Под сенью короны - Ярослав Коваль Страница 61

Великий судья был кем-то вроде верховного служителя этого божества. Его служение заключалось не в отправлении обрядов или принесении жертв, а как раз в надзоре за соблюдением основных имперских законов. Теперь же я узнавал, что по своей значимости фигуру судьи можно, пожалуй, сравнить с фигурой папы римского. Правда, в моём родном мире иным папам приходилось нелегко — их и били, и изгоняли из Ватикана, и за бороду тягали, но, во-первых, такое всё-таки случалось редко, а во-вторых, мой мир всё же не Империя.

Правда, я, в отличие от госпожи Солор, всё-таки способен был предположить худшее. Аше это самое худшее и в голову-то, похоже, не приходило. Она была уверена, что Великому судье и его семье ничто не может угрожать, и точка.

И тут мне нет смысла с ней спорить.

— А как у тебя дела с нашим временщиком? — спросил я, убедившись, что никто не может нас слышать. И всё равно предпочёл не называть Лагроя прямо по имени. Аше наверняка поймёт меня, а кто-нибудь сторонний — нет. Всякое же может быть. У госпожи Солор есть свои люди в окружении нового Главнокомандующего. У него — тоже могут быть тут свои соглядатаи. Вдруг он решит, что её светлость активно под него копает, и форсирует собственные интриги? Неизвестно, к чему это может привести.

— Своеобразно. — Женщина мельком взглянула на меня и отвернулась. — Он приказал, чтоб я отводила войска в глубь континента, на юг. К Севеге.

— А ты?

— А я буду освобождать Шеругин.

— И как, думаешь, он на это отреагирует?

— Да мне это малоинтересно, Серт. Сейчас в Ставке присутствует его величество. Вот чьё мнение меня интересует намного больше, чем мнение моего непосредственного начальника.

— Хорошо, что пока есть эта отмазка. А что будет потом?

— Есть — что?

— Отмазка. Оправдание, объяснение. Возможность выкрутиться, если будут предъявлены претензии.

— Чудесный у тебя лексикон.

— Надеюсь, ты не против?

— Так, поболтали — и хватит. Мне нужна будет активная помощь твоих отрядов. Надеюсь, штурм Шеругина пройдёт без серьёзных разрушений и потерь. Твои люди нужны будут, чтоб оказать поддержку при штурме центральных областей города. Помнишь, как выглядит город?

— Отлично помню.

— Сперва Генштаб планирует занять центральную часть города, а потом разбираться с двумя крепостными частями по очереди или вместе — в зависимости от ситуации.

— А твой зять, раз уж он так влиятелен, не может убедить Шеругин сдаться?

— Всё возможно. Но рассчитывать на это изначально я не буду. Планы составляются по предположительно худшему сценарию.

— Это-то я понимаю. Как считаешь, мой бабальён будет нужен, или я могу отправить его…

— Твой — что?!

— Ох, прости. Женский отряд под командованием Энии Одей Самиш.

— Как ты его назвал? — искренне заинтересовалась Аштия. — Бабальён? Впервые встречаюсь со столь откровенным образчиком солдатского юмора.

— Ты женщина, тебя от него стараются оберегать. Прости, что мне не удалось.

— Ну оставь. Ничего. Меня позабавило. Что ж… Через день армия уже будет у стен Шеругина. Мне нужно, чтоб твои люди прочесали окрестности, проверили, есть ли засады, запасные отряды, следуют ли к Шеругину подкрепления, а потом успели к началу штурма. Справятся?

— Справятся. Не надо волноваться. Но я возьму ещё несколько лёгких транспортных ящеров.

— Бери. Как раз сегодня прибыло ещё несколько. Это хорошее подспорье.

Я заметил, какой уставшей она выглядит, когда прощался. Мне нужно было торопиться. Ведь прочесать окрестности такого огромного города, как Шеругин, даже для пяти тысяч человек — задача трудная. К счастью, мне не нужно было следить за всем разом, удалось выкроить время на перекус и даже пару минут, чтоб вдохнуть полной грудью и полюбоваться красотами окрестных гор.

Всё-таки местность была очень красивая, зелень лишь вдоль дорог слегка побурела под слоем пыли, прокалённой лучами солнца. Море было рядом, ветер, несущий его ароматы, оживлял и ободрял. Шеругин окружали роскошные леса, щедрые и густые, как волосы красавицы. Пейзажи слегка напоминали мне Кавказ, ведь южнее я не бывал. Сходство рушили только пальмоподобные деревья — вот пальм на Кавказе точно нет. А сколько цветов! Неудивительно, что шеругинский мёд считается лучшим, да и тянущиеся до самого Кашрема пологие хребты явно по делу именуются Медовыми.

Тягостную для меня жару скрадывал приятный бриз и густая зелень. Никуда не хотелось уходить, но приказ есть приказ. Я распорядился выбираться к стенам Шеругина. Собственно, командующие отдельными отрядами спецназа и сами должны это знать. Они и сами сообразят, когда наступит время.

Судя по всему, обитатели Шеругина просто не имели резервов, чтобы насытить ими леса. Ни на партизанские операции, ни на засады, ни на формирование резервного подкрепления — ни на что. Все, кем только они ни располагали, находились в стенах города, и это очевидно. Я поспешно отправил госпоже Солор извещение.

Вестовой снова вернулся раньше, чем я ожидал. И сообщил, что Шеругин сдался по первому требованию императора, распахнул все ворота и выдал бы мятежников, настаивавших на сопротивлении, если бы те не успели добраться до порта и сесть на корабль.

Когда я въехал в ворота города, императорские войска уже занимали его. Всё происходило в строгом порядке, и, хотя местные явно были напуганы и жались к стенам, едва ли им в действительности что-нибудь угрожало. Кстати, вот уж где нечего рассчитывать на сытную кашу. Может быть, только мёда тут и будет в достатке. Война должна была опустошить окрестные земли, кормившие Шеругин. И если горожане уже сейчас не испытывают проблем с питанием, значит, я мало что понимаю в гражданских войнах.

Но, к счастью, у армии есть не только солдаты, ящеры и оружие, но и обоз. Голодными не останемся, свой сухарик получим.

Побеседовав с командирами пехотных подразделений, распределявшихся по Шеругину, я узнал, что решение о сдаче было принято в считаные минуты. Раз — армия подошла к стенам, два — было предъявлено требование открыть ворота, три — ворота распахнулись. То есть обсуждение проблем сдачи кто-то провёл заранее.

— Нет сомнений, что это решение принял и осуществил Великий судья, — заявил пехотинец. — Разумеется, а кому ещё?! Амержи всегда достойно служил Закону, никто не скажет о нём дурное.

— Честь и хвала тому, кто выполняет свои обязанности в соответствии с долгом и законом, — изрёк я с умным видом, лишь бы что сказать.

На языке вертелось кое-что другое, из разряда: «А что ж тогда этот Великий судья раньше не поставил всех горожан под императорские знамёна и не отправил воевать за полудемона?» или «Осмелел он, похоже, только теперь, когда армии его величества выиграли кучу битв, а мятежников в Шеругине естественным образом поубавилось». Но промолчал. Действительно, цапать крупного религиозного чина, к тому же только что сэкономившего нашей армии кучу жизней, не стоит.