Огненные купола - Дэвид Эддингс Страница 60

– Вы оба духовные лица, так что я намерен нарушитьправило тайны исповеди. Ведь у вас в Чиреллосе оно тоже существует, Эмбан?

– Если только Сарати не отменил его за время моегоотсутствия. Во всяком случае, мы даем тебе слово, что ни один из нас непередаст твоих слов другому лицу.

– Кроме лиц духовного звания, – уточнилМонсел. – Настолько далеко я готов зайти.

– Хорошо, – согласился Эмбан.

Монсел откинулся в кресле, поглаживая бороду.

– Тамульцы не имеют представления о том, наскольковлиятельна церковь в эленийских государствах Западной Дарезии, – началон. – Причина прежде всего в том, что их собственная религия представляетсобой скорее набор церемоний и ритуалов. Тамульцы даже не думают о религии, апотому неспособны постичь глубину веры в сердцах подлинно верующих – акрепостные Астела, пожалуй, самые верующие люди в мире. Со всеми своимипроблемами они приходят к священникам – и не только со своими, но и спроблемами своих соседей. Крепостные есть повсюду, видят все и все рассказываютсвоим священникам.

– В бытность мою в семинарии это называли«наушничество», – заметил Эмбан.

– Во времена моего послушания это звалось ещехуже, – вставил Спархок. – По этой причине происходило большинствонесчастных случаев во время упражнений.

– Наушников нигде не любят, – согласилсяМонсел, – но нравится это вам или нет, а астелийскому духовенству известновсе, что происходит в королевстве, – буквально все. Конечно, мы должнысохранять эти сведения в тайне, но мы прежде всего чувствуем ответственность задуховное здоровье нашей паствы. Поскольку наши священники происходят по большейчасти из крепостных, они попросту не обладают достаточным теологическим опытом,дабы справляться со сложными проблемами. Мы нашли способ помогать им нужнымсоветом. Священники-крепостные не раскрывают имен тех, кто им исповедался, но ссерьезными проблемами приходят к своим настоятелям, а настоятели обращаются комне.

– Не вижу в этом ничего дурного, – объявилЭмбан. – Поскольку имена не оглашаются, можно считать, что тайна исповедине нарушена.

– Вижу, Эмбан, мы с тобой поладим, – короткоусмехнулся Монсел. – Крепостные считают Сабра своим освободителем.

– Об этом мы уже догадались, – сказалСпархок. – Однако в его речах, похоже, недостает последовательности. Онговорит дворянам, что Айячин стремится свергнуть тамульское иго, а крепостнымобъявляет, что истинная цель Айячина – их освобождение. Более того, онподталкивает дворян к жестокому обращению с крепостными. Это не только отвратительно,но и бессмысленно. Дворянам нужно бы стараться привлечь крепостных на своюсторону, а не превращать их во врагов. С точки зрения здравого смысла Сабр неболее чем подстрекатель, да к тому же не слишком умный. Политически он незрелыйюнец.

– Это уже слишком, Спархок! – запротестовалЭмбан. – Как же быть тогда с его успехами? Болван, каким ты его описал,никогда не смог бы убедить астелийцев принять на веру его слова.

– Они верят не его словам. Они верят Айячину.

– Спархок, ты случайно не спятил?

– Нет, ваша светлость. Я ведь говорил уже, что нашивраги прибегают к магии. Именно это я сейчас и имею в виду. Эти людидействительно видели Айячина.

– Что за чушь! – не на шутку возмутился Монсел.Спархок вздохнул.

– Ради теологического спокойствия вашей светлостиназовем это явление галлюцинацией – массовой иллюзией, сотворенной искуснымшарлатаном или же переодетым соучастником, который загадочным образомпоявляется и исчезает. Как бы то ни было, если то, что происходит здесь,напоминает происходящее в Ламорканде, ваши соотечественники абсолютно убеждены,что Айячин воскрес из мертвых. Сабр, вероятно, произносит какую-нибудь речь –набор бессвязных банальностей, – а затем во вспышке света и грохоте громапоявляется видение и подтверждает все его слова. Это, конечно, только догадка,но, скорее всего, она недалека от истины.

– Значит, это искусное мошенничество?

– Если вам предпочтительнее так думать, ваша светлость.

– Но ведь ты так не думаешь, Спархок?

– Я приучен к тому, чтобы не отвергать невозможное,ваша светлость. Да и не в том дело, реально ли явление Айячина, или это толькохитрый трюк. Важно, что думают люди, а я уверен, что они искренне считают, чтоАйячин воскрес и что Сабр – его глашатай. Вот что делает Сабра таким опасным. Спризраком Айячина он способен убедить людей в чем угодно. Вот почему мненеобходимо разузнать о нем все, что только возможно. Тогда я знал бы егонамерения и сумел бы помешать ему.

– Пожалуй, я поступлю так, будто верю тебе,Спархок, – обеспокоенно проговорил Монсел, – хотя в глубине души яуверен, что ты нуждаешься в духовной помощи. – Лицо егопосерьезнело. – Мы знаем, кто такой Сабр, – сказал он наконец. –Нам известно это уже год с лишним. Вначале мы думали то же, что и ты, –что Сабр всего лишь беспокойный фанатик со склонностью к мелодраме. Мыполагали, что тамульцы сами с ним управятся, а потому не считали нужнымвмешиваться. Впрочем, в последнее время я немного изменил свое мнение. Если выоба поклянетесь никому, кроме духовных лиц, не открывать того, что яскажу, – вы узнаете, кто такой Сабр. Вы согласны с этим условием?

– Да, ваша светлость, – сказал Эмбан.

– А ты, Спархок?

– Разумеется.

– Что ж, отлично. Сабр – молодой шурин одного мелкогодворянчика, владеющего землями в нескольких лигах к востоку от Эсоса.

В мыслях Спархока все, доселе виденное и слышанное, сгромким лязгом легло на свои места.

– Имя дворянчика – барон Котэк, тупой и ленивыйосел, – продолжал Монсел. – И ты был совершенно прав, Спархок.Сабр – незрелый юнец со склонностью к мелодраме, и зовут его Элрон.

– Это невозможно! – воскликнул Спархок. Монсел былзахвачен врасплох этой внезапной вспышкой.

– Но у нас имеется больше, чем простое свидетельство,сэр Спархок. Крепостной, который сообщил об этом, знает его с детства. Ты,кажется, знаком с Элроном?

– Мы укрывались от бури в замке барона Котэка, –пояснил Эмбан. – Знаешь, Спархок, Элрон вполне может быть Сабром. У негосамый подходящий склад ума. Почему ты так уверен, что это не он?

– Он… он не смог бы так быстро нагнать нас, –запинаясь, проговорил Спархок.

Монсел недоуменно глянул на них.