Паучья лапка - Владимир Перемолотов Страница 6

Он, кажется, уснул. Во всяком случае, мир вокруг него пропал, а потом изменился. Цветы над его головой отцвели, и теперь над головой змеились драконы. Кольца их тел взблескивали чистым золотом. Он не успел оглядеться. Рядом раздался голос.

— Ты пещерник?

Сон вернул силы. Он шевельнул губами. На них еще ощущался вкус меда. Избор вспомнил, что значит слово «голод». Тело казалось пустым и легким. Где-то рядом прожужжала муха и он проводил ее голодным взглядом.

— Ты пещерник? — повторил голос.

Муху было видно, а вот говорящего — нет.

— Покажись — прошептал Избор.

— Лекарь?

Откуда-то сбоку появился бритоголовый человек. Рассматривая его, Избор задержался с ответом. Бритоголовый выжидательно смотрел на него, поигрывая плетью. Сам-то он ни волхвом, ни лекарем он конечно не был.

— С такой то рожей только в волхвы — подумал Избор. Он и сам в волхвы не записывался и поэтому легко мог догадаться, что перед ним воин и воин не из слабых. Бритоголовый был им от сверкающей макушки до кончиков сапог, на которых блестели полоски кожи, вытертые стременами. Грудь бугрилась мускулами, пышными, словно девичьи груди, плечи, покатые как гранитные валуны, выпирали из кожаной безрукавки. И еще было видно, что у него совсем не было терпенья. Пальцы комкали мягкую кожу плетки, сгибая ее пополам.

— Ну?

— Скажешь «нет» — ведь убьет. — Подумал Избор. Случайно воскреснув, он уже не хотел вновь погрузиться в небытие. Лысый был прост, как лавка, на которой сидел. Избор уже чувствовал, какого ответа он ждет, но молчал, хватая воздух пересохшим ртом. Это давало возможность подумать.

— Коли он тут самый умный, то если назовусь волхвом, — соображал он — проверять некому будет. Своего волхва, похоже, тут нет…

— Так ты волхв, или христианский святой?

— Я святой? — неприятно удивившись подумал Избор. Так его еще не обижали. Видывал он христианских святых, живших в монастырях под Царьградом, под сильной рукой базилевса, но никогда и подумать не мог, что будет похож на одного из них. Даже если смотреть издали.

— А разве похож? — прошептал он.

Но от него ждали не вопроса, а ответа.

— Значит ты волхв — утвердительно сказал лысый. Он повернулся к дородной женщине стоявшей чуть поодаль и сказал.

— Он самый. То, что нужно. Зови Чичак.

Бритоголовый встал, освобождая место. Вместо простецкой лавки, на которой он только что сидел, слуги внесли украшенное резьбой кресло. У Избора екнуло сердце. Это вполне могло быть началом неприятностей. Если на простой лавке сидел простой как эта же самая лавка воин, то на таком кресле должен сидеть…

Он глубоко вздохнул, собираясь по необходимости или драться, или потерять сознание. На всякий случай он закрыл глаза, ловя ушами тяжелую стариковскую поступь, но услышал только шелест материи. Избор ждал старца, но приято ошибся. Пришла женщина. Она села рядом с ним, так, что бы он, не кося глазами, мог ее разглядеть. Женщина молчала, собираясь с мыслями, молчал и Избор. Оно и понятно. Вот уж кому-кому, а ему говорить было совсем нечего.

— Прости великий, что оторвали тебя от благочестивых размышлений, — наконец сказала она — но нам нужно твое умение, пещерник. Мы много слышали о нем от жителей этого края.

Такое начало Избору определенно понравилось. В нем нуждались, а это значило то что, скорее всего, сразу его не убьют, а сначала попробуют договориться. Он посмотрел на женщину уже не как на врага, а как на…женщину. Богатая одежда не скрывала упитанной фигуры. От нее пахнуло чем-то удивительно приятным — молоком, медом, жареным мясом. Глядя на молочно-белую кожу и приятные для глаза выпуклости, Избор толчком ощутил огромное, почти животное желание.

В животе скрежетнуло, словно там камень ударил по камню. Запах вкрадчиво, через ноздри заполнил все его существо и, не имея ничего другого, брюхо занялось им.

— Мяса дайте — грубо сказал Избор, за неимением еды заталкивая в брюхо запах и слюни — Поесть… Разговоры потом.

Звякнул колокольчик, и желания Избора начали исполняться. Перед ним появлялись блюда с мясом и зеленью, кубок с чем-то шипучим. Запах съестного ударил по ноздрям. Он по-звериному заворчал и набросился на еду. Первые несколько мгновений ему казалось, что даже ворчание не могло заглушить гулких ударов, отдающихся внутри него эхом, когда первые, еще не пережеванные куски мяса упали в пустоту желудка, но потом все наладилось. Колокольчик в руках женщины звенел почти непрерывно, и с той же волшебной скоростью, что блюда появлялись перед ним они и исчезали в его желудке. В дело пошло все — и рыба и птица и овощи и фрукты. Утолив первый голод, он стал разборчивее, ел уже не все подряд, а с выбором. Осматривался, давая работу не только брюху, но и голове. Нужно было готовиться к разговору. Его не торопили, только с удивлением смотрели, как пустеет стол перед ним, наверное, приписывая это его волшебной силе…

Пока он ел, никто не проронил ни слова. Они молчали, словно надеялись, что пещерник прочтет их мысли или что он в своих размышлениях о Высоком и Вечном уже подумал об их неприятностях и прямо сейчас даст ответы на все вопросы.

Но Избор благоразумно молчал, потому что читать мысли еще не научился.

— Что им от меня нужно? — соображал, обсасывая кость — Что я умею? Мечем махать… Дружиной командовать могу. Так ведь у них таких своих, наверное, хватает.

Жизнь его нельзя было назвать скучной. В ней всегда было место драке или благородному поединку. Он владел мечом, булавой, копьем, метательными ножами, стрелял из лука. Мог биться и пешим и конным, в строю и один на один, но все это сейчас было бесполезным. Тем, перед кем он сидел, нужен был не воин, а волхв. То есть совершенно другой человек.

Наконец он откинулся назад и блаженно закрыл глаза. В набитом брюхе кишки, словно волки, бешенные от зимней бескормицы, грызли мясо. А в голове вертелась мысль, что в этом мире проходит все, в том числе и желание хорошо поесть.

Все еще с закрытыми глазами спросил.

— Ну, что у вас? Просьбы, пожелания?

Требовалось от него не так много.

Только это не имело, к сожалению, для него никакого значения. Так как он не мог сделать даже такой малости, что была нужна этим людям. Нужно было вылечить человека. Княжну.

Он открыл глаза.

— От чего?

Была у него слабая надежда, что у этой княжны колотая или рубленая рана, ну может еще вывих или перелом… Приходилось все-таки пользовать.

— Хороший вопрос. — сказал бритоголовый — Если на него ответишь, считай на половину вылечил.

— Замолчи, Ханукка — оборвала его женщина. На Избора она смотрела осторожно, с опаской. Он почувствовал, что женщина боится его. Не как мужчину — рядом стоял Ханукка — а как часть той страшной и непонятной силы, которая превосходила по мощи власть князей и каганов и от которой и Ханукка не защитит. Он посмотрел на нее. Она побледнела, часто задышала, коснулась какой-то безделушки на шее, наверное, отгоняя злых духов. Избор усмехнулся.