известью глыб. Строение было небольшим, восемь шагов в длину и шесть в ширину. Камни в стенах почти не отесаны – вероятно, их подобрали тут же на плоскогорье и пустили в дело. В одну из стен вставлен обломок, отшлифованный более тщательно, и на нем выбит крест -только крест, без всяких надписей.

Внутри периметра растительности не оказалось, а камни из рухнувших стен были сложены рядом с фундаментом.

– Я тут немного расчистил, – пояснил дон Луис, снимая с плеч рюкзак. – Собирался нанять рабочих, заложить раскопы, но не получилось. Он не позволил.

– Он? – Я окинул взглядом древние развалины.

– Да. – Археолог подвел нас к камню с выбитым крестом. – Он лежал здесь.

В том, как было сказано это «он», ощущалась целая гамма переживаний: грусть, сожаление, неутоленная жажда исследователя и, несомненно, мистический ужас. Дон Луис Барьега боялся! Что же могло его напугать?..

У моих ног темнела могильная плита с грубо обитыми краями. Ее поверхность тоже была отшлифована, и на ней высекли крест, такой же, как на вделанном в стену камне. Ни имени, ни дат рождения и смерти, ничего… Анна присела, коснулась плиты ладонью, словно желая нащупать невидимые письмена. Потом подняла глаза на археолога.

– Кем он был, дон Луис?

Барьега пожал плечами.

– О том, милая сеньора, известно лишь Господу. Если бы я мог изучить его одежду, доспехи, оружие… или хотя бы сфотографировать… Но аппарата с собой у меня не оказалось. Я, собственно, не рассчитывал что-то здесь найти, был, как говорится, в слепом поиске, ловил удачу… А что поймал, сам не знаю!

Он раздраженно пыхнул сигарой, сунул мне кирку и взялся за ломик.

– Помогите мне, дон Педро. Отвалим этот надгробный камень.

Мы сдвинули плиту. Под ней открылась узкая щель глубиною в рост человека, вырубленная в каменистой земле. Ее стены еще сохранили следы орудий, зубила или той же кирки, и казались прочными – ни земля, ни камешки не осыпались. На дне чернели древесные остатки, в которых я безошибочно распознал гроб. Скорее всего дубовый, скрепленный проржавевшим железом.

Анна и полковник, склонившись над яминой и энергично жестикулируя, затараторили на испанском. Барьега вытащил из рюкзака фотоаппарат, пластиковые контейнеры, кисти, набор лопаток и скребков. Затем он принялся снимать – стены, остатки крыши, камни с крестами, разверстую могилу, полуистлевший гроб… Кажется, он не надеялся попасть сюда еще раз и решил воспользоваться случаем.

– Что это значит, дон Луис? – спросил я на своем пиджин-инглише. – Что это за строение? Церковь?

– Часовня, возведенная над прахом умершего, – пояснил археолог. – Судя по способу кладки и некоторым другим деталям, примерно шестнадцатый век или начало семнадцатого. Только праха в ней не оказалось. Представляете, друг мой, четыреста лет прошло, а вместо праха – мумия! Ну усох слегка мертвец, а так будто вчера похоронили. Это в нашем-то тропическом климате!

– Меня интересуют детали. Как он выглядел? Во что был одет? В каких годах преставился?

– Мужчина лет шестидесяти, крепкого телосложения, смуглый, бородатый, в камзоле, штанах и сапогах. Несомненно, испанец, конкистадор, но не из простых! При нем были шпага, перевязь, золотые украшения… Одежда богатая, подобающая гранду. Ткань и кожа, разумеется, истлели, клинок проржавел, но у покойника – ни следа разложения… Я бы даже сказал, что возрастные изменения были не так уж заметны. Чудеса!

– Что случилось дальше?

– Я был потрясен! Задвинул плиту на место и помчался в Каримбу за инструментами и фотоаппаратом. Уже темнело, так что я прибыл к часовне со всем снаряжением на следующий день. Представьте, могила была пуста! И знаете, дон Педро… – Археолог оглянулся на Анну и Кортеса и понизил голос: – Знаете, сеньор, я не так уж религиозен… Но когда я стоял здесь и всматривался в эту пустоту, глядел на сгнившие останки гроба и задавался вопросом, где же умерший… – Он передернул плечами. – …я вдруг ощутил, как могильный холод охватывает меня… Это было ужасно! Я понял, что мне грозит опасность, что я не должен находиться здесь… Жуткое, гнетущее чувство! И я сбежал, дон Педро, я сбежал! Я, Луис Родриго Фернандо Барьега, вскрывший столько могил, что их хватит на целое кладбище!

– Ваше счастье, что сбежали, – буркнул я. – Благодарите свою интуицию.

Опустив аппарат, археолог уставился на меня.

– Вы в самом деле полагаете, что он…

– Существование вампиров давно уже не страшная сказка, – ответил я. – Хотя готов признать, что случай необычный. Обычно они не спят в гробах по четыреста лет, а живут и кормятся, причем весьма активно. Есть гипотезы, кто он такой?

– Десятки гипотез, – с кривой усмешкой произнес дон Луис. – Здесь, на Кубе и на Гаити, звавшейся в старину Эспаньолой, и на материке от Калифорнии до Чили было столько испанцев из знатных семей, столько проходимцев, авантюристов и военачальников, что список занял бы не одну страницу. Суровые люди, должен признаться, жестокие и без всяких моральных принципов. Чуть запахнет золотом, и кровь рекой польется… убийство на убийстве, предательство на предательстве…

– Подходящий материал для упырей, – пробормотал я и покинул развалины часовни. Дон Луис, орудуя скребками и лопатками, брал пробы дерева, земли, камней, Анна с полковником ему помогали, а я, укрывшись в тени, обдумывал ситуацию. Древний склеп и пустая могила не страшили меня – трудно испугать того, кто знает Великую Тайну вампиров, кто бьется с ними много лет и даже – прости, моя любимая! – кое-кого поил своей кровью. Так что неприятных ощущений, спасительных для дона Луиса, я не испытывал, но, говоря по правде, был изрядно удивлен. Вампирам случается впасть в состояние, похожее на летаргический сон, – но чтобы на четыре с лишним века!.. Странный случай! Те древние монстры, что познакомились с моим клинком или с пулей «шеффилда», прожили сотни лет – возможно, иногда впадая в спячку, но уж никак не на столетия. Я перебирал в памяти их имена: Малюта Скуратов, он же Пашка-Живодер… Цезарь Борджа, герцог Валентино… мамзель Вивьен Дюпле, полюбовница Дракулы… графиня Эльжбета Батори, открывшая мне Тайну и потому еще живая… Были и другие чудища, до которых мы еще не добрались, и за каждым тянулся сквозь время кровавый след, прерывавшийся не больше чем на годы или пару десятилетий. Да и то лишь потому, что мы не знали, где и под какими именами злодействовал древний упырь триста или двести лет назад.

Конец ознакомительного фрагмента