Драконы Погибшего Солнца - Трейси Хикмэн Страница 60

Генерал перевел взгляд на пруд. Два новых лебедя скользили по его зеркально гладкой поверхности. Коннал задумался, как долго удастся прожить этой паре, и втайне понадеялся, что дольше, чем их предшественникам. Он тратил на лебедей целое состояние, но пруд казался пустым и мертвым без них.

При дворе Рейла Коннала Глокоус был всеобщим любимцем, что само по себе было довольно странно, ибо именно вследствие его происков многие уже лишились своих постов, влияния или власти. Но странным образом никто из придворных не винил в этом Глокоуса. Виновным во всех неприятностях неизменно считали одного генерала Коннала.

«Как будто у меня есть выбор, – нередко говорил он самому себе. – Эти люди оказались недостойными моего доверия. Многие из них плели заговоры против меня! Если бы не Глокоус, я мог бы даже не узнать об этом».

Глокоус, впервые оказавшись в свите генерала, умудрился о каждом из его придворных узнать что-либо порочащее. Об одном из министров стало известно, что он в разговорах защищает Портиоса. Об одной даме сообщили, что когда-то в юности она состояла в любовной связи с Темным Даламаром. Кое о ком пошли слухи, будто у него разногласия с Конналом по поводу налоговой политики. Словом, однажды наступил печальный день, когда Рейл Коннал, проснувшись поутру, обнаружил, что у него остался всего один советник, и этот советник – Глокоус.

Единственным исключением был племянник генерала – Кайрин. Глокоус не делал секрета из своей привязанности к нему. Он льстил молодому человеку, преподносил пустяковые, но приятные подарки, сердечно смеялся его шуткам, изыскивал все новые способы выказать ему свое уважение. Придворные, сами стремившиеся угодить Глокоусу, испытывали острую зависть при виде такого явного предпочтения. Сам Кайрин предпочел бы этой странной привязанности нелюбовь влиятельного советника. Кайрин не доверял Глокоусу, хотя вряд ли мог бы объяснить причину.

Но Кайрин не осмеливался на открытые высказывания против эльфа. На это никто не осмеливался. Глокоус был могущественным магом, самым могущественным из всех, когда-либо существовавших в Сильванести, включая самого Темного Даламара.

Глокоус появился в Сильванести вскоре после начала Битвы Драконов. Он был, по его собственным словам, представителем тех эльфов, которые служили в Шалостской Башне, где покоились останки друида Вейлорна Уивернсбана. Хотя Боги магии и оставили Кринн, мощная волшебная сила сохранялась вокруг хрустального саркофага, где покоился эльфийский герой. Осторожно, стараясь не потревожить покой умершего, эльфийские чародеи пытались овладеть частицей этой силы, чтобы восстановить свои угасавшие магические способности.

– Мы преуспели в своих стараниях, – доложил Глокоус генералу, – но правильнее было бы сказать, – тут на него нахлынул прилив свойственной ему скромности, – что это я преуспел в моих стараниях.

Опасаясь великих драконов, опустошавших другие земли Ансалона, Глокоус вместе с Создателями Крон принялся трудиться над устройством, которое могло бы защитить Сильванести от драконьих бесчинств. Создатели Крон, следуя указаниям Глокоуса, вырастили дерево, называвшееся теперь Древом Щита. Окруженное собственным магическим барьером, это дерево было высажено в Саду Астарин и теперь вызвало всеобщее восхищение.

Когда Глокоус предложил генерал-губернатору создать магический щит над всей страной, Конналом овладело чувство невыразимого облегчения. Какая огромная ноша спадет с его плеч! Подумать только, Сильванести будет в безопасности! В настоящей безопасности. Страна освободится от страха перед великанами, перед драконами, перед темными эльфами. От необходимости жить в страхе перед остальным миром. Он выдвинул этот вопрос на голосование Глав Семейств. Оно прошло единодушно.

Глокоус возвел щит на границах страны и стал героем эльфов, некоторые уже поговаривали о том, что его заслуги перед страной должны быть отмечены воздвижением памятника. Но растения в Саду Астарин почему-то начали умирать. Среди эльфов Сильваноста и других эльфийских городов распространилась неизвестная дотоле болезнь, которая многим из них стоила жизни. Кираты и другие мятежные умы твердили, что виной этому магический щит. Глокоус поднял их на смех и заявил, что причиной происходящих бедствий может быть только одно – чума, занесенная людьми из других стран еще до сооружения щита. И что только щит сохранил жизнь основной части населения Сильванести.

Теперь Коннал уже не мог обойтись без Глокоуса. Тот был его советником, его доверенным лицом, его единственным надежным другом. Лишь магии Глокоуса эльфы обязаны возведению щита над Сильванести, и только Глокоус мог убрать щит тогда, когда захотел бы это сделать. Убрать щит – и подвергнуть страну всем бедам и напастям, исходящим от внешнего мира.

– Мм? Прошу прощения. Вы что-то сказали? – Внимание Коннала, отвлеченное на мгновение белоснежной парой лебедей, вернулось к Глокоусу, который в это время что-то говорил.

– Я сказал: «Вы меня не слушаете», – произнес тот с приятной улыбкой.

– О, извините. Во всей этой истории меня больше всего интересует одно. Как этому молодому человеку удалось проникнуть сквозь щит? – Генерал понизил голос до шепота, хотя поблизости не было ни души. – Магия щита также подвержена угасанию?

Лицо Глокоуса потемнело от гнева.

– Ни в коем случае! – резко ответил он.

– Тогда в чем же дело? – требовательно спросил генерал. – Откуда у вас такая уверенность? Скажите честно, не чувствуете ли вы, что силы ваши иссякли за последний год? На это жалуются все маги.

– Их силы – возможно. Мои – нет, – прозвучал холодный ответ.

Коннал внимательно посмотрел ему в глаза, и Глокоус вынужден был отвести взгляд в сторону. Генерал понял, что чародей солгал.

– В таком случае как же вы можете объяснить случившееся?

– Да очень просто, – невозмутимо ответил Глокоус. – Я сам его пропустил.

– Вы? – Генерал был так поражен, что повысил голос до крика. Многие из гостей прервали беседу и повернули к ним головы.

Глокоус послал им успокаивающую улыбку и, взяв под руку Коннала, повел его в более уединенную часть сада.

– Почему вы сделали это? Вы имеете какой-то план относительно этого молодого человека? – тревожно допытывался генерал.

– Я намереваюсь сделать то, что давно следовало бы сделать вам, – говорил Глокоус, любовно разглаживая рукава своих белых одежд. – Я хочу посадить на трон одного из Каладонов. Напомню вам, мой друг, что если бы вы объявили вашего племянника Беседующим-со-Звездами, как я вам советовал, то проблема с Сильванешем не возникла бы вовсе.

– Но вам прекрасно известно, что Кайрин отказался занять трон, – возразил Коннал.

– Вследствие неправильно понятой им лояльности по отношению к его тетке Эльхане, – вздохнул советник. – Я сам не раз пытался разъяснить ему его заблуждения. Но он не хочет даже слушать меня.

– Могу вам сказать, что меня он не послушает точно так же, если вас интересует это обстоятельство, – нетерпеливо прервал его генерал. – И позвольте заметить, что именно ваша настойчивость в отношении прав семейства Каладонов ввергла нас в эти неприятности. Я сам из королевского рода, и…