Золотое солнце - Наталия Мазова Страница 63

Префект Наллан Гилярус встал, призвал всех поднять чаши с вином. Кое-кто поднял с водой. Я так делать не стал, хотя и нужна мне с ними трезвая голова. Нет, не стал. Заподозрят какую-нибудь хитрость: мол, умным хочешь быть, не пить и разговоры наши запоминать, при тебе, пожалуй, болтать не стоит. Налил себе разбавленного вина. На вкус, я знаю, выйдет как помои с винным запахом. Ладно.

Выпили — кто что.

— Друзья мои, этерия! Начнем с новостей, — говорит Гилярус. — Наш друг Арриан привез из Мунда добрые вести.

Вот, значит, какая у них тут чума с весельем. Этерия. Каждый каждому друг. Так.

Аррианом оказался Толстяк. Голос у него хрипловатый, ровный, тихий. Говорил он очень правильно, как все люди, которым нравится читать. Вроде Гиляруса, Аххаш Маггот, или моей Ланин. Только Гилярус и Ланин учатся, как говорить, когда читают, а этот, видно, сам кого хочешь научит. В словах у него, снасть камбалья, сила. Какая — не пойму. Будто бы он сам чертит на свитках, а уж его, именно его свитки читают Гилярусы и Ланин...

— Наш друг Ликиний Луп в течение трех месяцев служил секретарем и помощником у трибуна Басса Щенка. Теперь я говорю вам: радуйтесь. Мы обрели то, к чему достойнейшие из нас приложили свой труд и свое влияние...

Денег, я думаю, дали.

— Чрезвычайный корабельный налог, возложенный на господ сенаторов и господ всадников, прошел. Вето отменено. Богатейшие люди Империи наконец дадут кое-что на флот.

Додумались, значит, перышками поделиться...

Этерия одобрительно загудела. Ветхий высказался:

— Я вижу в этом возрождение старинных обычаев. Здравое разумение обязывает всех нас заботиться об отечестве.

Толстяк ему:

— Мой друг Патрес Балк, я понимаю твою радость. Но сколь долго иной раз пробуждается в наших согражданах здравое разумение!

— И сколь дорого стоит! — шепчет мне на ухо Тит. — Двести тысяч денариев...

Гилярус утихомирил всех и указал на меня:

— А это наш новый друг, Малабарка Габбал. Кое-кто из вас уже познакомился с ним. Прежде его знали в Империи как Железного Волка. Теперь он изъявил желание служить императору и Империи. А вместе с ним — принцесса правящего дома Исфарра. Многие слышали, быть может, о его жестокости и военной удачливости. Мне на собственном опыте пришлось убедиться в его благородстве. Малабарка — достойный человек.

— С бабой, значит, приплыл... — Я так и не разобрал, Аххаш, кто это сказал, а жаль. Не очень-то оно мне понравилось.

Как они по-разному на меня смотрели! Спесивый — с ненавистью, Патрес Балк — с любопытством, Арриан — с сомнением, что, мол, затеял наш друг Гилярус, чудит он в последнее время... Тит ухмыляется, на роже у него написано: глядите, дружок у меня что надо. Харр — никак. От Мозгляка сквозит ужасом: кого, кого вы допустили в одну комнату со мной! Одноглазый глядит настороженно, мол, посмотрим, где у тебя зубы спрятаны...

Что им сказать?

— Теперь я с вами.

Префект быстро уводит разговор в другую сторону, а я склоняюсь к Титу:

— Почему эти трое — против меня?

— Кто?

— Вон тот, с камнями в перстнях... Видишь?

— Вижу. Его зовут Корнелий Бревис. Кто еще?

— Одноглазый... да. И этот вот, мелкий, Мозгляк.

— Откуда ты его прозвище узнал? Глабр Мозгляк. Неужели угадал? Он просто дурак и трус. Корнелию Бревису ты когда-то причинил очень большой убыток. А Одноглазый тебя ловил, да не поймал. Его зовут Септимий Руф, он центурион и лучший в этерии на мечах. После меня, конечно...

Тут Гилярус объявил:

— Наш друг и чтимый всеми нами поэт Глабр принес героическую песнь о царе Квинте Клодии, дабы усладить слух своих друзей. Внимайте.

Мозгляк встал, развернул свиток и принялся читать. Читал он, Аххаш, нараспев и с завываниями, слова там были какие-то незнакомые, я не все понял. В общем, был у них древний царь, он как будто всех предков имперцев привез сюда на кораблях, а эти самые предки спасались от врагов. Тут они всех местных расшвыряли и зажили богато. Мудрый царь. Хвала богам. Мозгляк сначала то в свиток смотрел, то на лица. Потом глаза закатил, потом и вовсе закрыл. Воет.

А мне попался жилистый кусок мяса, никак не могу откусить, сколько надо. Что за чума...

Только он закончил, Корнелий Бревис заявляет каменным голосом:

— Гениально. Лучше этого я никогда ничего не слышал и, думаю, уже не услышу. Никто еще так точно и правильно не говорил о важности кораблей в человеческой жизни.

Арриан:

— По-моему, очень похоже на Сервилия. Больше ничего не могу сказать.

Тит Варвар с ухмылочкой:

— Совершенно правильно заметил наш друг Гилярус: все мы чтим Глабра. Тонкость его творений способна восхитить самый просвещенный ум. Особенно мне понравилось это место... как же... А! Вот: «О воины мои, сейчас нам в бой идти! Сгрудимся же...» И слова как поставлены... истинное удовольствие для понимающего человека... Послушайте: «И окоем пред корабельным строем...» Или вот: «О мужества фиал в сердцах отважных воинов, о ботало судьбы в божественных устах!» Каково? Гений! Гений! Божественный Майориан должен бы целовать стопы у нашего Глабра.

Странно они его тут чтят. И в ноздрю, и в подмышку.

Опять Корнелий Бревис:

— Зато о древних богах наших сказано с почтением. А какие герои были у нас раньше! Теперь все прогнило. Нет фиала мужества в сердцах, даже честного торговца некому оборонить от разбойников... — и на меня поглядывает, косит, как свинья, которую разозлили.

Патрес Бал к откашлялся и тоже заговорил. Этот говорил долго и со вкусом. Сначала, снасть камбалья, объяснял, что ничего в поэзии не понимает. Потом начал про язык: словами всякими под старину вся песнь уставлена, но предки имперцев на самом деле так не говорили, нет, не говорили они так. Тут и я понял, почему не понял половину... Еще Патрес Балк помянул какую-то «Историю деяний», будто бы Аррианом написанную, вроде бы там сказано, что про царя Квинта Клодия — все выдумки. Точно, говорит, в священных хрониках ничего про него не написано. А история у Империи богатая, найдутся непридуманные люди, коих стоило бы похвалить... Зато к богам — он тут согласен с козлом потрошеным Бревисом — почтительное отношение, похвально, очень похвально...

Центурион забурчал:

— Боги наши... хых... слабей курицы... только и умеют... хых... что дурные предзнаменования присылать... тоже, боги! Хых.

— Ты не прав, друг Руф...

Арриан перебил Патреса Балка. Заволновался, древняя история очень ему интересна. На самом деле, то-то и то-то. А последние двести лет, особенно последние пятьдесят лет, все идет к худшему. О! Тут мне стало интересно. Выходит, и на полночь имперских земель было больше, и Ожерелье тоже все им принадлежало, а не как сейчас: войска для защиты у Империи, Аххаш, нанимают, а живет каждый город сам по себе... Какая же она была, Империя?!