Третье Правило Волшебника, или Защитники Паствы - Терри Гудкайнд Страница 63

— Может, как это часто бывает, речь идет о каком-то мастере своего дела? Хорошего оружейника тоже нередко называют оружием — в знак уважения.

Уоррен поднял палец:

— Вот оно! Ты дала очень близкое описание, Верна.

— И что же это оружие делает?

Уоррен вздохнул:

— Не знаю. Но знаю, что сноходец имеет какое-то отношение к Башням Погибели.

— Ты хочешь сказать, что сноходцы построили эти башни?

Уоррен наклонился к Верне вплотную.

— Нет. Я думаю, башни построили, чтобы остановить их.

Верна насторожилась.

— Ричард уничтожил башни, — произнесла она, не сознавая, что говорит вслух. — Что там еще сказано? — спросила она Уоррена.

— Пока это все, что мне известно. И даже то, о чем я тебе рассказал, по большей части спорно. Прошло три тысячи лет. Это могут быть просто сказки, а не реальность.

Верна скосила глаза на дверь у себя за спиной.

— То, что я там увидела, мне показалось вполне реальным.

— Мне тоже, — поморщился Уоррен.

— И все же — что ты имел в виду, говоря, что она не сумасшедшая в обычном смысле слова?

— Я не думаю, что сестра Симона видит сны, свойственные сумасшедшим, или выдумывает. Я полагаю, что некое событие действительно произошло, и именно поэтому она находится в таком состоянии. В книгах есть намек на то, что этот «оружейник» воздействует на человека так, что тот становится неспособным отличить сон от яви. Мозг не может полностью избавиться от кошмара или, наоборот, отключиться от окружающего мира, когда человек спит.

— На мой взгляд, если человек не может отличить реальное от фантазии, это обычное сумасшествие.

Уоррен поднял руку. На ладони вспыхнуло пламя.

— А что такое реальность? Я вообразил огонь, и мой «сон» воплотился в жизнь. Мой бодрствующий разум создал это пламя.

Верна, теребя прядь волос, принялась размышлять вслух:

— Подобно завесе, отделяющий мир живых от мира мертвых, в нашем мозгу существует барьер, который разделяет реальность и воображение. С помощью воли мы контролируем то, что является для нас реальностью.

Вдруг она резко вскинула голову.

— О Создатель, ведь именно этот барьер не позволяет нам воспользоваться Хань, когда мы спим! Если бы его не существовало, человек не мог бы контролировать свой Хань во сне.

Уоррен кивнул:

— Мы держим наш Хань под контролем. Наше воображение может воплотиться в реальность. Но его, когда мы бодрствуем, контролирует разум. — Он наклонился к Верне, его голубые глаза загорелись. — А во сне этих ограничений нет. В них сноходец способен изменять реальность. А обладающие даром вполне могут воплотить в жизнь его указания.

— Действительно, оружие, — прошептала Верна.

Потянув Уоррена за руку, она устремилась к выходу. Какой бы ни была пугающей неизвестность, когда рядом друг, как-то спокойнее. В голове у нее роились вопросы и сомнения. Но теперь она аббатиса, и именно ей предстоит найти ответы, прежде чем начнутся неприятности.

— А кто, кстати, умер? — спросил вдруг Уоррен.

— Аббатиса и Натан, — машинально ответила Верна, поскольку мысли ее витали совсем в другой области.

— Нет, их похоронили, как полагается. Я имел в виду, кто еще?

Верна остановилась.

— Кроме аббатисы и Натана? Никто. У нас довольно давно никто не умирал.

В синих глазах чародея отражался свет лампы.

— Тогда зачем понадобились услуги могильщиков?

Ричард спрыгнул с коня и бросил поводья подбежавшему солдату. Следом за ним во двор галопом влетел конный отряд из двух сотен человек. Ричард похлопал по шее разгоряченного скакуна, а Улик с Иганом тем временем слезли со своих лошадей. Пар от дыхания людей и животных поднимался в морозном воздухе. Солдаты были обескуражены и в растерянности молчали. Ричарда переполнял гнев. Стянув толстую перчатку, он поскреб четырехдневную щетину на подбородке и зевнул. Он устал и был голоден. Но главным образом он был исключительно зол. Следопыты, которых он взял с собой, знали свое дело отлично. Генерал Райбих уверял, что это самые лучшие его разведчики — но как бы хороши они ни были, мастерство их оказалось недостаточно высоким. Ричард и сам был опытным следопытом, но метель сильно осложнила дело, и в конце концов пришлось вернуться ни с чем. Вообще-то в погоне не было особой необходимости, просто Ричард чувствовал, что его обвели вокруг пальца. Ему был брошен вызов, и он с ним не справился. Ни в коем случае нельзя было доверять этому Брогану. Ну почему он всегда верит, что людей можно убедить разумными доводами?

Почему каждый раз считает, что они в душе все хорошие и если дать им возможность, это непременно проявится?

По дороге к дворцу Ричард попросил Улика с Иганом найти генерала Райбиха. Он подозревал, что за время его отсутствия случилось еще какая-нибудь неприятность. Мрачный замок Волшебника взирал на него со склона горы, как темный великан с холодным снежным плащом на гранитных плечах.

На кухне суетилась госпожа Сандерхолт. Ричард поинтересовался, не найдется ли что-нибудь поесть для него и двух его телохранителей. Сухари, остатки супа — все равно что. Госпожа Сандерхолт, заметив, что он расстроен, ободряюще сжала ему плечо и попросила подождать, пока она что-нибудь быстренько сообразит. Ричард устроился в небольшом зальчике неподалеку от кухни и стал ждать возвращения Улика с Иганом.

Из-за угла появилась Бердина и остановилась перед ним. На ней был ее красный наряд.

— И где это вас носило? — спросила она ледяным тоном.

— Ловил привидения в горах. Разве Кара с Райной не сказали тебе, куда я поехал?

— Вы мне не сказали. — Холодные синие глаза в упор смотрели на Ричарда. — Вот что важно. Вы больше никуда не поедете, предварительно не уведомив об этом меня. Ясно?

У Ричарда по спине пробежал холодок. Это говорила не Бердина, обычная женщина, а госпожа Бердина, морд-сит. И это был даже не приказ — утверждение.

Ричард мысленно одернул себя. Он просто устал, а Бердина всего лишь беспокоится о магистре Рале. У него всего-навсего разыгралось воображение. Должно быть, она перепугалась, когда, проснувшись, обнаружила, что его нет. У Бердины своеобразное чувство юмора. Наверное, с ее точки зрения это удачная шутка. Ричард заставил себя широко улыбнуться и попытался ее успокоить.

— Бердина, ты же знаешь, что нравишься мне больше всех. Я все время думал только о твоих голубых глазах.

Ричард шагнул к двери. В руке Бердины мгновенно появился эйджил. Она преградила Ричарду путь, и никогда еще он не видел у нее такого сурового выражения лица.