"Огненное зелье". Град Китеж против Батыя - Владислав Стрелков Страница 64

– Тимофей Дмитриевич, присмотри за выгрузкой на этом берегу.

– Присмотрю, княже.

Я, Кубин и Борис, в сопровождении бояр Бедаты Ивана Григорьевича и братьев Варнавиных, поехали по дороге к крепости Нового Города.

По дороге обогнали несколько телег, везущих товар в город. На одном из поворотов вдруг ощутил на себе острый взгляд, причем с холма. Странно, кому это надо? Монголам? Нет, это называется паранойя. Князю? Так я сам к нему иду, или он все же опасается меня? Ну да, пять сотен – это уже сила, если считать, что княжеская дружина имеет столько же ратников. Тогда паранойя уже у князя, если он, конечно, тут, в Нижнем Новгороде. И на какой ляд наблюдателя на подступах к городу сажать, если вся дружина прекрасно видна с холма? Проверяют, каким количеством к городу идем? Скорей всего. М-да, значит, опасается меня великий князь. Предвижу серьезный и тяжелый разговор.

Дорога с пристани пропетляла по оврагу и вывела на огромное поле, на котором паслись стада коров и табуны лошадей. А здесь довольно людно. Колонны телег и группы людей вытянулись вдоль дороги, ведущей к крепости. Вслед за нами к городу повернули телеги, которые мы обогнали на подъеме.

Вдалеке видны высокие стены крепости. Прямая дорога вела к огромной башне с воротами. И тут, с приближением к крепостной стене, появилось странное чувство, что сразу и не объяснить. Что-то похожее на смесь восторга, страха и нетерпения. Ну, восторг – это понятно, нетерпение тоже, а вот страх… Нет, я не боюсь князя, монголов – тем более, и смерти я не боюсь. Умирал уже три раза. Нет, если считать Керженскую сечу, то четыре. Это, скорей всего, страх перед неведомым и непознанным. У Китежа испытал подобное, но не так остро. А сейчас…

Кто сказал: «увидеть Париж и умереть»? Глупая поговорка. Каково увидеть легендарный Китеж? А древний Нижний Новгород?

Дед Матвей что-то сказал, но я его не расслышал. Картина городских укреплений меня захватила. Высокая стена закрывала собой весь город. Башни, а их было видно только четыре: три в ряд и одна чуть в стороне. Дорога упиралась в самую большую башню. Высокие десятиметровые стены от нее ровной линией расходились до башен угловых. Частые узкие бойницы на стене были прикрыты сверху деревянным навесом, как и на самой башне, которая была очень похожа на Вершинскую, только гораздо крупней. Но, в отличие от Верш, башни и стены Новогорода были полностью сложены из дуба. Мощные венцы уходили под самый шатер башенной крыши. Башенные выступы гораздо шире, с люками для литья кипятка или горячего масла на штурмующих. Широкий мост с уходящими цепями к башне одновременно служил внешними воротами. Все внушительное и неприступное. На первый взгляд. Но… как известно, у Рязани более мощные укрепления, однако монголов это не остановило.

Перед въездом в крепость дорога сделала петлю. И после двух поворотов, с глубоким рвом по краям, уперлась в подъемный мост. Мы объехали по обочине очередную колонну груженых телег, въезжающих в город, миновали десяток ратников, которые на нас взглянули мельком, и, перекрестясь на образ над проемом ворот, проскочили длинный шлюз башни. Как и ожидал, конструкция внутри – подобная Вершинской. Отличается только большим количеством бойниц. На выезде Кубин перебросился парой слов с охранниками. Странно, в город мы въехали беспрепятственно, хотя телеги и простой люд на въезде досматривали. Или тут ратникам доверяют, или про нас знают. Скорей всего, второе. Кубин выслушал ответ охранника и махнул рукой.

– К кремлю.

