Законодатели - Вера Крыжановская Страница 64

– Благодарю. Работа эта доставляет мне наслаждение, и часто я искренне жалею невежд, для которых природа нема и мертва. Какой чудесной картиной наслаждается тот, кто постиг науку и развил свои пять чувств, кто способен воспринимать и видеть окружающее. Для него вся природа живет, каждая травинка дышит, излучает аромат, свет, и чем более изучаешь, тем более делаешь открытий и поражаешься неизменной мудрости Всемогущего.

Следующий день начался с посещения главного столичного храма, величественного и громадного сооружения, с квадратными колоннами у входа и внутри. Внутренность была украшена драгоценными предметами, а в Святая Святых находилось изображение Божества, скрытое от народа.

На улицах и в храме собирались густые толпы людей, падавших ниц на пути следования иерофантов, которых принимали за богов.

Посредине храма находился бассейн с водой, считавшейся освященной богами. Сюда приносили и окунали новорожденных, после чего нарекали их именами; эту же воду брали для лечения больных или окропления жилищ. Вообще в храме находили удовлетворение все духовные потребности народа.

Приятные и нежные ароматы наполняли святое место. При вступлении процессии Эбрамар поднял руку, и мгновенно загорелся огонь на всех треножниках.

Богослужение состояло из приношения цветов, плодов и других произведений земли, возлияния молока, вина и масла и гимнов во славу богов. Песнопения жрецов и жриц отличались величественной и серьезной мелодией и действовали успокоительно на присутствующих.

По окончанию религиозного обряда Удеа повел магов в школы посвящения, а царица его показывала тем временем магиням высшие женские школы, где она была верховной наставницей и где преподавались искусство пения и игры на арфе, нужные работы первоначальных ремесел и начальные сведения по оккультной науке.

– А теперь скажите, достопочтимые наставники мои, хорошо ли я усвоил ваши указания и не сделал ли больших упущений в столь мудром, начертанном вами для меня плане?

– От имени всех нас скажу тебе, сын мой, что ты мудро разрешил задачу воспитания молодого людского организма, – ответил Эбрамар. – И во многих отношениях сделал даже больше, нежели мы надеялись. Так, не выходя за пределы бережливости и скромности, подданные твои достигли изумительного совершенства в прядильном деле: ткани их превосходны по прочности и красоте. Также мы можем только похвалить прикладные искусства, глиняные изделия, крашение и т. д. Что же касается посадки фруктовых деревьев, то результаты ее превосходны. Например виденное нами в садах дерево с бессемянными плодами доказывает, с каким знанием и терпением выращивалось оно в течение долгого времени. Мне кажется, что ты имел в виду как образец банановое дерево нашей угасшей планеты; как и то, оно не может быть разводимо черенками, так же не имеет ни зерен, ни луковицы, а корень у него древовидный.

Одним словом, мы можем только похвалить твою работу. Твой набожный, скромный и деятельный народ, притом до боязни чистоплотный, просуществует долго, переживет любой другой, хотя и стоящий выше его относительно всякого рода комфорта и богатства.

Поэтому получи награду за свои вековые труды. С соизволения верховных иерофантов, возжигаю на твоем челе второй луч мага.

Глубоко растроганный, Удеа преклонил колени, и когда над челом его вспыхнул второй золотой луч, великий иерофант сказал дружески:

– Прими мое поздравление, первый божественный государь этого царства золотого века, воспоминание о коем будет жить в преданиях далеких времен, а сказания будут повествовать о том, что было время, когда народы благоденствовали и были безусловно счастливы, когда боги нисходили с неба, чтобы беседовать с людьми, поучать их и управлять ими.

На высоте, сверкая на солнце, словно исполинский сапфир в золоте, красовался царский дворец, и стоял храм с красными, точно рубиновыми колоннами, видневшимися сквозь пышную зелень садов. Три укрепленные ограды опоясывали город, разделяя его на три концентрические части, и у подножья каждой стены были широкие рвы, питавшиеся водой из потока, который начинался на высоте царской резиденции, а затем спускался водопадом и вливался в каналы.

За пределами нижней городской стены разбросаны были многоцветные виллы богатых и сановных лиц и, словно яркие цветы, пестрели лесистые выделявшиеся на горизонте высоты.

День этот был праздничным в Уржане. Все, даже самые бедные домики в долине, разукрасились зеленью, а богатые дома убраны были разноцветными флагами и гирляндами цветов, покрывавших двери, стены и крыши.

Все население было на ногах, и нарядные толпы собирались на морском берегу, где широкая, высеченная в скале лестница вела к гавани, которую теперь бороздило множество лодок.

Другая часть народа теснилась вдоль широкой дороги и лестниц, которые из долины поднимались до самой волшебно разукрашенной царской резиденции. На высокой астрономической башне дворца развевалось голубое знамя с вышитой на нем золотой, увенчанной крестом чашей и озаренное в эту минуту, словно сиянием, лучами восходящего солнца.

Вскоре на горизонте показалось парусное судно, быстро приближавшееся прямо к гавани.

Это было судно своеобразной красоты – резное, вызолоченное, разукрашенное, точно драгоценная вещица, и снабженное красными парусами.

На мостике впереди стояли маги, магини, Удеа с женой и прочие путешественники, с любопытством смотревшие на вырисовывавшийся берег.

– Что за великолепная картина. Как прекрасен этот город, поднимающийся террасами, среди садов и водопадов, да еще увенчанный волшебным дворцом. А у нас сравнительно с этим все просто и не живописно, – заметила Ариана. Удеа улыбнулся:

– Ты права. Но ничего уже не поделаешь, раз ты выбрала такого прозаического мужа, который пользу предпочитает красоте, и тебе остается довольствоваться тем, что дает его царство. Нарайяна, как я уже сказал однажды, баловень судьбы, художник, ищущий красоту, как пчела – мед в цветах. Вот он – действительно герой будущих сказаний, память о коем будет витать в представлении народов, окруженная туманным покровом волшебной сказки.

– А вот и сам герой направляется нам навстречу, – заметил Эбрамар и, обращаясь к Ариане, прибавил: – Ты не права относительно своего царства. У вас также есть места, очень живописные по своей дикой красоте.

Он умолк, потому что лодка Нарайяны пристала в эту минуту.

В два прыжка очутился он на мостике и, почтительно поприветствовав магов, поцеловал Эбрамара, Дахира, Удеа и Супрамати. Нарайяна сиял, и в больших чёрных глазах его отражалось счастье, а шедшее ему одеяние рыцаря Грааля еще более оттеняло его классическую красоту. Впрочем, он сделал некоторые изменения в обычном наряде братства; так, на груди серебристой туники была вышита птица, походившая на орла или коршуна с распущенными крыльями, а поверх шлема красовалась остроконечная корона.

– Если в твоем царстве все так же изящно, богато и уютно, как присланное за нами судно или видимая отсюда твоя столица, то значит, ты беглым шагом вел свою цивилизацию, – с оттенком насмешки заметил Эбрамар.