Кентурион - Валерий Большаков Страница 61

– Так, – быстро сказал Сергий, выхватывая кепеш, – вы с нами или против нас?

– С вами! – выпалил Тахарка, пуча глаза.

– Вперед! Мечи к бою!

Мере, завидев врага, подняли крик. Когда же они разглядели девушек, то взревели. Впереди бежал Ахавер, махая гладиусом. Бежал не по прямой, а по замысловатой синусоиде, удерживаемый в вертикальном положении давлением винных паров.

– Перекрываем устье! – скомандовал Сергий.

Все, в том числе и нубийцы, отступили на десяток шагов, закрывая устье каньона. Ахаверцы, сочтя это за отступление, воодушевились.

– Бей! Бей! – вопили мере. – Девки! Бей! Га-га-га!

– Дурдом! – пробормотал Эдик.

Искандер, вооружившись двумя мечами, выдвинулся чуток вперед, Приятель Тахарки, Эзана, наложив стрелу на лук, встал сбоку от него.

Мере налетели толпой, гоня перед собой волну вони и перегара. Грязные тела, безумные красные глаза, раззявленные беззубые рты, изрыгающие лексический мрак, – все это не будило в Сергии чувства жалости и сострадания. Хотелось просто убрать эти человеческие нечистоты, закопать, чтобы не воняло, и долго-долго отмываться после победы.

Лобанову достался Ахавер. Рубил мере гладием без особого умения, но остервенело, не заботясь о защите. Роксолан не стал с ним чикаться – отрубил руку с мечом.

– Хлеб сожрал? – крикнул он. – Закуси!

И проткнул Ахавера древним кепешем. Тут же выдернул, и рубанул направо, выпуская внутренности голому долгаю в блестящем шлеме и со стоячим членом.

– Охолонись!

Искандер показывал чудеса ловкости, орудуя сразу двумя мечами. Вот он одним ударом отрубает противнику руки, левым мечом протыкает безрукого, а правым отбивает удар копьем. Копьеносец падает, схлопотав стрелу от Эзаны.

Гефестай работал секирой, помахивая ею, как деревяшкой – там голову снесет, тут грудину вскроет.

Эдик оплошал – подставился коренастому мере с копьем. Вперед ринулся Кадмар и перерубил древко. Обратным движением уделал копейщика.

Акун и еще пара нубийцев вскочили на большую глыбу, отвалившуюся от стены каньона после землетрясения, и оттуда обстреливали мере – быстро и метко.

А Регебал с Уахенебом даже вырвались вперед, тесня мере на левом фланге – их кепеши так и мелькали, гоняя высверки и мельканья.

Тут и девушки Кадешим сказали свое веское слово – камни полетели в мере, брошенные с силой, и попадали исключительно в виски. Мере падали, как подкошенные. Но оставалось их все же очень много – сотни две, как минимум.

– Бей! Бей! – вопили из толпы бунтовщиков.

– Девки! Девки! – орали озабоченные.

– Смерть им! – надрывались самые распаленные. – Смерть!

Неясно, сколько бы длилось это представление на театре военных действий, но тут в спину мере ударили римляне. Полная кентурия, крича «Бар-pa! Барра!», набросилась на вышедших из повиновения и человеческого подобия.

Пьяные мере не сразу осознали, откуда пришла погибель, а когда протрезвели, то не дрогнули, но продолжали бой силою отчаяния, ибо победа им более не светила, а вот казнь приобретала вполне реальные очертания. Но что такое жалкие мере для обученных легионеров? Бой превратился в бойню, и очень скоро римляне в забрызганных кровью латах вышли к устью каньона.

– Кто такие? – проорал разгоряченный солдафон, тыкая мечом в Сергия, как указкой.

Лобанов провел молниеносный прием, которому его обучили еще в гладиаторской школе – ударил по гладию кепешем, закрутил и вышиб. Гладий мелькнул рыбкой и уткнулся в песок.

– Мы сопровождаем жриц храма Исет, – холодно ответствовал Сергий, – и рады» что вы помогли нам унять эту шайку.

– Жриц, говоришь? – глаза солдафона зло сощурились.

Сергий тяжело посмотрел на него. Лицо легионера обессмыслилось, кулаки его разжались и он отступил назад на сгибавшихся ногах. «Действует!» – усмехнулся Сергий.

Сквозь толпу любопытных и шумных римлян пробился кентурион.

– Сергий! – заорал он. – Сергий Роксолан!

Что-то знакомое Лобанову проявилось в лице кентуриона, давнее. Рим… Первый день на воле… Драка с преторианцами, плавно перешедшая в стычку с батавами.

– Луций Мединий! – вырвалось у Сергия.

– Узнал! – захохотал Луций. – Один момент…

Он зычным голосом распорядился, чтобы легионеры обыскали каструм и шене – всех, кто жив, умертвить, а о мертвых позаботятся птицы.

– По-хорошему если, – проворчал Луций, – их бы на кресты всех, да не выйдет, дерево здесь дорого!

– А кого ссылали в этот шене? – невинно спросил Сергий.

– Да всякое отребье! – поморщился Луций. – Грабителей, убийц, насильников, фальшивомонетчиков… Ты лучше скажи, как сам-то здесь оказался?

– Тайная миссия! – ухмыльнулся Сергий.

– Молчу, молчу! – рассмеялся Луций. – И даже не завидую! Платят вам, конечно, побольше, но уж слишком много приключений на афедрон!

Разговаривая в манере трепа, они дошагали до смердевшего шене, где и расстались – Луций Мединий пошел строить и школить свою кентурию, а Сергий Роксолан повел оба контуберния – «мальчиковый» и девичий – к Великому Хапи, по знакомой уже дороге, пройденной дважды. Десяток нубийцев плелся позади, не решаясь ни обогнать, ни отстать, ни рядом пойти.

– Эзана! – позвал Сергий.

Нубиец встрепенулся и подлетел с резвостью солдата-первогодка.

– Ответь мне, Эзана, вот на какой вопрос… Вас сюда за что загнали?

– Мы не воры! – гордо вскинул голову нубиец. – Мы воины! Царица Аманишакете послала нас в бой, мы долго воевали с римлянами и попали в плен. Царица помирилась с вашим императором, а о нас забыла…

– Возможно, – сказал Лобанов, – просто сочла погибшими.

– Наверное! – ободрился Эзана.

– Вот что, – задумался Сергий. – Я тоже не вор, я воин. Мой враг – Зухос. Слыхал, небось?

– Кто же не слыхал о Том-Кто-Велит! – округлил глаза черный воин. – Но это не враг. Враг – тот, кого можно победить. Зухоса победить нельзя!

– Ошибаешься! Я уже второй месяц играю с ним в прятки, а теперь намерен сыграть в догонялки! Я буду гнать его, как паршивого пса, пока не настигну и не запинаю до смерти! Это мое задание, и я его выполню. Ты вольный человек, Эзана. Ты можешь вернуться на родину сейчас, а можешь… чуть позже, сперва подсобив мне. Хорошие лучники мне не помешают… Что ты выберешь, Эзана?

Нубиец сперва поклонился.

– Благодарю тебя, – сказал он пафосно, – что не отдал нас римлянам. Ты сохранил нам жизни, и как же мы можем показать тебе наши спины? Мы готовы служить тебе и сразиться даже с Тем-Кто-Велит.