Корона Героев - Робин Маккинли Страница 64

Тор покачал головой:

— Сарки больше нет. Нигде. Однажды… недели за две, наверное, до битвы Маура все лианы исчезли. Я видел, как это случилось. Из ниоткуда возник дым, и когда он рассеялся, от сарки остался обугленный скелет. История вышла странная, а все так устали от странностей, приносивших лишь новые беды, что остатки просто выкорчевали и захоронили.

Арлбет счел знамение слишком ясным, пусть и непостижимым для нас, поэтому королевское знамя в последние дни осады не выносили. — Он нахмурился. — Кажется, и про сарку уже никто особенно не помнит. Да и не хочется напоминать людям о ней. Наверное, без нее лучше. И больше никаких Мертов. — Он улыбнулся жене.

— И никаких Аэрин, — с чувством закончила королева.

Те, кто потерял слишком многое, остались в Городе и с приходом весны. Катах похоронила мужа и попросила разрешения остаться с шестью детьми в королевском замке, где выросла. Тор с Аэрин с радостью согласились, ибо в замке сделалось пустовато. Погиб не только Перлит — не вернулись Тернил, Гебет, Орин и многие другие. А надежная и практичная Катах оказалась бесценной помощницей Аэрин в разбирательствах с прошениями и жалобами: по каким выносить свое королевское суждение, а какие игнорировать.

Однако тоска по мужу так и не оставляла вдову.

— Я нашла свое призвание, — сказала бедная Катах. — Я рождена королевским секретарем.

— Ты рождена быть властью за троном, — сказала Аэрин. — Я окутаю тебя бархатной драпировкой, и ты сможешь подсказывать мне, что говорить просителям.

Катах рассмеялась, на что и был расчет.

Она была не единственной, кого время не лечило. Галанна наполовину поседела в первую зиму, а ко второй после битвы весне волосы ее побелели полностью. Она стала тише и медлительней и, хотя без особой любви взирала на новую королеву Дамара, не причиняла и не хотела причинять неприятностей.

Поскольку Катах трудилась не за страх, а за совесть, королеве удавалось выкроить время для охоты на драконов, чья численность резко снизилась после поражения северян. Вдобавок немало молодых людей вдруг возжелали поучиться у нее этому делу. Среди прочего Аэрин в который раз убедилась, что у нее исключительный конь. Ни одной лошади не нравился кенет на шкуре, и большинство из них вели себя в этом отношении куда хуже, чем в свое время Талат. К тому же Аэрин понятия не имела, как обращаться с поводьями, когда пытаешься заколоть дракона копьем. Так или иначе, уроки охоты на драконов постепенно дополнились уроками верховой езды, и Аэрин учила своих подопечных сначала ездить без стремян, а потом без поводьев. После многих проб и ошибок удалось заставить несколько молодых лошадей ходить, как ходил под ней Талат. Тем самым она доказала себе и другим, что и прочие кони способны освоить подобную премудрость. Попутно Аэрин научилась на глаз отличать коней, которых можно научить тому, чему она хочет, от тех, кто безнадежен. Вскоре королева Дамара обрела славу непревзойденного знатока конских статей, и к ней стали нередко обращаться, желая узнать мнение по поводу молодого жеребца или кобылки.

Хорнмара тяжело ранили в бок, а он был старше короля, которому служил. Едва ли не сильнее раны подкосила его смерть Арлбета. Главе софор пришлось уйти в отставку, но он по-прежнему жил в замке, и по его просьбе ему дозволили ухаживать за его старым другом Талатом. Аэрин была поневоле благодарна Хорнмару за это и в то же время завидовала, поскольку новые обязанности не позволяли ей навещать Талата так часто, как она привыкла. Ей не хотелось доверять любимого коня простому конюху, пусть и самому умелому и достойному.

Сам Талат после нескольких недель отдыха обрел прежнее тщеславие и беспечность, а его страсть к овсяным батончикам вернулась еще раньше. Однако возраст брал свое, и в те дни, когда у королевы не хватало времени на верховую прогулку, Аэрин или Хорнмару приходилось гонять старика палкой, чтобы заставить разминать больную ногу. Но когда ему осторожно представили на его собственном пастбище несколько кобыл, нога не подвела и желаемые результаты появились на свет спустя одиннадцать месяцев. Все его жеребята получились ясноглазыми и прыгучими с первого вздоха, и Хорнмар с Аэрин очень тщательно отбирали для них конюхов. Все потомки Талата привыкли ходить без поводьев, как их отец, и многие унаследовали его мужество.

Королевские псарни расширили, и тем йериги и фолстца, кто пожелал остаться рядом со своей госпожой, выделили собственные квартиры, хотя дверь на черную лестницу, что вела в старые покои Аэрин, всегда стояла открытой. Псари-тофор поначалу не решались проводить умышленное скрещивание, но некоторые из королевских сук приносили более крупных и мохнатых щенков, чем можно было ожидать, исходя из официальных королевских родословных. Именно от них вскоре произошли длинноногие пустынные собаки. А спустя несколько поколений котят фолстца начали признавать и других хозяев-людей, помимо Аэрин, и охотиться по команде, пусть не все и не всегда. Даже ручные коты себе на уме.

Наличие собственного роскошного жилища не соблазнило предводительницу йеригов, теперь известную как Калу, и свой первый в Городе выводок она принесла на постели Аэрин и Тора.

— Боги, — выдохнула королева, обнаружив сюрприз: пять прекрасных щенков и очень гордую Калу. — Тека с тебя заживо шкуру сдерет.

Тека, крайне далекая от того, чтобы заживо сдирать шкуру с кого бы то ни было, взяла одного из щенков и назвала его Уршей в честь маленького розового полевого цветка. Малыш вырос в здоровенного зверя, больше матери, на редкость злобного вида, а по характеру нежного, как пуховая перина.

Тор не пробыл королем и трех лет, когда получил прозвище Справедливый за беспристрастность и мудрость. Рассудительность его никогда не грешила холодностью и казалась странной для человека, которому не исполнилось еще сорока. Аэрин знала, откуда эта мудрость не по летам. Впервые она увидела ее в тот вечер, когда Тор попросил ее стать его королевой. В тот самый вечер, когда он не спросил про Люта.

Аэрин всегда старалась щадить чувства Тора, ведь всю жизнь он оставался ее лучшим, а порой и единственным другом. Возможно, Маурово отчаяние затуманило и ее память, ибо все чаще серебряное озеро и высокий светловолосый человек на его берегу казались ей порождением сна. Ее не-совсем-смертная часть крепко спала, чтобы она могла любить свою страну и своего мужа.