Ореховый посох - Джей Гордон Страница 60

Если Хауард Гриффин и заметил в воздухе над странным ковром какое-то дрожащее марево и разноцветные огоньки, то внешне это не отразилось никак. Он неуклюже обошел вокруг дивана, плюхнулся на продавленное сиденье и, не найдя рядом пуфика, на который можно было бы пристроить ноги, подвинул к себе кофейный столик и положил ноги прямо на его полированную поверхность. Потом погладил свой могучий живот и только тут наконец заметил расстеленное на полу полотно.

— Господи, что за гнусный половик! — буркнул он, глядя на ткань, собравшуюся в складки вокруг ножек столика. — Вы что, ребята, стащили это из сортира на автобусной станции? Нет, Стиви, я тебе не позволю жить среди такого хлама! Сам бы я никогда такую дрянь не купил; я люблю, чтобы в доме было уютно и красиво.

Широко зевнув, Гриффин встал, с громким стоном потянулся и снова двинулся на кухню. Там он отыскал какой-то карандаш и нацарапал прямо на коробке из-под пиццы: «Стиви, позвони мне сразу, как только придешь, потому что ты — УРОД и нарушитель трудовой десцеплины».

Он не очень твердо знал, как пишется слово «дисциплина», и специально писал не слишком разборчиво. Впрочем, даже пребывая в столь расслабленном состоянии, слово «урод» он написал правильно и крупными буквами, как ребенок, который еще только учится писать.

Затем он переставил коробку на край плиты поближе к холодильнику, чтобы она уж непременно попалась Стивену на глаза. Покончив с этим, он вытащил из-за уха сигарету, которую позаимствовал еще в пабе у одного пьяницы, и, не обнаружив спичек, включил газовую плиту. Неловко сунув в рот сигарету, он так долго ее раскуривал, наклонившись над горелкой, что в итоге сигарета ярко вспыхнула и от нее повалил едкий дым. Хауард не так уж часто курил с тех пор, как переехал из Боулдера в Айдахо-Спрингс, но раз в полгода все же позволял себе выкурить сигаретку — а иногда закуривал и чаще, для того чтобы снять очередной стресс. Он еще не придумал, какое из оправданий выбрать для себя сегодня, и пока что решил просто поглубже затянуться.

Затем Хауард Гриффин вышел на крыльцо, предварительно убедившись, что запер за собой дверь, и побрел навстречу гаснущему закату. К вечеру на улице стало значительно холоднее, и он на минутку остановился, чтобы застегнуть молнию на куртке, а потом неуверенной пьяной походкой двинулся дальше.

Он совсем позабыл о том, что так и не погасил газовую горелку на кухне у Стивена и Марка.

Уже несколько часов прошло с тех пор, как те жуткие твари напали на малакасийских лошадей, и с нижних этажей дворца до Марка и Стивена больше не доносилось ни звука. Они за это время успели перебежать в другую комнату, находившуюся в том же коридоре, но значительно дальше, и надеялись, что Саллакс и остальные повстанцы слишком заняты сражением с врагом, чтобы их искать.

Бринн, совершенно измученная, несколько минут назад забылась тревожным сном, несмотря на полуденную жару, и теперь друзья разговаривали шепотом, стараясь не разбудить ее.

— А знаешь, что действительно смешно? — Марк осторожно глянул в сторону спящей Бринн и оперся спиной о холодный камень стены.

— Когда девчонка, не знающая правил употребления точки с запятой, делает у себя на заднице татуировку арабскими буквами? — пошутил Стивен, стараясь улыбнуться.

— Нет. Хотя то, о чем ты сказал, действительно способно поразить мое воображение, — усмехнулся Марк. — Ты только подумай: мы с тобой попали в иной мир! Раз здесь две луны, значит, это наверняка иной мир. Сколько ни заглядывай в наше историческое прошлое, хоть в две тысячи пятисотый год до нашей эры, во времена пирамид Гизы, когда в Западной Европе еще и не мечтали об изделиях из металла или о каком-либо приличном оружии, все равно ни одного упоминания о двух лунах не найдешь! — Марк помолчал, собираясь с мыслями. — И этот язык, который мы с тобой оба мгновенно освоили, явно не имеет ни малейшего отношения к языкам Западной Европы и абсолютно не похож на праязык какого бы то ни было современного языка. А вот культура этих людей, похоже, весьма близка культуре Европы периода раннего Средневековья. Да и лица их, их архитектура, оружие, даже одежда — все это словно прямо из учебника истории взято.

— Ну и к какому выводу ты пришел? — спросил Стивен. — Судя по всему, ты отнюдь не считаешь, что мы вернулись в прошлое. Прекрасно. Что до меня, то я вообще не верю, что такое возможно. Черт побери, да я не верю, что хоть что-то из этого возможно, однако же, вот оно, перед нами!

Он рассеянно провел костяшкой пальца по шву, соединявшему две каменные плиты.

— Но при всех сходных моментах кое-чего все же не хватает, — продолжал развивать свою мысль Марк, словно не слыша Стивена. — Вещей достаточно простых, но имеющих определяющее значение для той культуры, которая вроде бы столь похожа на средневековую европейскую культуру. — Марк искоса глянул в сторону Бринн, но та крепко спала. — Например, во всех западных культурах с незапамятных, можно сказать, времен был известен такой напиток, как кофе. Ты можешь отыскать в языке Роны слово с таким значением?

Стивен усмехнулся:

— За последние два дня — с тех пор, как я провалился в эту непонятную дыру во Вселенной, по иронии судьбы образовавшуюся именно в нашей гостиной, — меня чуть не убил какой-то чрезвычайно меткий лучник, меня заключили в темницу в каком-то полуразрушенном дворце и привязали ремнями к стене, угрожая допотопным оружием. Однако же во время всех этих увлекательных приключений мне отчего-то ни разу не пришло в голову, есть ли в языке Роны слово «кофе».

— Ну так попробуй сейчас найти это слово, — как ни в чем не бывало предложил ему Марк.

Стивен закрыл глаза и постарался очистить свой разум от всех посторонних мыслей. Слова ронского языка он мысленно перебирал теперь почти с той же скоростью, как и английские, но так и не сумел найти подходящего для обозначения данного напитка.

— Странно, — сказал он, — я не могу его отыскать. Мне все время подворачивается слово «текан», но я не уверен, что оно правильное.

— По-моему, это скорее некая разновидность травяного чая. Этакий жасминово-фруктовый-успокоительный-и-прохладительный напиток или еще какая-нибудь подобная ерунда, — сказал Марк. — Впрочем, и это не более чем догадки, основанные на информации, волшебным образом обрушившейся на меня, как только я очутился на том пляже.

— А знаешь, что это означает?

— Что наш волшебный коврик, возможно, переправлял сюда людей из нашего мира задолго до нашего здесь появления, — продолжил его мысль Марк. — Да я, собственно, и не могу придумать никакого иного объяснения тому, почему это странное место так сильно напоминает наш мир... точнее, некую его прошлую версию. Культура есть функция неких групповых ценностей, традиций, верований, мифов, моделей поведения. Если культурные ценности, техника изготовления оружия и архитектура ранней Европы умудрились попасть сюда — причем, возможно, тем же путем, что и мы с тобой, — то все это вполне успешно могло вписаться в жизненную структуру Роны.