Леди-горничная возвращается - Илона Волынская Страница 63

Сперва пришел шепот.

— Ашшшшашанхшере… Шерешурхашшшаа…

Шепот шелестел над самым ухом, монотонно и убедительно, иногда поднимаясь до тихого рокота, иногда становясь почти неслышным. В нем звучали то иронический смешок, то льдинками позвякивали слезы, он шептал, шептал и шептал, что-то интересное рассказывал, быстро и взахлеб, надо было лишь сосредоточиться, вслушаться внимательней — и поймешь, о чем он там шепчет… Главное — слушать. Слуууушай… слуууушай… внимай.

За дверью камеры что-то грохнуло — там свалился охранник, тот самый, что ни разу не заглянул камеру проверить с тех пор как меня привели.

Из-за дверей донеся отчетливый смешок.

А потом запертый замок негромко щелкнул, но… не открылся. Только донеслось что-то вроде глубокого протяжного вдоха, а темнота на небольшом пятачке между тяжелой железной дверью и отгораживающей задержанных решеткой стала еще темнее. Точно сквозь замочную скважину сочился густой черный дым.

Закутанная в плащ фигура возникла рядом с решеткой и скудный свет словно собрался в проступившее из мрака бледное, как гипсовая маска, лицо. Медленно поднялись тяжелые полупрозрачные веки и в залитых тьмой глазах вспыхнули алые точки горящих зрачков. Гибкие, с длинными когтями пальцы обвили прутья и бледное лицо приникло к решетке камеры. Взгляд светящихся глаз скользил по распростертым на полу телам.

— Леди-леди-леди… — свистящий шепот вырвался из длинных и черных, как у собаки, губ. — Леди Летицииияяяя… где выыыы… — взгляд задержался на бабище — она застонала сквозь сон, коснулся Амельки — рыжая тихонько вскрикнула, и наконец уперся в меня, лежащую на полу камеры, бессильно раскинув руки. Болезненный холод пополз по всему телу, будто в жилы мне налили жидкого льда. Кости начало немилосердно выкручивать. Мне пришлось сделать отчаянное усилие, чтобы не зажмуриться крепко-крепко, как в темной детской под одеялом. — Лееедиии… Жизнь имеет свойство заканчиваться, лееедиии… и это даже милосердно, что во сне. — очертания темной фигуры размылись, просачиваясь сквозь решетку. Щупальце дыма медленно и завораживающе поползло, огибая лежащие вповалку тела и подбираясь ко мне…

Вампир возник посреди камеры, словно враз сгустившись из темноты.

Длинный и острый язык жадно облизал черные губы, и он начал медленно наклоняться над моим лежащим телом.

Стряхнув иллюзию, как плащ, я возникла у ночного гостя за спиной и прыгнула ему на плечи.

Он обернулся так стремительно, что расползающийся от него дым завертелся маленьким торнадо… и рука с длинными и острыми, как лезвия, когтями выстрелила навстречу. Я рухнула горлом прямиком ему в ледяную ладонь. Твердые и жесткие, будто стальные, пальцы, сомкнулись у меня на шее…

И прежде, чем моя иллюзия рассыпалась пенными хлопьями, настоящая я вскочила с пола и с размаху вогнала длинную серебряную шпильку вампиру в спину, точно под сердцем…

Он изящно и даже неторопливо скользнул в сторону.

Я провалилась в собственный удар, шпилька чиркнула по прутьям решетки. Я замерла, просто замерла, тупо глядя на погнувшееся острие. Все. Конец. У меня был всего один удар, один-единственный, когда я еще могла использовать эффект неожиданности… против вампира.

Он увернулся — конечно же… Я промахнулась — можно было ожидать!

— Не вышло? — почти сочувственно сказал Десмондус из клана Носферату, и… распялив клыкастую пасть до размеров дорожного саквояжа, ринулся на меня.

Я бессмысленно заорала и скачками помчалась по камере.

И они тоже вскочили — все. Бабища с неожиданной лёгкостью прыгнула вампиру наперерез, прикрыв меня… грудью. Вампирья пасть наделась прямиком на выпяченное богатство и бабища разлетелась клочьями пены. Кинувшиеся на него с двух сторон Амелька с гадалкой тоже, а я… мы… трое меня метались, петляя и перепрыгивая через спящие тела настоящих заключенных… и я — именно я! — чувствовала, как налетевший следом холод леденит затылок… Вниз!

Я плашмя рухнула на пол, а холод пронесся надо мной, дымный вихрь оттолкнулся от стены, метнулся обратно и сверкнувшие в лунном свете клыки вонзились мне в шею.

Очередная я лопнула.

И меня тут же снова стало двое… трое… четверо… пятеро… шестеро… семеро…

Мы плотным хороводом заскакали вокруг него.

Вампир «сгустился», на краткий миг превращаясь в того самого «джентльмена в изгнании», что сопровождал Тутсов. И оскалился совсем не по-джентльменски:

— Хорошшшший ход, леди! Отличный иллюзор — а говорили: слабая! А знаете, почему вампиры убивают иллюзоров? Нам не обязательно видеть! — он снова ринулся — прямиком на меня.

Две мои копии разлетелись брызгами, я с размаху попыталась полоснуть его шпилькой по клыкастой морде, он вильнул в сторону, почти не теряя темпа, я кувыркнулась прямо под ним… и с размаху врезалась в спокойно спящую бабищу. Настоящую! Я еще копошилась, пытаясь перевернуться, вскочить, убежать, укатиться, уползти…

Он уже падал на меня сверху дымным смерчем, мгновенно обретшим плотность — меня вдавило в пол тяжестью ледяного тела. Грудь пронзила чудовищная боль от придавившего колена, мгновенно стало нечем дышать. Я еще попыталась полоснуть вампира своей дурацкой шпилькой, но он перехватил мое запястье… и стукнул им о каменный пол. Я взвыла — боль прострелила от запястья до кончиков пальцев, шпилька вылетела из руки, сухо щелкнула об камень. Когтистые лапы сжали мои плечи, он наклонился, обдавая морозным дыханием из пасти… и медленно, со смаком облизал мне шею.

— Аааах! — он аж причмокнул от наслаждения. — Есть что-то в старой крови… Жаль, очень жаль, что приходиться спешить, леееедиии…

Я еще пыталась брыкаться, но тело вампира было как надгробная плита — такое же холодное и тяжелое. Вампир еще раз прошелся синим языком по моей шее, запрокинул мне голову… и оскаленная пасть медленно, предвкушающе надвинулась на меня.

Я сдавленно всхлипнула.

Я проиграла. Обманулась, просчиталась, недооценила…

Ледяное дыхание из пасти обсыпало изморозью мои волосы.

Идиотка, самоуверенная, безответственная курица, проиграла, проиграла! Слабый маг-иллюзор, дура со шпилькой не может победить вампира!

Тьма нависла надо мной и шею полоснуло болью.

— Нееееет! — мне казалось, я ору, но я только хрипела и корчилась, в груди полыхала боль, мои иллюзии бессмысленно и бестолково, уже без участия разума, мельтешили, пытаясь то превратить меня в кого-то другого, то замаскировать под камень…

— Так вот как умирают иллюзоры! — с интересом хмыкнул вампир, потом сожалеюще вздохнул. — Время, время… — и деловито вцепился мне в шею.

Клыки лязгнули у самого моего горла, вспоров кожу и оставив длинную царапину…

Физиономия вампира надо мной на миг стала почти по человечески растерянной, а потом он взлетел в воздух и… повис. В хватке инспектора Зарембы.