Красная угроза - Вадим Панов Страница 6

А вот Штанина Гнилич не страдала, ей всё нравилось: и в телевизоре появляться, и гадости другим участникам шоу говорить, и ругаться так, что публика начинала одобрительно свистеть. Штанина мечтала спихнуть Соплю и самой занять место ведущей и злилась оттого, что Жуций не обращает на её прелести никакого внимания: всем ведь было понятно, почему именно Сопле досталась крутая роль.

Эти обстоятельства заставляли Штанину держаться томно и периодически бросать на Жуция призывные взгляды, от которых конца шумно пучило. Но при этом свою роль девица знала назубок.

– А почему я не должна его бросить? – затараторила она, услышав «подводку» Сопли. – Что он ваще может, кроме как попусту обещать? Шубу обещал? Обещал. И где она?

– На меня гринписы напали! – взвился Асфальт. – Я витрину разбил, шубу хвать, а они напали. Не смей, кричат, зверей носить! И в клочья.

– Тебя? – ахнула Сопля.

– Шубу.

– Лучше бы тебя, – ядовито добавила Штанина. – Кто ещё говорил: королевой тебя сделаю, бриллиантами завалю, остальные, мол, от зависти удавятся, а сам подарил одно кольцо с непонятным камнем, который я даже проверить не успела, его сразу стырили…

– Значит, ценное было, раз стырили, – заметила Сопля, поправляя парик.

– Значит, она уснула в коридоре, – вставила свои пять копеек Буженина Шибзич. – Все видели, как похабно она там валялась.

Буженина переживала, что у неё мало слов в сценарии, и решила отыграться на враждебной Штанине Гнилич.

– Заткнуть её? – едва слышно спросил режиссёр.

– Пусть трещит, – решил Жуций. – Челам нравятся грязные подробности.

– А если подерутся?

– Тем лучше, – пожал плечами конец. – Челам нравятся тупые драки.

А драка, судя по косвенным признакам, назревала нешуточная. Причём драка женская, то есть безжалостная.

– Это кто тут ещё про коридор будет рассказывать? – осведомилась Штанина, упирая руки в бока.

– Что, не было такого? – с издёвкой осведомилась Буженина.

– Подумаешь, коридор! Ты, вон, по всему гаражу неделю назад валялась!

– Я валялась?

– И Бублика к себе зазывала!

– Бублик! – воскликнула Буженина, переводя взгляд на ещё одного участника шоу. – Я тебя зазывала?

Боец благоразумно сделал вид, что ничего не слышит.

– Она зазывала тебя в гараж? – спросила Штанина.

– Я что, зазывала тебя в гараж? – с угрозой повторила Буженина. И сдуру добавила: – Или ты сам пришёл?

– Ага! Значит, ты там валялась! – обрадованно завопила Штанина. И вцепилась Бублику в ухо: – Что ты с ней в гараже делал?

Публика встретила неожиданный поворот свистом и одобрительными возгласами:

– С ней много кто в гараже делал!

– И не только в гараже!

– И не только в коридоре!

– Эй, телевизор, меня сними, я тебе про обеих много расскажу!

– Про коридор расскажи! – завопила Буженина, хватая Бублика за второе ухо. – Как там она валялась.

Несчастный Бублик завизжал от боли. Асфальт, обрадованный тем, что о всяких там бриллиантах позабыли, глядел на незадачливого приятеля со снисходительным сочувствием.

– Ты с кем в гараже был?

– С Тазиком.

Подобное заявление вызвало вполне понятное потрясение. Женщины остановили взаимную перебранку и одновременно гаркнули:

– Ты был с Тазиком?!!

Народ тихонько присвистнул, но смолчал, ожидая продолжения неожиданного каминг-аута. А поскольку толерантностью в Южном Форте пахло значительно меньше, чем мусорной кучей, последствия этого признания могли получиться самыми непредсказуемыми.

– Мы мотоцикл чинили! – объяснил Бублик.

– А потом? – настырно поинтересовалась Буженина.

– Потом ты пришла.

Во дворе выдохнули: Жуций – с облегчением, народ – продолжая что-то подозревать.

– Трезвая пришла?

– А ты не помнишь?

– Завалилась такая трезвая, что облик потеряла? – захохотала Штанина, и Буженина не стерпела.

– Тварь! – прокричала она и бросилась на соперницу.

Штанина хоть и подозревала, что дело движется к драке, противопоставить более весомой сопернице смогла исключительно нецензурщину.

– Ты!.. – заорала она, пытаясь уклониться от кулаков Буженины. – !..!..

– Отлично, отлично… – пробормотал Жуций, наблюдая за дракой. – Во сколько камер снимаем?

– В четыре, – отозвался оператор. – И два дрона.

– Отлично! Монтируйте и в эфир! – Конец посмотрел на подошедшую Соплю: – Спящий, древний, прости, ты почему трезвая?!

Та ответила долгим и тупым взглядом усталой лошади, но промолчала и плюхнулась на соседний стул.

– Всё должно быть аутентично! – Продюсер топнул ногой. – Кто-нибудь, дайте ей бутылку виски!

Помощник режиссёра кинулся исполнять приказ, но остановился, услышав неожиданное:

– Не надо, – бросила Сопля, продолжая странно таращиться на Жуция.

– Почему? – удивился тот.

– Не хочу.

– А как будешь сниматься?

– Трезвой.

На это заявление члены съёмочной группы ответили сдержанным смехом. Мужским смехом, к глубокому сожалению Жуция. Любвеобильный конец страдал, испытывая почти физическую боль – его всегда окружали молодые актрисы или не менее молодые ассистентки, – но везти их в Южный Форт Жуций не рискнул. Чтобы не провоцировать.

И именно поэтому среди дикарей поползли слухи, что его охомутала Сопля.

– Так почему пить не хочешь? – поинтересовался конец, без восторга разглядывая потасканную, что было хорошо заметно даже под слоем грима, физиономию Шапки. И пыльный парик, который она напялила на себя сегодня.

– Потому что считаю, что мы должны учить народ хорошему и доброму, – неожиданно сообщила Сопля.

И рыгнула.

– Больше не лезет? – догадался конец.

– Не лезет, – призналась Дурич. – До пяти утра текст учила, три бутылки виски ушло, так что сейчас даже глотка сделать не смогу.

– А голова уже трезвая… – протянул конец, который стал немного разбираться в особенностях дикарского метаболизма.

– Ага.

– А организм не принимает.

– Ага, – снова кивнула Сопля.

И снова рыгнула, заставив Жуция поморщиться, поскольку вонь вчерашней дозы пробилась даже сквозь патентованные магические фильтры.

– Спящий, древний…

Как все концы, Жуций был невысокого роста, полным, но при этом активным и подвижным. Как все концы, он обожал женщин – за исключением «прекрасной половины» Красных Шапок, – носил множество дорогих украшений и яркую одежду. Например, сегодня Жуций заявился в Форт в зелёном пиджаке в красный горошек, ярко-жёлтом галстуке, красной рубашке и таких же брюках. И в чудных жёлтых ботинках с красными полосами.