Книга без переплета - Инна Гарина Страница 60

Михаил Анатольевич и Фируза посмотрели друг на друга, вздохнули тяжело и поплелись обратно в дом. Всегда тем, кто остается, тяжелее, чем тем, кто уходит. А их к тому же ожидало полное безделье, ведь занять время они могли только разговорами. Не сообразили спросить у колдуна хотя бы колоду карт или какую-нибудь настольную игру, да и до того ли им было! И полное уныние воцарилось в их сердцах прежде, чем они успели войти в дом.

Однако вышло так, что ждать им пришлось совсем недолго.

* * *

Спустя примерно час они молча сидели у огня, и Фируза нерешительно поглядывала на печального и задумчивого Михаила Анатольевича, не решаясь заговорить с ним, хотя заговорить очень хотелось. Сердце ее тоже нуждалось в утешении, но никогда и никому она не призналась бы в этом, привыкнув за свою недолгую жизнь быть всегда независимой и самостоятельной — так уж сложилось! Ибо была маленькая сиделка сиротой с раннего детства и выросла на попечении у тетки, особы холодной и замкнутой, усердно внушавшей своей племяннице про эту самую самостоятельность и независимость всякие разные неопровержимые истины. В результате чего, едва войдя в совершенные лета, уехала Фируза из маленького городка в Петербург, поступила в медицинское училище, закончила его и так и жила с тех пор — в общежитии, без домашнего уюта и без близкого человека, во всем полагаясь на себя самое и более ни на кого. Но это совсем не означало, впрочем, что ни в чем подобном она не нуждалась. И сейчас, глядя на Михаила Анатольевича, удивлялась Фируза и спрашивала себя бесконечно — как так случилось, что этот маленький, кудрявый, невзрачный человек с обаятельной улыбкой стал ей дорог, как родное дитя, и почему ей хочется ухаживать за ним, готовить ему еду, стирать носки и рубашки… Наверное, потому, говорила себе Фируза, что он добрый, и честный, и отважный человек, и сам того не понимает, и не задается нисколько, и ничего о себе не воображает, а на самом деле ого-го!.. И было ей очень грустно, потому что сердце этого человека принадлежало другой, и уж куда ей, Фирузе, было тягаться с принцессой Май! Он и сейчас сидел и думал о принцессе. Фируза, впрочем, тоже думала о ней невозможно было не полюбить Маэлиналь, и не только необыкновенная красота принцессы являлась тому причиной. Май была еще и чудесным человеком, и мысль о предстоящей ей печальной участи ложилась на сердце тяжестью…

И чтобы не расплакаться в конце концов, Фируза решительно встряхнула головой и обратилась к Овечкину:

— Давно хотела спросить вас, Михаил Анатольевич, да все не было подходящего случая — каким образом вы оказались замешаны во всю эту историю? И как к вам попал Тамрот-Поворачиватель?

Овечкин поднял на нее отсутствующий, непонимающий взгляд и, осознав, о чем она спрашивает, смущенно закашлялся. Меньше всего на свете он ожидал такого вопроса и меньше всего на свете собирался сейчас вспоминать о своем прошлом. Он покачал было головой, но глаза у Фирузы были такие ясные, такие наивные и такие ожидающие, что Михаил Анатольевич заколебался.

— Скучная это история, — он снова откашлялся. — Я и сам-то человек скучный…

Фируза недоверчиво прищурилась. И Михаил Анатольевич неожиданно почувствовал, что, кажется, может наконец впервые заговорить о том, что случилось с ним в достопамятный день после похорон матери. Таким далеким показалось ему все это — явление домового, побег из дому — словно происходило вовсе не с ним, Овечкиным, а с каким-то другим человеком. Он с удивлением прислушался к себе — да, в самом деле…

— Началось все со смерти матери, — начал он осторожно. И вдруг вспомнил свою матушку — как живая, предстала она перед ним, и только сейчас, спустя столько времени, Михаил Анатольевич действительно увидел ее, как живого человека, вспомнил ее доброту, терпеливость, осознал собственное равнодушие к ней и ощутил горечь утраты… он невольно умолк. Помолчал некоторое время, собрался с силами и продолжил свой рассказ.

Удивительным было состояние Овечкина, пока он говорил — он как будто переживал все заново, но совершенно по-другому, и даже недоумевал немножко. Неужели это он когда-то так боялся и подозревал себя самого в сумасшествии? Неужели он до такой степени изменился? Когда только успел?..

Фируза слушала его, по-прежнему недоверчиво щуря глаза. И улыбалась. И Михаил Анатольевич обнаружил, что тоже в состоянии улыбаться, рассказывая о том, что еще совсем недавно и вспоминать-то не хотел, как самый ужасный ужас своей жизни…

Но только он приступил к описанию волшебного кубика, найденного под скамейкой в Таврическом саду, как в тишине комнаты кто-то вдруг звонко чихнул, и вслед за тем тоненький голосок отчетливо произнес:

— Вот заливает-то, а!

Овечкин и Фируза вздрогнули, посмотрели друг на друга, а затем огляделись по сторонам. Никого не было в комнате, кроме них, но тот же голосок зазвучал снова:

— Не слушай его, красавица! Уж нам-то известно, что такого вруна еще поискать! Колдун он, колдун! Не знаю, как это некоторые ему верят…

И огонь в камине неожиданно загудел и располыхался вовсю. Фируза ахнула, а Михаил Анатольевич вытаращил глаза — в пламени, откуда ни возьмись, заплясал его старый знакомец, Пэк, и глаза саламандры горели ярче огня, а пасть была оскалена в зловещем подобии улыбки.

— Ну, здравствуйте, — сказал Пэк и чихнул еще раз.

Фируза взвизгнула, вскочила на ноги и попятилась, но наткнулась на кого-то позади себя, отчего едва не упала, и завизжала еще громче. Этот кто-то подхватил ее, и, повернувшись, обалдевший Михаил Анатольевич увидел перед собою еще и Ловчего. На всякий случай он тоже поспешно поднялся на ноги, не зная, чего ожидать от незваных гостей, ибо хорошо помнил, как они разозлились на него тогда, в лесу, из-за своей дурацкой игры.

— Приветствую тебя, Овечкин, — сухо сказал Ловчий.

Он аккуратно опустил Фирузу на стул и откинул капюшон своего брезентового плаща, обнажив кудлатую голову с туманным подобием лица. Испуганная девушка вскочила снова и бросилась к Овечкину, ища защиты у него за спиною.

— Не бойтесь, — сказал ей Михаил Анатольевич, не испытывая, впрочем, особой уверенности в том, что бояться нечего. — Это друзья. Я не успел о них рассказать. Здравствуйте! — спохватившись добавил он, обращаясь к гостям.

— Интересные у вас друзья, — дрогнувшим голосом сказала Фируза. И миф о ничтожности Овечкина развеялся с этой минуты в ее глазах окончательно.

— Не такие уж мы ему друзья! — сердито прокричал Пэк, раскачиваясь в огне. — Но мы не тронем его, красавица, не бойся, а уж тебя-то тем более. Не стой столбом, колдун, и закрой рот. Нас прислали помочь тебе, поэтому забудем старые споры!

— Отец Григорий! — догадался Овечкин и просиял. — Это он вас прислал?

— Кто же еще, — буркнул Ловчий, подтягивая к себе свободный стул и усаживаясь поближе к огню. — Ну и сырость тут у вас! Садись, колдун, поговорить надо. Разговор у нас будет совсем непростой…

— Прознал отец Григорий про твою беду, — начал было призрачный охотник, но его тут же перебил Пэк.