Отрок московский - Владислав Русанов Страница 6

– Вовсе они не вилы… – слегка обиделся Никита, услышав обидное такое прозвище любимого оружия. – Хотя в Чиньской земле и вилами сражаются, и лопатами, и даже граблями. Мне учитель рассказывал.

– Граблями?! – звонко рассмеялась Василиса. – Это как?

– Граблями и у нас смерды дерутся, случается, – весомо заметил Мал. Как оказалось, старик не только смотрит по сторонам, но и внимательно прислушивается к разговору. – И вилами. И лопатами, случается. Как браги напьются…

– Видел и я, как смерды вилами дерутся, – закаменев лицом, ответил Никита. – Мой стрый [22]двух нукуров вилами завалил, когда наши выселки грабили. А после браги как-то не приходилось замечать.

– Смерд и есть, – пожал плечами Мал. – Не проще ли отдать было то, чего хотели?

У парня невольно сжались кулаки, и правая рука поползла по поясу в поисках рукоятки меча. Но он вовремя вспомнил, что девушка, хоть и посулила дать им с Уланом оружие, не торопилась выполнять обещания. Зато сама ехала при сабле. Да и старик вооружился, что называется, «до зубов». Кроме меча, широкого «чухонского» ножа на поясе, еще одного – засапожного, короткого лука в сагайдаке с полным колчаном стрел, он тянул на себе еще кистень, засунутый сзади за перевязь, и топор, привязанный к задней луке.

– Это тебе, холопу, легко хозяйским добром распоряжаться! – срезал он обидчика метким словом. – А попробовал бы своим горбом нажить!

Язвительное замечание зацепило дедка гораздо сильнее, чем могло бы показаться на первый взгляд. Он рванул повод, разворачивая саврасого коня. Выкрикнул, побагровев лицом:

– Ты кого холопом обозвал?!

– Тебя, а что? – скривился Никита.

– Ты – недоносок! Заморыш московский! – Глаза Мала налились кровью, выпучились. – Я тебя, крысеныш, сейчас по-свойски проучу…

Он схватился за плеть, одновременно ударяя пятками в конские бока.

– Стой! – взвизгнула Василиса, бросаясь наперерез.

– Назад! – крикнул Никита, заметив, что татарчонок направил своего коня прямиком в бок саврасому.

Они успели одновременно: парень схватил друга за шиворот, едва не выдернув из седла, а девушка поймала запястье Мала.

– Пусти, я этого щенка таки высеку! Давно хотел! – рычал старик, но вырывался не слишком старательно. – Давно проучить его надобно…

Улан-мэрген выровнялся в седле, виновато потупился, но ответил дерзко:

– Не к лицу баатуру терпеть обиды и спускать оскорбления!

– Отъедь в сторонку! – прикрикнул на него Никита. – Я за себя сам постоять могу!

Татарин дернул плечом, но ослушаться не посмел.

– Сосунок… И один, и второй – сосунки! – брызгал слюной Мал. – Как посмели на меня… Да я втрое старше! У меня ран только на службе князевой…

– Остынь, кому говорю! – прикрикнула девушка. И повернулась через плечо к Никите. – Ты, москвич, старого дружинника обидел! Рабом назвал!

– А кто ему право дал моих родичей позорить? Его там не было, когда ордынцы нас резали. Его там не было. Никто из княжеских дружин не прискакал на подмогу. Только Горазд пришел…

Старик глубоко вздохнул, расслабил занесенную руку.

– Езжай, остынь, – напутствовала его Василиса, а после неторопливо и веско сказала Никите: – Твои выселки какой князь защищать должен? Юрий Данилович?

– Нет. Михаил… свет Ярославич, – не сдержал ехидства парень.

– Так что ты смоленскому дружиннику в вину ставишь, что порезали вас ордынцы?

– Не я первый начал…

– А еще холопом обозвал!

– А откуда мне знать было, что он из дружины?

– А спросить?

– Так он нос воротит! Не поймешь, что ему не нравится…

Девушка вздохнула.

– Это он из-за меня. Головой он за меня отвечает, а я, видишь, какая непослушная.

– Да уж…

– Когда я с вами удирать из Смоленска задумала, слово с него взяла, что пять дней батюшке ничего не скажет, а потом – как хочет. А он уперся, что никуда меня одну не отпустит. Уговаривал долго, чтобы выбросила дурь из головы. Да меня разве уговоришь?

– К воеводе Илье в разъезд ты тоже так напрашивалась, а он ничего сказать не мог?

– Тоже, – она усмехнулась лукаво. – Ну, не совсем так, а все-таки…

По легкому румянцу, вызванному, по всей видимости, не морозом, Никита догадался, что к Илье Приснославичу взбалмошная девчонка применяла другие подходы, нежели к старому дружиннику. А суровый воин размяк и за улыбку готов был многое простить ей. Вот любопытно узнать, кто же ее отец? Почему разрешал верхом скакать, саблей и самострелом баловаться? Ведь девице, боярской дочери, пристало сидеть в тереме у окошка, вышивать да скучать, ожидая жениха. Ну, иногда погулять по саду в сопровождении подружек и дворовых девок, поводить хороводы, покачаться на качелях. Но скакать бок о бок с вояками?! Когда-то давно, люди говорят, на Руси встречались девицы, сражавшиеся наравне с мужчинами. Звали их поляницами. Так то когда было? Во времена Святослава Игоревича, а то и раньше, когда на восточных рубежах земли Русской вставали заслоном против печенегов былинные богатыри. Это уж после людская молва приписала их подвиги ко времени княжения Владимира Красно Солнышко. Ну да ладно… То дела давно минувших дней. А откуда поляница самая настоящая взялась в Смоленском княжестве? Кто такую воспитал?

Никита так простодушно и ляпнул, глядя прямо в лицо Василисы:

– А кто твой батюшка? Ты ни словечком не обмолвилась за всю дорогу.

– А тебе какое дело? – выгнула бровь бойкая девчонка, хотя тень озабоченности и скользнула по ее челу. – Кем бы ни был, тебе ли не все равно?

– Да я так… Любопытства ради, – растерялся парень, не ожидавший такого отпора.

– А любопытной Варваре на базаре нос оторвали! Не говорю, значит, нельзя говорить! И нечего не в свои дела лезть! Все вы москвичи одинаковые!

– Я не москвич… – попытался робко сопротивляться Никита.

– Ну не москвич, а тверич! Велика ли разница? Ишь ты! Батюшка мой ему понадобился!

«Во разгорелась, – подумал ученик Горазда. – Будто сухая солома. Такую попробуй затронь ненароком, потом всю душу прогрызет…»

Он пожал плечами и попытался отъехать в сторону, чтобы не мозолить раззадорившейся девчонке глаза, но Василиса не унималась.

– Это ж надо! – воскликнула она, потрясая в воздухе кулачком. – Ему мой батюшка нужен! Сватов, что ли, засылать надумал?

Никита вспыхнул: «Еще чего не хватало!»

– Глупости говоришь, – промямлил он. – Вот уж точно – волос долгий, ум короткий.

– А ты не подумал, что сидел бы без моего короткого ума в порубе у Александра Глебовича? Или нет! Тебя давно бы уже тверичам с воеводой Семеном выдали. Легче тебе было бы, чем со мной по дороге ехать да выспрашивать меня, тайны выпытывать?