Изгнанница. Клятва рыцаря - Рикарда Джордан Страница 63

— Эта вещь стоит целое состояние! — неистовствовал Соломон. — Верни ее на место, пока Дитмар ее не повредил! И прекрати врать про тысячу жен! Даже арабам вера позволяет иметь не более четырех жен! Да и кому столько нужно?

С первого этажа дома донесся сварливый голос госпожи Рахиль. Герлин зажала уши руками:

— Когда же мы все-таки сможем уехать, господин Соломон?

Соломон пожал плечами, потом попытался подбодрить молодую женщину:

— Яков делает все, что в его силах, чтобы у нас появилась возможность уехать. Это ведь и в его интересах. Я не хочу знать, что ему приходится выслушивать по ночам от этой женщины. Через пару дней закончится ваш «траур», тогда все еврейские матроны города захотят познакомиться с вами — и прежде всего спросить, почему вас зовут Герлин, а не Сара или Леа. Выдумайте какое-нибудь подходящее еврейское имя для Дитмара, мне очень жаль, но на пару недель нам придется перекрестить его в другую веру…

Герлин не возражала, ей уже пришлось примириться со столькими неприятностями, что изменение имени ее совсем не устрашало. Когда она думала о страшной участи семьи в Нойсе, она задавалась вопросом, не будет ли для ее сына безопасней путешествовать как «Барух» или «Давид из Кронаха», чем под именем Дитмар Орнемюнде из Лауэнштайна. Герлин снова заговорила об отъезде:

— Но ведь ваш брат торговец. Я думала, они постоянно отправляют товары во Францию, или Анжу, или Аквитанию…

Соломон вздохнул.

— Так оно и было до недавнего времени. Но сейчас кое-что изменилось. Ричард Плантагенет прибыл в Нормандию. Он собирается вернуть свои бывшие владения на континенте. Филипп, французский король, конечно, привел войска в боевую готовность, а хозяева крепостей на спорных территориях предоставляют ему свои дружины. В тех землях сейчас царит хаос, госпожа Герлин. Ездить туда небезопасно. Торговцы стараются сбывать свои товары в другом месте. В Геную или Сицилию мы могли бы отправиться через неделю.

Герлин оставалось только пожелать уехать в Геную или Сицилию. Как и предсказал Соломон, ее стали навещать женщины. Все относились к ней дружелюбно и с сочувствием, но, разумеется, Герлин постоянно была начеку. Она старалась поменьше говорить, чтобы не выдать себя неосторожным восклицанием «О боже!» или «Ради бога!». Евреи не употребляли такие выражения, для них Бог был Вечным.

Она чувствовала бы себя увереннее, если бы разговоры велись о еде или одежде — хоть и в этом случае тоже следовало быть осторожной. Например, о кошерной кухне Герлин знала только то, что, как сообщил ей господин Соломон, евреи не едят свинину. Однако женщины, разумеется, расспрашивали Герлин о ее жизни, гибели ее семьи, побеге… При этом часто упоминалась воля Вечного или читались молитвы — в последнем случае Герлин снова могла только плакать. Вначале это было не слишком трудно, ее собственная история также была трагической, однако однажды пятый раз за день она расплакаться не смогла, да и сомневалась, что женщины поверят в искренность ее слез. Все это требовало от нее постоянных усилий и было опасно. Герлин устала обманывать. Но ей не было покоя и после того, как посетительницы уходили, — как только за ними закрывалась дверь, госпожа Рахиль начинала свои тирады. Она перечисляла ошибки Герлин во время разговора с женщинами и делала из этого заключение, что она сведет их всех в могилу.

В субботу нужно было соблюдать законы шаббата и, ко всему прочему, следовало посетить синагогу. Герлин сумела избежать этого, выдумав болезнь сына, однако это привело лишь к тому, что дом снова был наводнен посетительницами. Еврейки сочувствовали и интересовались здоровьем сына.

— Они такие приветливые и, несомненно, не желают мне зла, — в отчаянии жаловалась Герлин Соломону. — Но я просто больше не могу! Если так будет продолжаться еще несколько недель, а потом и во время путешествия, вам придется подробнее ознакомить меня с правилами еврейской жизни.

Пока этим занялся Авраам. Он как раз снова лишился работы — после того как притащил в контору три уникальные реликвии с сертификатами подлинности, выданными главным раввином в Иерусалиме, султаном и христианским епископом.

— Я ведь взял совсем чуть-чуть денег из кассы! — заявил он разъяренным отцу и дяде. — Эти вещи можно было продать втридорога. Я бы так и сделал, но…

Аврааму часто срочно нужны были деньги. Он любил играть, и к тому же его подозревали в связях с потаскухой-христианкой. Разумеется, он все отвергал, да и девицы никогда бы не признались, что имели дело с евреем. Авраам был веселым и юным, он ворковал и подшучивал над девушками, и они, вероятно, в его обществе на пару часов забывали о тяготах своей жизни. Поэтому они наверняка иногда обманывали своих сводников и зарабатывали какие-то гроши для себя, зная, что Авраам ни за что не выдаст их: еврея могли повесить за растление девушки христианской веры.

Во всяком случае пока у Авраама было много свободного времени, и он охотно проводил его с Герлин. Правда, она узнала не вполне достаточно, как следует вести себя благовоспитанной вдове-еврейке, однако снова могла смеяться, когда Авраам копировал манеры матрон города и выдавал остроты о восточных раввинах.

Соломон тоже пытался поддержать и развеселить Герлин. Она ценила это и сейчас еще больше уважала его. Лекарь всегда умел держать себя в руках, был приветлив и вежлив даже по отношению к госпоже Рахиль. Он развлекал Герлин рассказами о своих путешествиях и приключениях в дальних странах. Она с интересом выслушивала его истории о дружбе с отцом Дитриха, о Лауэнштайне и матери Дитриха, которая, похоже, была красавицей, которую все любили.

Герлин пыталась все это запомнить, чтобы когда-нибудь рассказать Дитмару, если ее сыну придется расти вдали от Лауэнштайна. Она должна была поддерживать в нем связь с Лауэнштайном и семьей, научить его чтить традиции.

Молодая женщина заставляла себя читать неинтересные труды о политике — Яков обладал небольшой, но очень ценной библиотекой. Самой Герлин скучно было читать эти свитки, однако она делала это, чтобы воспитывать Дитмара так, как госпожа Алиенора воспитывала своего любимого сына Ричарда. Дитмар должен вырасти красивым и умным — истинным борцом за справедливость, образцовым рыцарем.

— И единственным христианином, который отзывается на имя Барух, — улыбнулся Авраам и пощекотал ребенка.

Герлин пришлось дать малышу еврейское имя, однако ей самой было трудно привыкнуть к нему. Как и прежде, она чувствовала себя неуверенно в обществе евреев и поэтому попросила Соломона научить ее самым важным молитвам на иврите. Причем угрызения совести почти свели ее с ума — возможно, она не была такой примерной христианкой, как Дитрих, однако свято верила в Иисуса и его мать Деву Марию. Если только она прогневит их этими посещениями синагоги… Герлин ночи напролет молила о прощении.

К тому же оказалось, что язык ей дается с трудом. Герлин не очень нравилось корпеть над учеными книгами, читать свитки, ей было по душе приручать соколов или изучать книги по домашнему хозяйству. Разумеется, она говорила по-французски — ведь она еще ребенком прибыла ко двору Алиеноры Аквитанской. Но Герлин лишь немного знала латынь, хотя изучала ее. А иврит заметно отличался произношением и написанием от других языков… Герлин выучила всего лишь несколько слов и то произносила их неправильно.