Пан. Книга 1. Указанная пророчеством - Сандра Ренье Страница 63

Все семеро пялились на меня. Я сглотнула. Один из них, стройный и сухопарый, подхватил меня под руку и потащил к повозке. Совершенно ясным жестом он дал мне понять, чтобы я забиралась в ящик. Черт, моя блевотина прямо посреди повозки!

— Э, могу я здесь немного прибраться? — Я указала на рвоту.

Он, очевидно, понял и кивнул. Я набросала в повозку снега и вымела все вместе ветками. После этого мы с принцем снова залезли в повозку. Крышка захлопнулась, повозка покатилась дальше.

Мальчик молча сидел напротив меня, не сводя с меня глаз. О чем он думает? Что чувствует? Не пойму! Не злится, не напуган. Скорее ему любопытно и одновременно безразлично. Такое непроницаемое лицо бывает у нашей королевы, когда она принимает парад. Очевидно, такое выражение лица — это часть королевского воспитания, как и умение непринужденно носить корону, милостиво и одновременно высокомерно кивать и помахивать ручкой своим подданным.

— Я Фелисити. А тебя как зовут? — прервала я это глупое молчание.

Он удивленно поднял брови.

— Что-то не так? — тоже удивилась я.

— Ты не имеешь права заговаривать со мной первой и обращаться ко мне на «ты», — заявил принц, — но поскольку мы оба стали жертвами похищения, я готов не обратить на это внимания.

Как милостиво с его стороны! И за что мне такой королевский подарок!

— Меня зовут Каролус, — ответил принц, — Карл. [13] Как твоего друга.

— Никакой он мне не друг. — Я прислонилась к стенке и прикрыла глаза. Головная боль понемногу стихала.

— Ты пришла с ним. Вы сидели рядом за трапезой. Ты говорила только с ним. И больше ни с кем.

— Да ладно, — удивилась я, — ты углядел нас в этой толпе? Не поверю!

Хотя чему тут удивляться? Фитцмор с его, как у статуи, красотой всегда обращает на себя особое внимание.

— Я обратил внимание на тебя, — признался принц, пристально глядя на меня.

— На меня?

Меня же никто никогда не замечает! Я серая мышь, синий чулок, предмет мебели и хранитель дамских сумочек на балах. На меня обращают внимание из-за моей неуклюжести и несуразности, когда я что-нибудь роняю, толкаю, разбиваю и ломаю.

— Ты выглядела удивительно растерянной среди толпы. — Карл пристроился к стенке и подтянул коленки в груди. — Трапезы почти не коснулась. Ты привыкла к чему-то лучшему.

Не буду рассказывать ему, что у нас в любой дешевой забегаловке кормят вкуснее, чем у них тут при дворе короля.

— И волосы у тебя иногда блестят золотом, — продолжал мальчик.

— Я сидела рядом с камином, — сухо объяснила я, — это были отблески огня.

Он вдруг нагнулся вперед и вытянул руку. Я испуганно отшатнулась, но он всего лишь потрогал прядь моих волос и потер ее между пальцами.

— Мягкие, как шелк, — удивился он, — и еще ты благоухаешь.

Я польщена. А благоухаю я только потому, что регулярно моюсь, в отличие от большинства местных жителей.

— Этот Карл, он твой муж? — спросил сын короля, снова облокачиваясь на стенку повозки.

— Боже упаси!

Лучше в монастырь!

— Отчего? Я заметил, что он нравится женщинам, — возразил принц.

Головная боль усилилась, соображать было тяжело.

— Моего спутника зовут не Карл. Это Леандер. А Карл — это шурин моей сестры, — уточнила я.

Мне снова стало нехорошо, пришлось лечь.

— Леандер — он твой муж? — не унимался Карл.

— Нет. — Я закрыла глаза. — Как думаешь, что с нами будет? Что они с нами сделают? За тебя наверняка потребуют выкуп или используют как средство для шантажа. А может быть, у этого похищения вовсе и не материальный резон, а политический. У твоего отца есть враги?

Принц пожал плечами:

— Он же король. Конечно, есть. На севере — саксы, на юге — аквитанцы и герцог Баварский, — отозвался Карл, — я думаю, это саксы нас похитили. Все говорит об этом — их язык, их одежда.

Фу, табачищем понесло! Да каким! Крепчайшим! И вообще, меня укачало. А мальчик разбирается в политике! Интересно, как бы повел себя принц Уильям, если бы президент Обама припер англичан к стенке? Ну хорошо, Карл принц, его будут беречь, он им нужен живым, а что будет со мной? Чудо, что они меня сразу не прикончили.

Только бы глаза Ли оказались действительно такими зоркими, как он утверждает.

Я снова уснула или потеряла сознание. А когда вновь пришла в себя, повозка не двигалась. Я была одна, принца не было. Я медленно приподнялась. Голова болела меньше, но все же болела. Хотя бы эта тряска и раскачивания кончились, и то хорошо. Я села, голова заболела сильнее. Я посидела немного, пришла в себя и поползла к открытой дверце повозки.

Стояла ночь. Небо было ясно, полно звезд, и над лесом висела огромная белая луна. Кто насмотрелся фильмов про оборотней, в такую ночь будет ждать волчьего воя и нападения вервольфа. Но вокруг было тихо. На поляне вокруг костра спали, завернувшись в шкуры и покрывала, пятеро мужчин. Двое стояли на часах. Очевидно, мы так далеко находились от жилья, что они не опасались никакого нападения и спокойно развели огонь. Один из часовых расположился рядом с повозкой. Он что-то сказал мне, но я его, разумеется, не поняла. Тогда он поднес руку ко рту. Еда? О господи! Еще бы! Да, да, я умираю с голоду! А еще пить, во рту пересохло. И снова в кусты. Он понял мой жест, широко ухмыльнулся и кивнул.

Я заковыляла в кусты. А там оказался пруд, затянутый тонким льдом. Часовой на меня не смотрел, он отошел к своему приятелю, они тихо о чем-то говорили. Возможно, о том, что делать со мной. Мне надо смываться! Но просто так убежать в лес — это верная смерть. Не утопиться ли в пруду? Вон и прорубь уже имеется, в ней звезды отражаются. Глубоко ли тут?

Секундочку! К черту глубину! Это мой шанс на спасение!

Я немного пошлепала ладонью по воде.

— Милдред, — зашептала я в воду. — Милдред! — повторила я настойчивей.

И она явилась! Минуты не прошло, как ее голова показалась над водой, озаренная полной луной. И собиралась было уже вся выйти на берег, но я дала знак и прошептала:

— Приведи Ли.

Она кивнула и скрылась в воде. Лучше бы мне прыгнуть за ней. Один из часовых сзади сгреб меня за волосы и повалил на спину, не отпуская волос и что-то ворча. Головная боль запульсировала с новой силой.