Ночь судьбы - Дмитрий Казаков Страница 61

– Еще долго нам идти через горы? – спросил Ратан. Лицо его за последние дни обветрилось и по цвету напоминало свеклу.

– За этим хребтом еще один, а потом – еще, – печально вздохнул маг.

– Мы и так в горах несколько дней! – возмутился Хорт. – А есть нечего, ну, почти! В горах хоть какая живность водится?

– Конечно, – хмыкнул маг. – Везде кто-нибудь да водится. Но пока у нас не кончились старые запасы. Так что – не ворчи. А уж внутри Кольцевого хребта пойдут земли, на редкость богатые дичью. Но они тебе, Хорт, не понравятся.

– Это еще почему? – насупился Хорт, ожидая подвоха.

– Большая часть этой дичи сама не прочь поохотиться на человека, – ответил маг преувеличенно серьезно, и холод на мгновения отступил, напуганный живым, веселым смехом.

Государь

Перелет дался Брану тяжело. Правитель Эрина давно не летал, долгое время не покидал Эмайн Маху. Конечно, сидеть на спине огромной ящерицы и любоваться пейзажем – не совсем то, чтобы бить ноги, идя пешком, или мозолить зад об седло, но все же достаточно утомительно.

Пронеслись внизу родные леса, серо-зелено-белые, почти не тронутые наступающей весной. Затем бугристым неровным ковром легла под ноги степь. Чем далее летел Бран, тем больше становилось в белом одеяле проплешин, а затем проплешины слились. У самых гор земля уже покрылась травой. Словно зеленый туман стелился над самой почвой.

Горы показались сначала маленьким облачком, прилегшим на край неба. Но минул день, а облачко не исчезло, лишь разрослось, обзавелось белой опушкой поверху. К концу полета это была стена, огромная, полуразрушенная, поросшая на средине высоты темным мхом леса.

Брану оставался последний день полета. Совсем скоро дракон достигнет незримой черты, пересечь которую не в его власти.

Словно ощущая мысли наездника, ящер сильнее заработал крыльями и пошел вверх. Скальная стена надвигалась угрожающе, бесстыдно выставляя оспины пещер и трещины разломов. Кажется – еще миг, и дракон со всего маху ударится об острые камни. Но в последний момент стена ушла вниз, дракон прошел над ней и направил лет дальше, дальше и выше.

Когда внизу засверкал лед и снег вершинного пояса, Бран посадил дракона. Незачем из-за лишней сотни саженей гнать зверя. Их можно пройти и пешком.

Альв осторожно слез с чешуйчатой спины, мешок с припасами неприятно оттянул руку, а затем устроился на плече, словно огромный сытый кот.

Дракон повернул голову, взглянул на наездника. В глазах, которые на самом деле лишь видимость, промелькнуло что-то похожее на печаль. Но Бран никогда не верил в наличие чувств у существ Силы, просто хлопнул дракона по уродливой морде и приказал – улетай.

Едва альв успел отскочить, как дракон заработал огромными кожистыми крыльями. Тяжело, грузно, как набравшая нектара пчела, поднялся в небо. Снежная пыль ударила в глаза Брану, заставляя опустить веки.

Когда он открыл глаза, синее пятнышко забралось высоко и быстро удалялось на север, в сторону дома.

Бран вздохнул, попытался удобнее устроить мешок на плече, без особого, правда, результата. Затем двинулся на юг, навстречу вершинам. Снег неприязненно хрустел под ногами, а сами горы молчали, не замечая чужака, вторгшегося в их владения.

Князь

Владигер сидел на коне хмурый и не выспавшийся. Мигом отдыха промелькнула над Весеградом ночь, и войска вновь строились для битвы. Шагала, бряцая доспехами, пехота. Длинные пики колыхались, подобно лесу без ветвей. Орали похабные песни стрелки-Полурослые, натягивая тетивы на луки.

Но противник медлил. Остроухие разбили лагерь на самой опушке. Разведчики доложили, что с утра туда подошел большой обоз. Но боевые трубы молчали, и железная поступь полков Эрина не сотрясала землю.

Когда солнечный диск перестал подниматься, и завис, словно раздумывая, лезть дальше или нет, из лагеря Остроухих на поле выбрались несколько всадников. Помчались по утоптанному за день битвы снегу. В руке переднего на высоком древке бился на ветру белый флаг.

– Мстислав! – бросил князь резко. – Поговори с ними ты!

Воевода кивнул и двинул вперед могучего, мышиной масти, жеребца. Переговорщиков он встретил перед самой линией войск. Князь хорошо разглядел, как величавый Остроухий в травяного цвета плаще поверх богатого панциря долго и горячо втолковывает что-то Мстиславу, как нерешительно оглядывается воевода.

Вернулся тот с таким видом, словно жабу проглотил – глаза выпучены, усы торчат возмущенно, лицо – красное.

– Ну что? – спросил Владигер нетерпеливо.

– Предлагали сдаться, – воевода фыркнул, донельзя напоминая рассерженного кота. – Или просто пропустить их войско на южный тракт.

– И ты согласился?

– Как можно, княже! – возмутился Мстислав. —Ни шагу назад!

– И правильно, – кивнул князь. – Они, пройдя, может, конечно, и на южный тракт повернут, а может, и до Северина доберутся.

– Столько воинов положили, а теперь пропустить? – сказал подошедший Летозар. – Да ни за что!

– Ты хоть и маг, а соображаешь, – одобрительно буркнул воевода, оглаживая бороду.

– Ну, а если пропустим мы их, сдадимся, что они обещают? – продолжил спрашивать князь.

– Что забудут они обиды, нанесенные Эрину, – воевода скривился, – не тронут земли наши и позже заключат мир.

– Как в сказке, – неожиданно улыбнулся Летозар. – Когда лиса просила зайца освободить ее из капкана, обещая более не есть мяса.

– Хороша сказка, – впервые за утро князь улыбнулся. – И что ты им ответил, воевода?

– Что не пропустим мы их. А если мира хотят – пусть сначала с нашей земли уберутся.

– Хорошие слова, – одобрил Владигер. Дальше они пройдут лишь через наши трупы!

Охотник

Вершины Драконьих гор остались позади. После недолгого спуска путь выровнялся, и странники шли по засыпанному снегом, мертвому, очень странному лесу. Птицы не пели, живности никакой не было видно, одна от такого леса польза – дрова. Да и древесина местная горит плохо, тепла дает мало.

– Что так тихо? – спросил Хорт у Родомиста на одном из привалов. – Как будто все здесь навечно вымерзло.

– Не знаю, – хмуро отрезал маг. После того, как погиб Леслав, Родомист сильно изменился. Молчал почти все время, ел без аппетита, лишь шагал равномерно, худой, высохший, словно скелет.

– Слушай, Родомист, что с тобой? – нахмурился охотник. – С тобой ведь идти вместе невозможно. Как немой и глухой, честное слово!

– Он погиб, мой ученик, – ответил Родомист, горько улыбаясь. – И виноват в этом я.

– То, что произошло, не исправить, – сказал Ратан. – Надо жить дальше. Ведь ты же сильный человек, Родомист. И сила твоя сейчас бесполезна. Ты словно мертвый.