Самое древнее зло I. Брянский фоллстрайк - Максим Лагно Страница 64

Номасийка (всё время хотелось назвать её «Аделла») вскинула арбалет:

– Лучше сдохну, чем вернусь в бордель.

Форвиррка что-то сказала на своём языке, по мимике ясно – тоже лучше сдохнет, чем вернётся.

– Иди по своим делам, Матвей, – махнула арбалетом номасийка. – Мы их задержим.

– Тоже мне героини, – вздохнул я. – Не делайте глупостей, сам разберусь.

Я сжал кулаки и пошёл навстречу к магу. Но сжал не от готовности к битве. Не хотел, чтобы маг увидел, что узоры на моих ладонях едва тлеют – у меня закончились силы.

4

Маг в жёлтой робе выжидающе остановился. Стражники рассредоточились по двору почтовой станции, окружая меня полукольцом.

– Кто такой? – спросил маг. – Назови должность, Отметку и класс магии. И где твоё разрешение на осуществление магической деятельности в прифронтовой зоне?

– Господи, и здесь бюрократия! Зовут меня Матвей, я внеклассовый маг. В ваших разрешениях не нуждаюсь. Я не из Голдивара. Прикажи страже отступить.

– Ты мне не приказывай, кому приказывать.

Всё же, узнав, что я внеклассовый, пропагандист сделал несколько шагов назад. Значит, примерялся к расстоянию, чтобы начать магическое действо. Скорее всего, рассчитывал создать стандартный щит. Обычная тактика средненьких магов: обезопаситься и наблюдать за врагом, ожидая, что тот потратит силы на первый удар.

Я вспомнил слова Драгена:

«Запомни, Матвей, ты – боец. Когда твой противник избирает защиту, он уже готов к поражению».

Тогда я разжал кулаки. Надеялся, что мои лини ещё достаточно ярко светились.

– Шеф, он – рукотворец, рукотворец! – зашептал один стражник.

– Без тебя вижу.

Жёлтый маг, стараясь скрыть панику, суетливо создал вокруг себя поле защиты:

– Что тебе надо? Ты же знаешь, что внеклассовые маги не имеют права осуществлять магическую деятельность на территории стран Голдиварского Объединения Наций.

Господи, ещё больше бюрократической чепухи из иного мира. Драген вскользь упоминал, что рукотворцы (кто бы они ни были) это изгои в Голдиваре.

– Это ещё почему? – обиделся я. – Как и ты, я могу играть на магических струнах. А раз ты знаешь, что я внеклассовый, то знаешь, что могу в одну секунду всех вас уничтожить?

– Если будешь в потоке озарения.

– Поверь, я ещё из него не вышел.

Я отчаянно блефовал. Если маг не поверит и начнёт драку, то я не выйду из неё живым… Да, я сломлю его защиту, но не успею отразить атаку десяти арбалетчиков. Меня банально застрелят безо всякой магии.

По лицам некоторых стражников заметно, что они боялись. Сам маг потихоньку увеличивал прочность щита. Хороший признак – он окончательно ушёл в оборону. Чтобы подстегнуть их нерешительность, я поднял руки ладонями к лицу, как бы вглядываясь в светящиеся узоры кожи.

Маг сделал вид, что у него слишком много дел, чтобы тратить время на меня:

– Пусть с тобой Хантлангер разбирается, – сказал маг. – Свободен. Хватайте трофеечек, ведите обратно в карету.

– Девушки никуда не пойдут, – как можно отчётливее сказал я.

– Они собственность Гувернюра.

– Ни один человек не может быть собственностью другого.

– Может.

Да что же это такое! Неужели все маги – самоуверенные сволочи, никак не аргументирующие свои утверждения?

– Они останутся со мной, – повторил я.

– Ты не только бродишь в прифронтовой зоне, разбрасываясь магией, но теперь ты открыто покусился на собственность Гувернюра? Это даром не пройдёт.

– И что сделаешь ты, простой вращатель умобразов Первой Отметки? Накажешь меня?

– У меня почти Вторая, – оскорбился маг. – Тобой займутся соответствующие службы. У меня другие обязанности.

Маг окончательно вложил все силы в защиту, заодно прикрывая стражников. Я отошёл к лошадям, не поворачиваясь к противнику спиной.

5

Номасийка передала арбалет форвиррке, а сама вывела из конюшни трёх лошадей.

– Я не умею на хортах ездить, – сказал я.

– Матвей, ты самый странный боевой маг, которого я видела в жизни.

– Я из такого мира, где езда на хортах – развлечение, а не необходимость.

Даже форвиррка посмотрела на меня с удивлением.

К линии стражников подошёл хозяин почтовой станции и стал дёргать их за накидки:

– Чего вы смотрите? Меня же среди белого дня обкрадывают! А за разрушенную гостиницу кто платить будет?

Те угрюмо отмахивались. Появился и тюремщик с разбитым об ступеньки лицом. Арбалетчика вынесли вслед за ним.

– Нельзя упускать его, – закричал тюремщик. – Как я буду отчитываться за трофеечек?

– Раньше надо было думать, дурак, – отозвался маг. – Будешь знать, как наживаться за счёт гувернюрской собственности.

Сохраняя строгое выражение лица, я прошёл до кареты, в которой прибыл с Баэстом. Люди разбегались, прятались за дома или корзины. Перешёптывались, что я сумасшедший внеклассовый маг, который всё время живёт в озарении, и способен забороть и самого Лорт-и-Морта!

Не дай бог, меня принудят доказать свою силу. Ведь сейчас я не способен прихлопнуть муху. Не смогу даже создать огонёк, чтобы прикурить.

Я достал из багажного отделения кареты свой мешок. Внутри – мой фоторюкзак с аппаратурой. Извлёк мешочек денег, которыми щедро снабдил Драген и бросил хозяину горсть монет:

– Простите за разрушения.

Вернулся к магу и показал пальцем на Баэста:

– Пусть Гувернюр не серчает. Я поймал предателя, который продавал врагам Химмельблю людей.

– Лучше за собой следи, – огрызнулся маг. – С предателями сами разберёмся. С тобой тоже. От магов Хантлангера не уйдёшь. А когда они тебя найдут, не надейся, что пощадят и отправят на Вердум или за Барьер Хена.

Трофеечки уже сидели на хортах. Я постарался как можно более лихо запрыгнуть. Сел позади номасийки. Спиной чувствовал, что зрители начали подозревать, что человек, так нелепо садящийся на лошадь, вероятно, не так крут, как сам утверждал.

Напоследок я снял с ног Баэста оковы. Когда мы выехали со станции, я обернулся: Баэста приняли стражники, но обращались почтительно. Скорее всего, негодяй выкрутится, ведь доказательства его работы я унёс с собой.

– Скачи, скачи, – выкрикнул маг напоследок и храбро скинул защитное поле. – Тебя скоро поймают, внеклассник.

1

Несмотря на то, что наша миссия на Земле провалилась, что все мои друзья находятся во власти врага, что и сам враг почти убедил меня, что не враг вовсе… не смотря на всё это, была одна радостная мысль —