Анабиоз. Ковчег - Иван Кузнецов Страница 61

Фильтр противогаза смазал голос.

Я мотнул головой, поморгал. Не опуская пистолета, осторожно поднялся на ноги. Боль в локте постепенно уходила — просто ушиб.

Дог, не ответив, снова приглашающе мотнул головой в сторону сердечника. Да что же это происходит? Как он здесь оказался? Ждал нас? Шел по следу? Обе версии казались совершенно невероятными. Как и устроенная им засада, заправский толчок в спину, рывок, втащивший меня внутрь светящегося кольца. Ни один пес, да что там пес — человек, не мог предвидеть наше появление. Три дня назад я понятия не имел, что окажусь здесь. Час назад мы не знали, каким маршрутом пойдем. И вот теперь пес хочет, чтобы я приблизился к этой колонне света.

Я невольно сделал шаг, спохватился и взял себя в руки.

Куда, идиот?! Поворачивайся, беги назад!

Когти цокнули по полу, дог нетерпеливо переступил лапами. Видя, что я медлю, подскочил к самому огненному сердечнику, завилял обрубком хвоста. Снова уставился на меня, всем своим видом демонстрируя: подходи, здесь безопасно.

Вопреки всякому здравомыслию, я осторожно шагнул вперед. Еще чуть-чуть, и смогу коснуться ее рукой…

В голове взорвалась граната. По крайней мере, именно таким было первое ощущение. Мир поплыл, сменился калейдоскопом цветов и образов. Большинство проскользнули мимо сознания, словно бесформенные полупрозрачные тени, которые можно выхватить лишь боковым зрением: столб пламени, метель, выезжающий на улицу танк, рушащийся с небес самолет, незнакомые лица, одежда, беззвучные крики, обрывки слов… Я не узнавал ничего. Обрывки исчезли, и сознание раздвоилось. Я прекрасно понимал, что стою посреди завода. В то же время я лежал на бетоне и смотрел в темное серое небо, а надо мной почему-то стоял Михалыч. Все те же безумные глаза, та же волчья ухмылка, только в руке он держал не нож, а пистолет. Я дернулся в сторону, пытаясь уклониться от пули, и сердце взорвалось кровавым фонтаном…

Видение поблекло, хотя хор голосов не стих. Вновь нетерпеливо прогарцевал дог. «Давай же, — читалось на его морде, — еще пара шагов, и ты все поймешь. Никаких загадок, никаких тайн, просто прикоснись…»

Хлопнул выстрел, потом еще один.

Меня схватили за руку и дернули назад, прочь от сияющей колонны. Еще дважды слитно рявкнул пистолет.

— Глаза!

Голос Игоря вывел меня из ступора. Я едва успел зажмуриться перед тем, как мы вновь утонули в океане света…

* * *

Остаток пути я проделал на автопилоте. Игорь тащил меня за руку, а я послушно брел следом. Опомнился только во дворе. Рухнул на чахлую травку. Сердце колотилось как сумасшедшее, перед глазами по-прежнему прыгали разноцветные пятна. Игорь упал рядом и, содрав противогаз, закашлялся. Я последовал его примеру. После всей этой свистопляски противогаз казался глупой, бесполезной игрушкой. От чего, кроме запаха, он может защитить?

— Охренеть, — выдохнул Игорь. — И что это было?

— Меня спрашиваешь? — сипло сказал я.

Шумно втянул прохладный, удивительно свежий воздух. Остальные уже стояли рядом.

— Вержбицкий, сдай оружие, — глухо потребовал Сан Саныч.

Я немо воззрился на бывшего охранника. Игорь словно бы с удивлением посмотрел на пистолет, криво усмехнулся, поставил на предохранитель и протянул Сан Санычу рукоятью вперед.

— По возвращении получишь дисциплинарное взыскание.

— И с какой же формулировкой? — нагловато поинтересовался Игорь.

— За безответственность и самовольные действия.

— О… — Игорь сложил губы трубочкой и беззлобно добавил: — Да идите вы со своей ответственностью. Я Колю не брошу.

Он поднялся и принялся отряхивать пятнистые штаны от сора. Сан Саныч подошел вплотную и вдруг без замаха нанес короткий удар. Вскрикнув, Игорь снова полетел на землю. Тут же подобрался и зло посмотрел на охранника.

— Ну что, кэп, самоутвердился? И что дальше? Изобьешь меня? Руки свяжешь? Поставишь под конвой? Большой, ять, начальник…

Игорь провел рукой по носу, размазывая красную дорожку. Сан Саныч молча врезал ему сапогом по ребрам, и парень, охнув, сложился пополам.

— Вы что, с ума посходили? — Я нашел в себе силы подняться. Встал между Игорем и охранником.

— Забей, — сипло прошипел из-за спины Игорь. — Ничего он мне не сделает.

— Я приказал оставаться на месте, он не подчинился. Отойди, Климов.

Сан Саныч попытался меня отстранить, но я уперся.

— Коля, не лезь, — повысил голос Сан Саныч. — Если не вбить ему в башку, что такое дисциплина, будет только хуже.

Игорь, держась левой рукой за бок, тяжело поднялся. Из носа тянулась алая струйка. Но отступать он явно не собирался, сплюнул на землю.

— Вы посмотрите, кто у нас дисциплинированный выискался. Как чужих баб трахать и наряды за тушенку продавать — это нормально. А когда своих из говна вытаскивать — дисциплина проснулась.

— Прекратите! — Я с трудом, но все же устоял на ногах после повторного толчка Сан Саныча. — В лагере разберетесь. Сейчас делом надо заниматься.

Некоторое время Сан Саныч сверлил меня взглядом. Странная и глупая ситуация — стоять нос к носу с человеком в противогазе. В другое время кто-нибудь из нас обязательно сострил бы по этому поводу. Вот только сейчас нам было не до шуток. Мне показалось, охранник всерьез обдумывает, не дать ли в морду и мне, но он сдержался. Сменил тему:

— Что произошло?

* * *

Пустынное шоссе, перекресток с уткнувшимся в столб грузовиком, гулкая ночная тишина. За последние месяцы я видел подобную картину десятки раз.

Только раньше ночь не наступала в час пополудни.

Луч фонаря выхватил длинный, заваленный трубами прицеп. Грузовик едва успел вырулить с завода, когда водитель отключился. Машина не успела набрать скорость, удар вышел несильным, и спустя тридцать лет водила должен был открыть глаза. Однако в город пришла вода, и сейчас на ремнях безопасности висел лишь склеванный птицами полуразложившийся труп.

Я оглянулся. Несмотря на темень, светящийся барьер был почти не виден: мы отошли слишком далеко. С той минуты, как мы проникли на завод, прошло чуть больше трех часов.

Вот тебе и безобидный, ни на что не влияющий свет.

Никаких прыжков во времени и прочих видимых катаклизмов не случилось. Просто, едва мы вышли с территории завода на Черемшанскую, начало смеркаться, хотя часы показывали полдень. Впору было бежать без оглядки, но мы не сразу сообразили, что к чему. Решили, что виноваты затянувшие небо облака.

Затем начались барьеры. Их было много. Они огораживали небольшие участки, словно огромные капли ртути, разлитые вокруг ТЭЦ. Мы лавировали по пылающему лабиринту, и яркое, неестественное сияние разгоняло сгустившуюся тьму.