Странники и Островитяне - Стив Кокейн Страница 61

Теперь я надеялся лишь на одно — перехватить таинственного владельца дома сразу по прибытии. Я встал у центральных ворот и приготовился принести свои извинения.

— Я могу забрать эти бутылки?

— Валяй, Лео, спасибо.

Волшебник ловко вставил палец в горлышко каждой бутылки на столе и быстро перенес их на стойку бара, откуда трактирщик тут же отправил их в раковину. Не отрываясь от работы, Леонардо скосил туда глаза. В раковине оставалось место еще для восьми бутылок. Когда раковина будет полной, он будет сушить и отставлять в сторону те, что сейчас стоят вверх дном на деревянной доске. Затем он будет споласкивать бутылки, которые мокнут в раковине, а потом перевернет их и перенесет на доску для сушки. С этого момента раковина будет готова к следующей партии. Леонардо посмотрел на большие часы над камином. Всего через час трактир закроется. Удивительно, как быстро пролетает время, когда голова занята мыслями.

Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как Леонардо Пегас занял место помощника трактирщика, и эта работа требовала применения всех его талантов в области тактического планирования, стратегической организации и системной концептуализации. Здесь была необходима напряженная сосредоточенность, четкая координация рук и ног и высокоразвитые навыки межличностного общения. Фактически она требовала полной и абсолютной самоотдачи и концентрации. Однако, несмотря на эти обстоятельства, роль помощника в трактире никогда не заставляла волшебника страдать от бессонницы. В эти дни Леонардо прекрасно спал. Ему часто снился дом, в котором он надеялся когда-нибудь поселиться, и иногда его тревожил умеренно эротический сон с участием Элис, но даже это случалось все реже и реже. В конце вечера, когда Леонардо протирал последнюю кружку и возвращал ее на свое место на полке, он ложился на соломенную постель, стоявшую на чердаке над конюшнями, совсем не задумываясь о завтрашнем дне до начала новой смены. Волшебник в полной мере наслаждался жизнью.

Постоянные посетители «Большой Медведицы» не интересовались жизнью Леонардо, но он все равно решил назваться коротким именем, чтобы не привлекать к себе внимания. Звание «Мастер» было торжественно упаковано и повешено на кривой шестидюймовый гвоздь, вбитый в поперечную балку под крышей, вместе с шариками от моли и церемониальной мантией и шляпой. В эти дни его рабочей одеждой стал длинный порванный бесцветный фартук, который ему задумчиво предложил трактирщик. Пара стоптанных тапок заменила тяжелые сапоги. В этом наряде Леонардо мог выполнять работу и оставаться практически незамеченным.

Только один посетитель серьезно заинтересовался им. Это был пожилой, явно образованный человек, который приходил в таверну раз в неделю, садился за столик в углу, попыхивал замысловатой трубкой и время от времени отпивал из небольшой кружки, словно пытаясь растянуть небольшую пенсию. Леонардо узнал в нем того симпатичного мужчину, что помог ему добраться до таверны. Волшебник заметил, что старик порой перекидывался словечком с кое-кем из молодых посетителей, толпившихся вокруг бара. Леонардо показалось, что старик когда-то был хорошо знаком с юной деревенской порослью и старается оставаться в курсе того, что происходит в их жизни. Отмечая про себя эти и другие детали, Леонардо в конце концов понял, что интересующий его старик когда-то был школьным учителем.

— Вы, похоже, хорошо образованны. Что привело вас сюда? — однажды спросил его учитель.

— Я пришел сюда из города, — ответил Леонардо. — Когда-то я был волшебником.

Его вдруг удивила не только собственная откровенность, но и то, что он употребил прошедшее время. После этого мужчины обменялись рукопожатиями, познакомились, и теперь учитель начал приходить в трактир так, чтобы его приход совпадал с выходным Леонардо.

— Меня всегда увлекала мысль о преподавании, — задумчиво произнес Леонардо однажды вечером. — Время от времени я нанимал помощников. Мне нравилось учить их чему-то новому, объяснять, чего я от них хочу, смотреть, как развивается их разум, и все такое. Полагаю, это был один из стоящих аспектов моей работы.

— Работа учителя определенно вознаградила меня, — ответил учитель. — Но временами я бы хотел побольше узнать об окружающей действительности, о том таинственном месте, которое люди упрямо называют реальным миром. Признаюсь, в этом я вам завидую. Иногда мне кажется, что все, что я изведал в своей жизни, словно прошло через вторые руки, прежде чем попасть ко мне.

— Но именно так я и жил — испытывал вещи после первых рук, — возразил волшебник. — Я даже изобрел машину в помощь себе. Уверен, я, должно быть, уже рассказывал вам о своих экспериментах с Машиной Эмпатии.

— Конечно-конечно, — торопливо прервал его новый приятель, стремясь помешать очередному повторению этой истории. — Еще по кружке?

— С удовольствием.

Знакомый вид деревни открылся перед Рыжиком Брауном, когда он добрался до вершины холма и преодолел последнюю, самую утомительную милю своего путешествия. Дойдя до реки, которую не раз переходил вброд, он аккуратно перешел ее по пяти камням, заметив, что третий и четвертый немного сместились с того времени, как он в последний раз, скользя, пробирался по ним. Напротив «Большой Медведицы» Рыжик, как обычно, срезал путь через лужайку и оказался на боковой дорожке прямо перед горбатым мостом.

А потом, перейдя мост, юноша увидел, что на краю дороги перед его домом стоит черная повозка. С растущим мрачным предчувствием он заметил, что шторы гостиной задернуты. С бьющимся сердцем подошел Рыжик к входной двери.

— Откуда ты взялся, Майкл?! Прими мои соболезнования. — Из дома вышла бабуля Хопкинс, сжимая в отчаянии скрюченные руки. — Никто не знал, где ты. Нам пришлось самим все устроить. Наверное, ты хочешь пойти к ней?

Внутри все казалось маленьким и съежившимся. Рыжик впервые заметил, какие низкие здесь потолки, какие тесные комнатки, какая узкая лестница. А когда он нерешительно толкнул дверь в комнату матери, лежащая на кровати фигура тоже казалась маленькой и сморщенной. Он оцепенело смотрел на тело матери, не понимая, что должен чувствовать. Легкое прикосновение к локтю прервало его мысли. Вздрогнув, он повернулся и увидел двоих высоких мужчин, одетых в черное, которые топтались на лестничной клетке. Он не узнал их сразу.

Должно быть, на лице Рыжика отразился страх.

— Простите, сэр. Мы не хотели вас напугать. Теперь ее можно забрать?

Позже Рыжик долго сидел на узкой кровати в своей старой комнате. Похоже, ею уже давно не пользовались, и все его детские вещи лежали на своих местах. Несколько схем, которые он начертил когда-то, были по-прежнему прикреплены к стенам. Коробка с красками небрежно лежала на комоде, словно ее отодвинули в сторону минуту назад. Он взял ее в руки, повертел и, безучастно глядя на нее, начал вспоминать вечера, которые проводил за столом в гостиной, рисуя схемы. Он все сидел и сидел, когда из далеких уголков прошлого появлялись все новые воспоминания. Воздушный змей… кегли… пугало…