Подопечный - Сергей Костин Страница 62

Зинаида заткнулась, сраженная логикой, а к нам уже направлялся сам король.

– Начинается, – пробурчал ангел. И как всегда накаркал.

Перед тем, как обратиться к нам, король с минуту чесал затылок, обдумывая действия и заодно ожидая, пока его ребята не окружат нас со всех сторон.

– Слышь, Герои? Дело вон как повернулось. Я, конечно извиняюсь, но обстоятельства сложились так, что ради благополучия моего народа я вынужден отдать вас в руки правосудия представителей соседствующей с нами страны.

– Да мы понимаем, – закивал я, – Политический кризис, так сказать.

– Во, во! Кризис, – поддакнул Узур Первый, – Вы парни молодые, может в живых и останетесь. А вот с девчонкой посложнее. Снесут голову и закопают где-нибудь в пустыне. Может оставите ее мне. А с повелительницей я сам договорюсь.

– Как же, хрен старый, – взорвалась Зинка, – У меня мозги уже на место встали. Чтоб всю жизнь молодую на тебя пахать. Да ни за какие сокровища.

– Ну и ладно, – слишком легко согласился король, – Значит всех троих и сдадим. Только без обид. Ежели в живых останетесь, заходите в гости, чайком побалуемся. Взять их.

– Мы сами, – остановил я короля, – Мы ж все понимаем. Не надо лишних жертв. И слез не надо.

Сопровождаемые толпой солдат, мы спустились со стены и нас вежливо выпроводили за ворота.

Когда створки за нами закрылись Мустафа обнял Зинаиду за плечи:

– Ты Зин помни всегда, даже если убивать станут, я тебя не променяю ни на какую другую. Люблю я тебя. Вот.

– Вы ребята не о том сейчас думаете, – прервал я начинающийся лирический диалог, – Того и гляди нас всех на деревьях развешают, а вы все о чувствах. Оставьте их на после похода. Так сказать на шесть часов вечера. Пошли. Нас ждет торжественный эскорт.

Через несколько минут мы оказались заключены в крепкие руки подскочивших женщин-воинов. На меня и Мустафу нацепили кандалы, а Зинаиду затолкали в клетку. Потом погнали вперед. И долго я еще видел, как, вытирая слезы, машет платком маленький король великой страны. А рядом с ним тихо рыдает неутешная дочь, потерявшая в этот несчастливый день и жениха и производителя.

Армия хруков двигалась по бескрайним степям. Снова на нас изливало жару солнце, снова в глотке образовался цельный комок из одного желания пить.

Нас то и дело подталкивали, попинывали, подшлепывали. В наш адрес сыпались шуточки проходивших мимо солдат. Иногда злых, иногда не слишком лестных, а иногда и просто неприличных.

– Эй, милашка, ты чего такой костлявый? А повеселиться со мной не хочешь?

– Это тебе говорят, – буркнул я Мустафе, – Ты из нас двоих костлявее.

– Зато у тебя нос фотогеничнее, – не остался в долгу ангел, – Что будет-то? Как думаешь, прирежут?

– Хотели бы, давно на мелкие кусочки разрубили. А раз ведут, значит для чего-то мы потребны.

– Думаешь, для…

– Не исключаю такой возможности, – глубокомысленно произнес я. А в самом деле, зачем? Эх, мне бы только о Сердце Тьмы узнать. А там.., – Выкрутимся, Мустафа, не боись.

Прошел день, прошла ночь, еще день, и еще ночь.

Мы превратились в походные трупы, ничего не соображающие, бросающиеся на редко подносимую воду, как на… на воду, конечно. По ночам становилось относительно легче. Не так жарко. Но зато в темноте наши погонщики заставляли двигаться быстрее. Мустафе повезло. Он естественным образом умудрялся спать на ходу. Закроет глаза, храпит на всю степь и знай себе ножками передвигает.

А я не могу. Только глаза прикрою, сразу память теряю. И падаю. Меня по башке саданут, я дальше топаю. До следующего мгновенного привала.

Так и дошли. Раза два видели Зинаиду. Вот уж кому счастье привалило. Укрытая материалом клетка представляла собой первоклассное место для отдыха. Если Зинке и воду давали почаще, то лучшего уиккенда ей в жизни не видать.

На третий день нас гнали через небольшое селение. Скорее всего пограничное, так как в нем я не заметил ни одной женщины в гражданской одежде. Повсюду затянутые в броню тетки.

Скажу откровенно, и Мустафа не даст соврать, я не заметил ни одной страшненькой. Все как на подбор. Метр восемьдесят. Так сказать, передовой опорный пункт с уклоном на театр мод.

Но если говорить еще честнее, и снова Мустафа подтвердит истинность слов моих, все наши мысли были только о воде. И когда нам впервые за три дня позволили поваляться в дорожной луже, мы оказались несказанно рады за предоставленную любезность.

На наши выкрутасы собралось посмотреть чуть ли не половина всей армии. Занимательная картина. Два мужика, один в трусах семейных, второй в белых подштанниках, возятся в грязи, пьют мутную, илистую воду и горланят песни о каком-то странном Учкудуке. Дамы крутили пальцами у висков, а нам, ну честное слово Странника, было так хорошо.

Через полчаса, нас вытащили из порядком усохшей лужи и погнали дальше. Здесь мне на ум пришло высказывание известной народной героини, что-де, не пейте козлы из первой попавшейся лужи. Может и не стоило говорить, но спустя час после купания, мы оказались в гордом одиночестве. Наша охрана, мужественно перенося все выпавшие на их долю мучения, шла метрах в пятидесяти от нас, старательно прикрывая носы. А позади арестантского картежа на целых десять километров не видно было ни единой живой души.

– А пошли они все, – высказывался на этот счет ангел, – Давали бы пойло нормальное, не нюхали бы.

Это единственное, что нас позабавило во время перехода (когда-нибудь он войдет в историю, как великий трехдневный переход Странника через степь).

Конечно, в подобном антисанитарном виде нас в город не пустили. Закинули для начала в речку, дали по куску пористой коры и по обрубку мыла.

– Вот где благодать, – шептал Мустафа, старательно соскребающий грязь с шеи, – Эй, подружки, спинку не потрете?

Я то эти слова нормально воспринял, так как уже слышал, но стоящие на берегу охранницы только бровью повели.

– Бессердечные они, какие-то, – пожаловался Мустафа.

– Это точно, – согласился я, – Давай-ка лучше я тебя поскоблю. Заодно и поговорим.

Я принялся снимать с ангела слои налипшей грязи.

– Может нырнем поглубже, да на ту сторону реки. А там, смотри леса какие, уйдем.

– Не получиться у нас ничего, – ангел попытался вытащить грязь из уха, но засунутый туда палец основательно застрял, – Зинка у них. Нельзя без нее уходить. К тому ж посмотри на нас. Без одежды, голодные, оружия нет. Куда нам. Все отобрали. Не уйти нам.

Я вынужден был согласиться с хранителем.

Город хруков, куда нас доставили, вернее пригнали через час после промывки, совершенно разнился с городом лилипутов. Аккуратные, правда без всякого баловства в виде цветочков и занавесок в горошек, дома. Прямые улицы, где на каждом углу встречались вооруженные до зубов воительницы, чистота и порядок. В чем, в чем, в приличности хрукам не отказать.