От городских ворот к детинцу шла прямая улица, не в пример шире Вершинской. Только отъехали от городской стены, как опять появилось чувство острого взгляда. Создается ощущение, что о каждом нашем шаге тут же сообщают князю. Как именно? Да пернатыми эсэмэсками, то бишь голубиной почтой. Другой быстрой связи тут нет. А голубей хватит? Сразу захотелось похулиганить – пусть вспотеют все писцы и устанут голуби. Все эти телодвижения и пристальные взгляды в спину, от которых у меня скоро глаза на спине отрастут, означают только одно – великий князь Владимирский Юрий Всеволодович тут.

Главная улица выходила на широкую площадь перед кремлем, тут же располагался малый торг. Большой торг располагался на побережье, а здесь разный люд торговал мелкооптово. Продавались всякие продукты, хлеба, разного вида крупы, привезенные с поместных земель. Также торговали одеждой, обувью, другой всячиной. Мы будем брать оптом все товары на большом торгу, но договариваться с купцами лучше здесь, в гостевых дворах, так как основные амбары находятся в посаде, за городской стеной.

Раздвигая толпу, медленно едем к главной башне кремля, ничем не напоминающую Дмитриевскую. Ну да, до ее постройки еще далеко, и кремль тут пока деревянный, не такой, как привык его видеть. Естественный овраг опоясывал Нижегородский кремль по периметру. Деревянные и более высокие, чем в будущем, стены, но аналогичная по форме башня с пирамидой крыши имела более многочисленную охрану у входа, чем на въезде в город. Спешиваемся у моста и, ведя в поводу своих коней, останавливаемся у входа. Над воротами висит образ Богородицы. Осеняем себя крестным знамением, и только после к нам подходит ратник из охраны.

– С чем пожаловали, бояре?

Ага, пока ехали, было ощущение, что о нашем визите известно всем. А эти или комедию ломают, или ко всем так обращаются. Только по ним было видно, что мы – исключение, и они прекрасно знают, кто мы.

– Не боярин, а князь, – резко отвечаю я.

* * *

Три часа! Столько времени ждать, когда Великий Князь соизволит нас принять. Накатило раздражение. Стараясь его унять, стал, не знаю в который раз, рассматривать узоры и резьбу, которые украшали светлицу с широкими лавками по краям. Большой стул, по-видимому, княжеский трон, стоял на выступе у самой стены. Очень неудобный. Долго на нем сидеть я не стал бы. И где его носит? Чтоб он на этом кресле всю задницу себе отсидел!

А моя дружина давно в городе. В кремль ее вряд ли пустят, если князь всерьез опасается нас. Бояре ведь ему на верность не клялись и крест не целовали. Получается как в поговорке: «Вассал моего вассала не мой вассал», вот только я ему никто. Крест на верность целовать не собираюсь. И надо мной только Бог и земля русская, которую я и буду защищать. А использовать себя и дружину в политических играх я не дам. И в подчинение не пойду. Как помнится из истории, стратег он никакой, даже из рассказов вернувшихся ратников с битвы при Калке выводов не сделал. А как он битву при Липице продул?

Как там мои бояре? Чем занялись? Не думал, что так выйдет, и о размещении их как-то не озаботился заранее. Считал, что всех пустят в кремль, тем более что тут разместить можно и большее количество ратников.

Встал и стал мерить шагами пол. Немного сумрачно тут. Света от слюдяных окон мало, и его недостаток дополняют свечи, которые чадят страшно. Остальные мои спутники покорно сидят на лавке и потихоньку дремлют, мне же свербит, невмочь уже. Ну да, им привычно ждать приема – князь все-таки. А кто? И у меня никаких особых чувств к нему нет, он для меня интересен как исторический персонаж, который дал отпор монголам, хоть и бездарно. И еще как будущий святой. М-да. Похоже, нас на терпение испытывают и следят за нашей реакцией. Среди узоров на стенах наверняка имеются маленькие отверстия для наблюдения. Кубин предупреждал, что великий князь любит всякие шутки и испытания. Вот и испытывает наше терпение. Матвей Власович, дремавший все это время, потянулся и посмотрел на меня, меряющего шагами светлицу. Черт с ним, с князем, пойду проветрюсь, заодно древний кремль изнутри посмотрю.