Потаенное наслаждение - Джена Шоуолтер Страница 6

Освободив наконец—то руки, Даника заложила непослушную прядь за ухо. ДБ — до Будапешта — у нее были длинные светлые волосы. ПБ — после Будапешта — она обрезала их до плеч и выкрасила в черный цвет, чтобы изменить свою внешность. Еще оно преступление на счету монстров.

— Извините за картофель, — несмотря на их явное презрение к ней, мужчины щедро раздавали чаевые. — Я не пыталась его съесть, а просто поправляла, чтоб не упал.

Лгунья. Господи, она ведь никогда не врала.

— Не волнуйся об этом, — сказал Птенчик № 1, не в силах скрыть нотки раздражения в голосе.

«Не отсылайте еду. Пожалуйста, не отсылайте еду». Она не может позволить себе платить за это.

— Могу я принести Вам что—то еще?

Их чашки были почти полными, так что она оставила их на месте.

— Все в порядке, — ответил Птенчик № 2. Вновь достаточно вежливые слова, произнесенные злым тоном. Мужчина прикрыл колено одной из бумажных салфеток.

Девушка рассмотрела маленькую цифру восемь, наколотую на его запястье. Удивительно. Если б ей предложили пари, то она поставила бы большие деньги на то, что на спине его красуется темноволосая красотка с окровавленным кинжалом.

— Что ж, позовете, если что—то понадобиться, — она заставила себя улыбнуться, осознавая, что улыбка ее скорее напоминает оскал волка. — Надеюсь, еда принесет Вам удовольствие.

Она уже собиралась отойти, когда № 2 внезапно спросил:

— Когда у тебя перерыв?

Ох, теперь—то что? Он желает знать, когда у нее перерыв? Зачем? Даника очень сомневалась, что он спрашивает из романтических побуждений, ведь мужчина по—прежнему взирал на нее с неприкрытым отвращением.

— У меня его нет.

Он кинул ломтик картошки в рот, пережевал, затем облизал жирные губы.

— Как насчет того, чтобы взять перерыв сегодня?

— Извините. Не могу, — сказала она, продолжая улыбаться. — Меня ждут за другими столиками.

Может, стоило добавить «возможно, в другой раз»? Поощрение могло смягчить мужчин и увеличить ее чаевые. Но слова застряли в горле комом. Уходи, уходи, уходи.

Поворот. Мужчины исчезли из поля зрения, а ее улыбка пропала. Шесть быстрых шагов и девушка оказалась рядом с Джилли, второй официанткой из сегодняшней смены, которая стояла у прилавка с напитками, наполняя три пластиковых стакана различными содовыми. Хотя Даника должна проверять как там ее клиенты, ведь этой отговоркой она воспользовалась секундой раньше, на самой деле ей нужна была минутка, чтобы собраться с силами.

— Господи, помоги, — пробормотала она. Девушка оперлась руками о решетку и подалась вперед, пригнув одно колено. Благо, часть стены закрывала ее от взглядов посетителей.

— Он не поможет, — Джилли, шестнадцатилетняя беглянка (восемнадцатилетняя в том случае, если кто будет интересоваться) сочувственно глянула на Данику. Обе они работали по четырнадцать часов в день. — Думаю, он уже махнул на нас рукой.

Подобный пессимизм не подходил столь юной особе.

— Я отказываюсь верить этому, — должно быть, ложь стала второй ее натурой. Даника также не была уверена, что Богу есть до нее дело. — Нечто чудесное может быть совсем рядом.

«Ага. Чистая правда».

— Ну, мое «нечто чудесное» — это то, что Братцы—Птенчики опять уселись за твоим столиком.

— Кого ты обманываешь? Тебе они улыбаются так, словно ты Сахарная Фея, а на меня зыркают, точно я Злая Колдунья из страны Оз. Не понимаю, что такого я им сделала и почему они снова и снова садятся за мои столики.

Когда мужчины пришли во второй раз, Даника стала опасаться, что они намеренны опять втянуть ее в тот кошмар, от которого она едва сбежала. Однако Братцы ни разу не проявили демонических черт, потому, в конечном счете, девушка расслабилась.

Джилли рассмеялась.

— Хочешь, я вышвырну их отсюда?

— Нет, Джилли, это уже будет похоже на фарс. К тому же это — уголовно—наказуемый поступок, а наручники не будут на тебе хорошо смотреться.

Улыбка девушки медленно увяла.

— Будто я сама не знаю, — пробормотала она.

Какая—то часть Даники порывалась сказать Джилли, чтобы та возвращалась домой, ведь совместное проживание с матерью не могло быть таким уж кошмаром. Другая часть признавала, что, возможно, жизнь с матерью Джилли действительно была ужасной. Страшные вещи, которые Даника успела увидеть в темных подворотнях улиц за столь короткое время… женщины с потухшим взглядом, продающие свое тело… Драки… Передозировки наркотиками… Должно быть, мать Джили сотворила нечто более жестокое, раз ее дочь—подросток предпочла улицу.

Когда—то Даника была способна питать иллюзии, что мир безопасен и полон прекрасных возможностей. Теперь же у нее открылись глаза.

— Ты собираешься на занятия утром? — поинтересовалась она, переходя на более безопасную тему.

Девушка работала здесь всего неделю, но каждый день они с Джилли брали уроки самозащиты, изучая как наподдать, вмазать и, конечно же, гарантировано убить насмерть. Помимо семьи, эти уроки были единственной целью в жизни Даники.

Она больше никогда не будет беспомощной.

Джилли вздохнула и взглянула ей в лицо. Даника опять подумала, что та выглядит слишком юной и неопытной для такого образа жизни. Среднего роста, с темными короткими волосами, большими карими глазами, смуглой кожей и пленительными изгибами тела, Джилли казалась смесью невинности и манящей чувственности. И в данный момент она — ее единственная подруга.

— Мои ноги будут вечно меня презирать, но «да», я иду. А ты?

— Без вопросов.

Хотя сейчас Даника не могла позволить себе привязываться к людям, единожды взглянув на эту печальную и храбрую девушку, она мгновенно ощутила в ней родственную душу.

— Может, нам вновь удастся положить инструктора на лопатки. Вот это было бы забавно.

Смех сорвался с ее губ, впервые за казавшиеся вечностью месяцы.

— Может быть.

Раздался звонок, прорываясь сквозь гул голосов обедающих. Еще один заказ был готов. Но ни одна из девушек не пошевелилась.

— Должна признаться, — сказала Джилли, упирая руку в бок, — когда Чарльз пригласил нас прийти к нему, злость буквально переполняла меня. Я могла бы убить его и посмеяться после этого.

— Я тоже.

Печально, но слова эти не были ложью.

«Вообрази, что я твой враг, и покажи, чему уже научилась. Нападай», — сказал Чарльз, так они и сделали. И прежде, чем закончилась ночь, ему потребовался пятьдесят один пластырь. К счастью, он был в хорошей форме.

Черная ярость поглотила Данику при воспоминании об Аэроне, Люциене и Рейесе — она сглотнула. Рейес! — мелькнуло в ее мыслях. Ее похитители, ее мучители. Люди, которых она должна ненавидеть всеми фибрами души. Она и ненавидела. Всех, кроме одного. Рейеса. Глупая девчонка.