Восхождение тени - Тэд Уильямс Страница 61

От этого Баррик пришёл в такое прекрасное настроение, какого у него давно не бывало. Даже первые пьянящие минуты свободы, когда он сбежал из Глубин от чудовища Джикуйина, были омрачены потерей двух его спутников — Джаира и Вансена. Принц сознавал, что всё ещё находится в великой опасности и положение его может ещё и ухудшиться, но прямо сейчас тепло и отсутствие боли представлялись ему чудеснейшим из благословений небес.

Баррик потянулся и зевнул.

— Расскажи мне, что тебе известно о городе Сне, — попросил он Скарна, который был занят тем, что колотил раковинкой улитки о камень, и походил на маленького кузнеца за наковальней.

Ворон выронил улитку и повернулся к спутнику; перья вокруг шеи встопорщились, став похожими на брыжи придворного.

— Пха! Дрянное название. Где ты его услышал?

— Не каркай, птица. И заодно избавь меня от своих мрачных пророчеств. Просто скажи, что тебе известно.

— Мы знаем, что и всякий знает, и не больше того. Ночной народ живёт там, кто однажды были возвышены среди Детей сумерек, пока не опустились до зла, якшаясь с подлецами и сочетаясь браком токмо средь своих и прочее. Тогда их и услали. Они построили себе собственный город в мёртвых землях отсюда вниз по течению реки Блёклой. Никто не ходит туда по своей воле, надобно сказать.

Мысль о том, что ему предстоит пойти навстречу опасности, одновременно и пугала, и забавляла Баррика — но забавляла только своей очевидной нелепостью. За рекою Блёклой следуй! Прямо какая-то сага о доблести, презревающей смерть! Спящие, может, и утверждали, что дверь во Сне — единственный путь к королю кваров в его королевской резиденции, и он, Баррик, действительно пообещал отнести туда зеркало Джаира, но как-то это всё не казалось принцу особенно убедительным доводом, чтобы сломя голову броситься в этот явно гибельный город. Отчего они были так уверены, что он потащится туда? С чего бы кому-то — если только он не полный дурак — идти в такое место?

— И это всё, что ты знаешь, птица? Как далеко он отсюда?

— Мы б могли долететь туда за пять иль шесть перекусов, но зачем бы нам лететь?

— Я не говорю о перелётах. Как долго туда идти кому-нибудь вроде меня?

Ворон опять уронил улитку и подскочил ближе, снова внимательно оглядывая Баррика, как будто внезапно заподозрил, что делит ночлег с самозванцем.

— Токмо ты кончил бегать вверх-вниз по Проклятому Холму. Молодой господин намерены побывать во всех гиблых местах Страны теней, как пилигрим, да?

Баррик невесело усмехнулся.

— Что ты знаешь о богах, Скарн? О том, что с ними случилось? Вправду ли они исчезли из мира?

Теперь ворон, похоже, и в самом деле разволновался: он подскакивал, хлопая крыльями, вокруг костерка, пока не нашёл камень, на который тотчас же и вспрыгнул, будто внезапно возжелал оказаться подальше от поверхности земли.

— Почто таковые странные вопросы? Мы никада не здумывались слишком уж о путях богов, а болтать об их и подавно не станем. Когда они слышут ихные имена — пущай и во сне — они запоминают.

— Отлично. Всё, конец разговорам, — Баррика неумолимо клонило в сон, жар костра согревал его, будто спереди накинули тёплое одеяло, умиротворяя, напоминая о доме. — Это мы обсудим завтра, когда выступим

— Выступим? — в голосе ворона явно обозначилось беспокойство. — Выступим куда, молодой господин?

— В город Сон, конечно, — Баррик снова едва не улыбнулся.

Интересно, герои древности — Гилиометес, или Силас, или Массилиос Златовлас — чувствовали то же самое? Как будто они — часть некоего более грандиозного действа и, лишённые выбора, просто следуют своему предназначению, беспомощные… но почти безучастные. Это было необычное ощущение. Весь он, даже его мысли, в тот миг, казалось, налились силой, и в то же время онемели, как и предплечье. Баррик опустил взгляд на запёкшуюся кровь на коже, на три метки, будто процарапанные когтями какой-то птицы, вдвое — если не больше — крупнее Скарна. Что же Спящие дали ему?

“Жизнь — всегда потеря, особенно, когда что-то приобетаешь”, - такие слова произнёс старый. Значило ли это, что взамен они что-то у него отняли? Но что он утратил?

— Ты ж это не всерьёз, а, молодой господин? Нейди в такое место.

— Тебе нет нужды идти, Скарн. Это мой поход.

— Но шелкины в лесу — и Бессонные в том жутком городе! Они заморозят нашу кровь и сожрут наши шкуры!

— Тебе нет нужды идти.

— И я останусь здесь, совсем один и заплутавший!

И Баррик замолчал, но не из-за жалости к птице. После того, как он поспит, он проснётся. После того, как он проснётся, он двинется в путь. Он будет шагать до тех пор, пока не достигнет города под названием Сон, и уж тогда увидит, что случится потом — его смерть или что-нибудь ещё. И так он будет идти, и идти, и идти до самого конца. Всё почему-то казалось до странного простым.

Но что Спящие отняли у него, чтобы всё для него стало вдруг так просто? И что он утратил?..

Усталость одолела юношу, утягивая его во тьму, унося прочь от танцующего пламени в то пространство, которое смертные делят с богами.

“Руотташемм, Дом Холодных фаэри и их воинственной королевы Джитсаммес, как говорили, находился на дальнем краю Сталланволледа, великого тёмного леса, покрывавшего большую часть земель Старого Вутланда.

Фейвал, одетый в новый, с иголочки, щегольской наряд, махал руками из-за спины принца, отчаянно делая ей какие-то знаки. “Он напоминает, что пора бы вернуться к делу”, - сообразила Бриони.

— Расскажите ещё раз о том, как вы вели своих людей обратно с юга, — попросила она Энеаса.

— Да, расскажите нам ещё разок! — взмолилась вслед за ней Ивгения.

— Уверен, леди, эта история уже успела вам наскучить, — к его чести, королевский сын выглядел смущённым. — Я повторял её всякий раз, как приходил с визитом. И конец останется неизменен, сколько ни рассказывай.

— Но как раз конец особенно хорош, ваше высочество! — было совершенно очевидно, что Ивви с одинаковой радостью внимала бы любым речам Энеаса — хотя бы и на непонятном ей языке.

— И там так много говорится о сражениях! — запротестовал принц. — Без сомнений, высокородные леди вроде вас предпочли бы послушать историю более благопристойную.

— Только не я, — заявила Бриони с некоторым оттенком гордости. — Я росла с братьями и вместе с ними обучалась искусству боя у Шасо из Туана, как вы, возможно, помните.

Энеас улыбнулся.

— Я помню — и молюсь, чтобы в один прекрасный день вы позволили мне расспросить вас о его тактических приёмах и методах обучения. Я завидую тому, какой блестящий, знаменитый учитель у вас был.