Пора предательства - Дэвид Кек Страница 6

Дьюранд поглядел мимо Дорвен на тонущие в тени лица крестьянок — коренастых и крепких, под стать мужчинам вроде Одви и Одмунда. Дорвен светилась среди них, точно лилия среди крапивы. Вокруг смыкалась тьма.

— Жену старого герцога видят всякий раз, как Гирету грозит опасность — и она подходит к нашей двери каждую ночь с поры зимней Странствующей Луны. Нам остается лишь ждать и смотреть. Ламорик не слушает, но и спать не может. — Дорвен на миг умолкла. — Большинство людей не осознает того, что видят прямо перед глазами.

— Как ее звали? — спросил Дьюранд.

— Аралинда, вот как, — ответила Дорвен, слегка покачнувшись. Зима была долгой и трудной.

Дьюранд кивнул.

— Аралинда.

Деревенские женщины переглянулись.

— Мне пора возвращаться, — выдавил Дьюранд.

Дорвен потупилась.

Когда Ламорик уходил от ворот Баррстон-Уоллса, размокшая земля застыла. Горстка рыцарей, зевая и спотыкаясь, шагала за ним вслед, и под ногами хрустел иней. Ламорик спешил; бедному Одви пришлось произнести молитву Первой Заре прежде, чем в тумане завиднелся хотя бы слабый проблеск света. Каждый листик, каждая травинка ощетинились ледяными иголками.

— Хорошо морозным утром! — Изо рта Ламорика вырывались облачка пара. — Все равно что сотворенное нами самими мироздание: игрушка в наших руках. Как будто мы на острове, а весь Древний Эррест ушел под воду.

Лысый Бейден, оскалив оставшиеся зубы, зарычал из глубин лохматого пледа. Он был похож на притворяющегося бабушкой волка из детской сказки.

Берхард подмигнул здоровым глазом.

— Скажете нам, когда придет утро, чтобы мы невзначай не пропустили? Вы вообще спали?

Ламорик нервно улыбнулся.

— Вы спали? — настаивал Берхард. Взгляд Конзара был подобен блеску меча. Эта безумная спешка свиту Ламорика отнюдь не радовала.

— Ребята, — произнес молодой лорд, — призыв не мог бы прийти в более подходящее время. Не успеет сойти на убыль эта луна, как сезон турниров уже обернулся бы против нас. И вы разлетелись бы на все четыре стороны, не отрицайте. Нам привалила удача. Не стоит жаловаться, это не окупается.

Рослый Оуэн изогнулся сразу обеими руками почесать блошиный укус меж лопаток. Руки у него были, как у обезьяны. Во рту блеснул золотой зуб.

— В последнее время вообще мало что окупается.

— Мы предстанем пред Троном Орехового дерева, — предвкушал Ламорик. — Я преклоню колени и вложу руки в ладони Рагнала. Будет пир. Люди вас вспомнят. Оуэн, Бейден, Конзар, Дьюранд — надеюсь, у вас у всех есть приличные сюрко.

Нестройная процессия двигалась по извилистой тропе, что вела от вершины утеса Баррстон-Уоллс к лачугам Баррстонской гавани. Скот еще не выгнали из хлевов на пастбище, но путники миновали жерновые мельницы. Из тысяч каменных глыб, вырезанных из копей в древности, небольшие осколки каждый год рассыпались по дорогам. И теперь на обочинах лежал и груды камней, похожих на головки плесневелого сыра. Иные растрескались, иные побились, иные поросли мхом. Это и был Баррстон.

— На кого — на кого, а на меня вина в промедлении не падет. Надо бы нам как следует рассмотреть корабль. «Выпь». Одрик? Одмунд? Как там его? Он сказал, корабль готов. И река свободна ото льда.

Кое-кто в отряде обменялся неспокойными взглядами. Ламорик выглядел еще более изнуренным, чем обычно.

У пирса ждал довольно просторный корабль, бело-синий на ровном зеркале воды. Дьюранд прикинул, что от высокого, загнутого носа до кормы не меньше сорока футов. Утесы Баррстон-Уоллса отрезали от Майденсбира ровную бухту, хотя и сами они, и стоящая на них твердыня с пирса казались лишь темными сгустками в облаках.

Ламорик выступил вперед. Сваи пирса задрожали, по воде разошлись зыбкие круги.

— Вы все знаете, как славно мы потрудились прошлым летом. Знаете, чего нам это стоило. Мы спасли короля Аттии. — Спутники Ламорика настороженно закивали в ответ — от железного Конзара до похожего на волка Бейдена. К планширу «Выпи» тянулись узенькие мостки. Ламорик ступил на них. — А теперь мы везем ему послание.

Он собрался уже шагнуть на корабль.

И словно очутился в центре бури.

Огромная стая скворцов вылетела из пустого трюма «Выпи», заполнив небо трепетом крыльев и пронзительными криками. Ламорик пошатнулся — и упал в стылую неподвижную воду.

Дьюранд и Конзар, как один, прыгнули на пирс, потянулись вниз, к облаку брызг. Пластины тонкого льда трещали и крошились. Дьюранд ухватил неистово бьющую по льду руку за кисть — и в несколько решительных рывков они с капитаном высвободили своего дрожащего господина из ледяной западни.

— Ничего, без лишних пассажиров легче пойдет, — сплюнул Ламорик и, подтянувшись на руках, вылез. В глазах его сверкал настороженный, пугливый огонек, точно у дикого зверя.

— Кон, — окликнул Ламорик, — я тут разберусь, а ты давай действуй. Найди капитана, убедись, что у него хватает гребцов. Бейлиф должен снабдить нас провизией — один Владыка знает, что он имеет в виду. Может, лягушек. — Дьюранд попытался накинуть ему на плечи свой плащ, но Ламорик усмехнулся: — Оставь. Хотя бы один из нас заслужил сухой плащ.

Они повернулись — и обнаружили толпу словно примерзших к земле крестьян. Ряды мужчин и женщин стояли, сжав руки в кулаки и выставив пальцы, сложенные знаком Небесного Ока. Они лицезрели знамение на знамении. Ламорик прошелся меж них, картинно махая и улыбаясь.

Дьюранд глядел своему господину вслед, гадая, что у того на уме.

* * *

Когда сгрузили поклажу, деревенские женщины принялись носить на борт железные амулеты и молча втирать жир в длинный изгиб форштевня. Грузчики потащили в брюхо «Выпи» припасы.

Один из жителей Баррстона, в завязанной под пышной бородой шапке из овчины, играл роль надсмотрщика. Капитан Одемар. Был он такой же квадратный и приземистый, как вся его родня, с такими же неправдоподобно огромными кулаками.

— Что это они делают на носу? — спросил Ламорик. Крестьянки как раз ринулись туда с дока.

Похоже, Одемар не на шутку удивился тому, что его будущий груз вообще умеет разговаривать.

— Жир девяти крапивников… ваша светлость.

Голос его напоминал скрежет камней.

Берхард широко улыбнулся и почесал косматую бороду.

— Они ж не тонут, крапивники-то. Да, говорят, оно так, но ведь крапивников убивать нельзя, ни за что, разве только…

— Бабские дела, — пророкотал Одемар.

— Наверное, — согласился Берхард. — Но обычно их не видать…

— Не след пускаться в плаванье очертя голову.

— Воинство Преисподней! Разве река не освободилась ото льда? — спросил Ламорик. — Или разве в кошельке серебра мало?