Звездная река - Гай Гэвриэл Кей Страница 61

Хорошо известно, как он ценит музыку, поэзию, живопись, каллиграфию, роль красоты в формировании безмятежного сердца его династии. Его Гэнюэ должен был стать зеркальным отражением империи, создать эту гармонию. Несколько человек из присутствующих здесь разделяют эти чувства; остальные научились делать вид, что разделяют.

Сегодня можно почувствовать, что лето кончается. Листья павловнии скоро начнут опадать, многие уже видели, как дикие гуси улетают на юг. Сезон беспокойства, печали – всегда возникает страх, когда наступает зима. Люди умирают зимой. Не столько здесь, сколько в других районах Катая.

Из случайно услышанных разговоров Шань поняла, что этим летом произошло нечто важное между варварами за остатками Стены. Кажется, об этом только что стало известно. Нужно принимать решения.

Ожидая императора, когда на нее почти не обращают внимания (одна женщина среди важных чиновников), она слышит степное название, которое, конечно, ей известно – «сяолюй», и другие, которые ей неизвестны. Одно из них – «алтаи». Она понимает, что это еще одно племя варваров. Нападение. Восстание?

Среди тех, кто пришел сюда на встречу с императором, чтобы определить реакцию Катая, имеются разногласия. Некоторые хотят использовать это новое племя, чтобы оказать давление на сяолюй; другие призывают к осторожности, напоминают, что им известно недостаточно. Шань слышит голоса спорящих.

Старый первый министр, Хан Дэцзинь, все время сидел тихо, держал при себе свои мысли – или экономил силы. Возможно, он просто ждет музыки. «Он плохо выглядит», – думает Шань. Его сын, Хан Сень, стоит за его спиной, а наследник императора, Чицзу, находится поблизости.

Здесь есть люди, которые считают, что император должен уступить место своему сыну, освободить свое время для того, чтобы думать только об искусстве и о своем саде. Чицзу ничего не говорит, конечно. Шань никогда не слышала, чтобы он говорил. Некоторые из молодых принцев, приходящие в поселок клана на вечеринки (или с частным визитом), ведут себя смелее, но наследник в Катае должен быть осторожным.

Она размышляет о словах, которыми можно было бы описать все эти напряженные, спорящие голоса в форме стиха «цы», когда появляется император. Хан Дэцзиню помогают подняться, чтобы приветствовать его. Ему уже давно позволили не совершать тройное коленопреклонение. Шань это делает вместе с остальными придворными, касается лбом земли, приветствуя повелителя Катая, блюстителя Пяти Добродетелей, правящего под небесами с благословения богов. Солдаты, сопровождавшие сюда каждого из гостей, остаются в отдалении, среди них и телохранитель Шань.

Певица уже тоже здесь. Ей помогают выйти из портшеза. На ней одежда из зеленого с золотом шелка ляо с вырезом более глубоким, чем допускает придворная мода, и с более широкими рукавами. Когда она проходит мимо, Шань чувствует аромат ее духов, густой, волнующий. Она маленькая и поразительно красивая.

Шань, вторая из двух присутствующих здесь женщин, одета в темно-синее платье до щиколоток, с высоким воротом, тесно облегающее фигуру, с узкими рукавами, без каких-либо украшений, кроме кольца ее матери и еще одного, подаренного ей мужем много лет назад. Она не надушилась. Этим она не восстает против ограничений, накладываемых на воспитанную женщину, против того, какими они должны быть сдержанными, когда появляются в обществе.

Она размышляла над возможностью выступить против этого, но против ее имени стоит столько меток, что добавить еще одну просто ради того, чтобы это сделать, кажется ненужным. Кроме того, ее отношения с императором имеют слишком большое значение, чтобы легкомысленно рискнуть вызвать его недовольство. Во-первых, поскольку здоровье первого министра так явно ухудшается… кто и что будет дальше? Ей приходится думать о безопасности отца, да и мужа тоже. Ее положение здесь, каким бы неопределенным оно ни было, является некоторой гарантией для них всех при ненадежном дворе в эти осенние дни.

Сейчас будет исполнена ее самая новая песня, в первый раз, и это другой вид испытания. Она напугала саму себя, когда написала ее, но не настолько, чтобы скрывать ее. «Пусть я не так умна, в конце концов», – думала она, когда шла сюда вместе с телохранителем (опять новым, они часто меняются), посланным сопровождать ее.

Они собрались недалеко от колоссального камня-горы, который уже один раз переместили на другое место, чтобы добиться большей эстетический гармонии, лучше соответствовать предзнаменованиям и желаниям императора.

В присланном некоторое время назад докладе, так и не представленном Вэньцзуну, сообщалось, что сто двадцать человек погибло во время доставки сюда этого камня, еще несколько сотен получили травмы, некоторые искалечены. Животные тоже погибали, когда тащили его на катках или перевозили тяжелое оборудование, их трупы бросали там, где они пали. Поля вытоптали, оставили глубокие колеи, урожай погиб. Мосты двенадцати городов вдоль Большого канала разрушили, чтобы пропустить баржу с камнем и довести ее до Ханьцзиня.

Певица, усевшись на каменной скамье, грациозно меняет позу, настраивает свою пипу, бросает вежливый взгляд на Шань и улыбается в знак приветствия. От нее просто дух захватывает.

Музыка очень древняя. Слова написаны Линь Шань, женщиной, пользующейся такой благосклонностью императора, единственной дочерью забавного, непоследовательного придворного Линь Ко (который свободно бродит по саду Гэнюэ и пишет о нем, ему дано разрешение). Она замужем за столь же эксцентричным Ци Ваем из клана императора. Они все знают о ней. Важно знать о людях, приглашенных ко двору, в сад.

По общему мнению, нет никаких веских причин, ни в ее происхождении, ни в браке, чтобы ее так часто вызывали сюда, чтобы она пользовалась такой щедрой благосклонностью Трона Дракона. Она пишет «цы», которые нравятся императору, искусно владеет кистью для письма… разве теперь это стало способом добиться успеха? Для женщины?

Возможно, хотя пока нет никаких доказательств, что у этой женщины есть честолюбивые устремления, а ее отец безобиден. Муж большую часть времени проводит вне дома, собирая старинные рукописи, колокола, чаши и тому подобное. У него уже целый склад таких вещей.

Также ходят слухи, что он увлекся очень юной девушкой. Выкупил ее из дома удовольствий и поселил у себя в доме в Еньлине. В этом нет ничего необычного и ничего удивительного, учитывая то, какая у него необычная жена. Детей у них нет. Если бы император не так открыто благоволил его жене, возможно, Ци Вай уже развелся бы с ней. Так говорят.

Также установлено – потому что подобные вещи имеют значение, – что император не ложился с ней в постель. Ее можно считать хорошенькой, эту Линь Шань, но едва ли ее поведение можно считать приличным, она не смущается в присутствии такого количества мужчин, и она слишком высокого роста по меркам Двенадцатой династии.

Певица, в отличие от нее, в зеленом с золотом, с ее изящно выщипанными бровями и ее духами…

Шань не может долго смотреть на эту женщину, она отводит взгляд. Певица талантлива (конечно, она талантлива, если приглашена сюда) и в игре на своем инструменте, и во владении голосом, а ее красота ослепляет. Но каждый раз, когда Шань смотрит, она видит ноги этой женщины, спеленатые по новейшей моде для девушек для удовольствий.