Заклинатель драконов - Ян Сигел Страница 61

Какой ты легкомысленный, — сказала она, растерявшись. — Мы ведь должны помочь Ферн…

И завтра, — продолжал Уилл, — мы позвоним доктору Джерролду Лэю.

Гэйнор пришлось подавить свое возмущение.

Ну да, — согласилась она.

Согласна? — еще раз настойчиво переспросил Уилл, заметив некоторое сомнение на лице девушки. — Я помню, как впервые увидел тебя. Мне было шестнадцать, значит, тебе — около двадцати. Ты заехала вместе с Ферн по дороге на вечеринку в вечер Рождества, это было где–то в пригороде Лондона, и ты была за рулем. Ферн выглядела безукоризненно, как всегда она выглядит, абсолютно совершенно. На ней было красное платье в блестках и туфли на высоких каблуках. На тебе было черное, что тебе не идет, что–то такое со множеством кружев, и ты подвязала волосы сзади, но они выбились из повязки, и еще на тебе были мягкие ботинки без каблуков, для машины. Ты не показалась мне хорошенькой или красавицей, но я подумал, что ты чертовски сексуальна. «Соблазн в платье… — сказал я себе. — Однажды я получу эту девушку». Не знаю, насколько я был серьезен тогда. Но с того вечера я нашел бы твое лицо в любой толпе. В любое время.

На мне не было «что–то такое кружевное», это были очень старинные кружева, — пробормотала Гэйнор.

Какая разница!

А платье Ферн было цвета бургундского вина, а не красное. Я никогда не видела, чтобы она носила красное, для нее это слишком ярко.

Хочешь еще внести поправки? Должен напомнить, что идет речь о моих воспоминаниях. Если я захотел вспомнить красное платье и какие–то кружева, то так и сделал. Полагаю, что ты запомнила меня как неопрятного школьника, который пялился на тебя с лестницы?

Естественно, — ответила Гэйнор, — еще я сказала Ферн, что в ближайшие годы ты доставишь ей массу неприятностей.

Уже доставил, — лукаво улыбнулся Уилл.

Ферн мне говорила.

Он пошел звонить, а она допивала свой напиток. «Я запомню это, — думала она, — на всю свою жизнь». Не тот ужас, не то колдовство — призрак снега и серый палец доктора Лэя, —- но именно этот момент, эту полутьму, подвыпивших людей вокруг и ожидание Уилла. На всю жизнь.

…В ней поднялась волна столь сильного чувства, что она вздрогнула от этого вторжения, все смещалось — шок, откровенность, любопытство, счастье и ужас. Она думала о прежних своих ощущениях, о подъемах и спадах чувств в ее шестилетних отношениях с женатым мужчиной, который в конечном счете покинул свою жену, но не ради нее. Легче всего сказать, страшась и надеясь: это — другое. Она не должна позволять себе таких мыслей, ведь Уилл — брат ее лучшей подруги, который ни к чему не относится серьезно, даже к Темным силам. Душа Ферн потерялась, и не известно, что случится завтра, и все, что ей, Гэйнор, дано, это единственный вечер, который она проживет, полностью отдавшись этому чувству, сохранив его в памяти и не ожидая чего–то большего. Но предательскую тоску и неизбежные сомнения не так–то легко было отбросить прочь. Когда Уилл вернулся, он увидел, как она бледна и тиха, что она не сделала ни глотка из своего стакана, а ее ответы односложны.

—Пошли, — только и сказал он. Потом, много позже, Гэйнор поняла, что она не заметила даже названия этого «навсегда сохраненного в памяти» паба.

Ресторан, как и обещал Уилл, предлагал средиземноморскую кухню, карту французских вин и официантов–итальянцев. Ресторан был тесным и шумным, но они этого не замечали. Они были слишком заняты друг другом, чтобы обращать внимание на то, что происходит вокруг. В течение следующих двух часов они, отбросив в сторону заботы и переживания последних дней, рассказывали о своих жизнях, обменивались идеями, мыслями, надеждами, наслаждались радостью взаимопонимания. «Это просто игра, — говорила себе Гэйнор, — это всегда просто игра». Но она никогда не следовала правилам этой игры, поэтому всегда ставила на карту слишком многое и в конце концов оставалась в проигрыше… и в одиночестве. Но в этот раз — только на этот короткий миг — игра представилась ей реальностью, она позволила себе поверить в иллюзию совершенных взаимоотношений. Улыбка Уилла дразнила ее, но глаза его были очень серьезными, или ей так казалось… И под взглядом этих глаз сердце ее трепетало.

—Ферн однажды рассказала мне, что ты чрезвычайно славная девушка, которая всегда влюбляется в плохих людей, — сказал Уилл, когда Гэйнор закончила сагу о своем последнем романе.

Рассказала? — Лишь на мгновение в душе Гэйнор вспыхнуло негодование, тут же уступив место спокойствию. — Что ж. А я думала влюбиться в тебя. Можно такое себе представить?

Touche, — сказал Уилл. — Я не то чтобы уж очень плохой человек — я и не черная овца, и не белая. Скорее пестрая. Или белая с черными пятнышками.

Серая? — предложила Гэйнор.

Спасибо. Может быть, расширим спектр? Например, насколько багрово ты себя чувствуешь? Гэйнор…

Погоди! — Она мучительно пыталась сосредоточиться, голову пронзила безумная мысль. — Белый — черный — серый — это напоминает мне — это связано… Секундочку, сейчас пойму… — Она смотрела на Уилла, будто бы только что прозрела. — Слушай. Эту историю я нашла сегодня днем — я была уверена, что это очень важно, только не понимала почему. Там рассказывается о древнем семействе, члены которого могут разговаривать с драконами и, благодаря этому Дару, приручать их. Один из их предков был опален пламенем, которое выдохнул дракон, его кожа навсегда почернела, и на нее не действует огонь, и то же самое отличает кожу его потомков. Предположим… предположим, наследуемое качество со временем несколько ослабело, и кожа из черной превратилась в серую'? Разве Рэггин–боун не говорил чего–то — о такой семье?.. Наш доктор Лэй?..

Мог бы быть Укротителем драконов, — продолжил Уилл. — Черт!

Эта догадка куда–то нас приведет, — уверенно проговорила Гэйнор.

Именно это мне и не нравится, — ответил Уилл. — Не могу себе представить, чтобы я, мужчина, завтра воспользовался бы твоим присутствием.

Нет, — сказала Гэйнор, — я тебе нужна. Я — специалист по старым книгам и манускриптам. Он не станет с тобой разговаривать, если меня там не будет. Как бы то ни было, наконец я могу что–то сделать. Судьба. К тому же я старше тебя. При всей твоей напористости я претендую на старшинство. Не думаешь же ты, что еще существуют драконы. И…

Кофе? — предложил Уилл.

Гэйнор покачала головой. Интерлюдия, которую они украли у реальности, закончилась еще до наступления полуночи. Страхи надвигающегося завтра разрушили особую атмосферу влюбленности, которую они себе позволили. Когда Уилл поцеловал ее, желая спокойной ночи, прежде чем она улеглась на кровать в комнате его друга, между ними вспыхнуло чувство близости, но не близости любовников, а близости партнеров, которые вместе выходят на темную дорогу. В этом поцелуе Гэйнор почувствовала вкус вина и сильно перченного мяса и подумала, что теперь когда будет есть такое мясо, то всегда вспомнит об этом поцелуе. Затем, лежа в одиночестве на кровати, она осознала, что это был первый и последний поцелуй, что шанс упущен, о чем она, может быть, будет сожалеть, а может — и не будет. Но назад уже ничего не вернуть.