Грифон торжествует - Андрэ Нортон Страница 64

Во мне все сильнее разгорался гаев. Я не обладал Могуществом, как они и предполагали. Гнев мой был чисто человеческим. Возможно, Прежние могли использовать и своих играх внутреннюю сущность человека. Но пришла пора, когда раб может вырваться на свободу.

И хотя на мне была отметина существа, служащего Тьме, — но она не повелевала мною. Не был я и слугой сил Света. Я был сам по себе.

Воля… воля — вот суть определенного рода Могущества. Я и до этого тренировал ее. Сражаясь со слабостью, я медленно поднял левую руку. «Не забывай, — резко сказал я себе, — о словах Ландисла относительно браслета и отломанного куска металла. Это вещи Света, как ты всегда и думал. Ты — Керован. Не имеет значения, какого ты происхождения, какое колдовство вызвало твое появление на свет, в чьей утробе ты рос, — ты всегда был и будешь в стороне ото всех, один. Все зависит лишь от одного тебя».

Мы пребывали в тишине. Джойсан, глядя на меня, стояла со скрещенными на груди руками, словно перед ней оказался совсем не тот человек, какого она знала, но и не чудовище. Я стал самим собою. Мною не управляли, не пользовались, я никому не принадлежал. Я был свободен сделать такой выбор, какой посчитал бы необходимым, и, начиная с этого момента, у меня не было ни прошлого, ни родственников, только я один — и Джойсан! Джойсан навсегда!

Мы союзники — вот что выбрал я… Пивор, Ландисл, грифон, Джойсан и я — мы союзники.

— Галкур… — я почувствовал удовлетворение, произнося имя своего врага. Находясь в таком изможденном состоянии, мне нужна была даже та частичка поддержки, которую я мог бы получить от высказывания его имени вслух.

Теперь он уже не улыбался. Тень благородства, которой он прикрывался, исчезла. Остались лишь черты существа, служившего Тьме, искаженные ужасной гордыней.

— Сын… — начал было снова он своим леленным голосом, но это была хитрая уловка.

— Я не сын тебе! — я вновь приложил горячий металл к запястью, удерживая этот кусок ладонью другой руки.

— На тебе моя печать, — он жестом указал на копыта.

— У человека могут быть золотые волосы, но тем не менее он не будет салкаром, — я не знал, откуда с такой легкостью пришли эти слова.

— Сын мой — приди ко мне!

Он произнес эти слова резким тоном — словно приказывая. Что-то во мне зашевелилось в ответ на этот призыв, но теперь едва заметно. Я еще крепче стиснул левую руку с огнем, который держал в ней. Я Керован!

Он начал водить рукой перед собой. Я смотрел, как в воздухе возникали какие-то грязные пятна.

И снова меня потянуло — еще сильнее. Я же, упершись копытами, застыл в неподвижности. Я Керован.

— Я не гончая псина для тебя, Галкур, — не повышая голоса, я, казалось, говорил о совсем пустяковых делах. — Тебе ведь нужен послушный слуга, каким ты всегда хотел меня видеть. Но у тебя нет ни сына, ни слуги.

Его лицо посуровело, стало безучастным, и очень мало в нем напоминало теперь человека.

— Ты — гончая, ты — раб, ты — мой!

Вдруг я услышал карканье, нечеловеческий хохот.

— Галкур, когда ты признаешь, наконец, что твое колдовство закончилось неудачей? Да ты же должен был понимать это с самого начала. Ты же никогда не был дураком.

Маска равнодушия была сорвана — и под ней проглянула наружу холодная ненависть.

— А какое вам до этого дело? — выплюнул он в Ландисла. — Есть Законы…

— Законы? Так теперь ТЫ пытаешься укрыться за ними? Неужели ты верил, что можешь призывать Могущество, и я не узнаю об этом, даже пребывая в долгом сне — неужели ты думал заточить меня? Ты разыскал Лорда Ульмсдейла, когда его леди возжелала — ты тогда пытался передать ему свою внутреннюю силу… Так скажи мне теперь, Галкур, что же произошло. Что же на самом деле произошло?

Прежний, который служил Тьме, повернул голову, теперь у него было лицо демона из самого ужасного ночного кошмара.

— Посмотри на его тело! На нем моя отметина, и это видят все! Ты не можешь отрицать это. Я все еще утверждаю, что он мой!

Его взгляд встретился с моим… и задержался. Его глаза расширились, в них пылал огонь, и темные глубины готовы были проглотить меня. Все остальное исчезло остались только эти ожидающие меня глаза. И сейчас они меня проглотят…

Я Керован! Я принадлежу себе! Этот огонь, темнота, вонь — не мои. Вера в себя — вот мой девиз, мой щит. Я — не порождение темных сил.

— Ты по-прежнему утверждаешь это, Галкур?

За пылающими глазами раздался ясный голос.

— А если я, или Пивор, придем ему сейчас на помощь? Он борется, потому что является тем, кого он из себя создал, — а не тем, что ты задумывал. На самом деле он родился совсем не потому, что ты так захотел, — и не потому, что этого хотела его мать, хотя на его теле и есть эта твоя отметина. Но едва только он родился, она уже знала, что потерпела неудачу! И это моя работа, Галкур… моя!

— Ты не мог… — пылавшие глаза сузились, огоньки больше не пытались дотянуться до меня. Просто глаза на зверином обличье. — Ты не мог… подчиняясь Закону…

— Ты нарушил Закон, Галкур, когда влез в это дело. И это дало возможность мне вмешаться. Он — настоящий сын Ульрука, хотя частично что-то в нем есть и от матери… но есть еще что-то, намного большее. Вскоре ему предстоит, если он будет готов к этому, сделать свой выбор, выбор другого пути. И не ищи теперь лазейки для себя в Законе. Стань лицом ко всем нам!

Из меня исходила энергия, сливаясь энергией от других источников — Ландисла, Пивора, который уже поставил на пол свой посох… и, конечно же, Джойсан. Грифон закричал. Побледневшее лицо Джойсан застыло в напряжении. Я хотел прижать ее к себе — но сейчас всю нашу энергию нужно было направить к одному определенному месту.

Позади Галкура возникали какие-то призрачные фигуры, чтобы таким же способом, как и мы, передавать Галкуру энергию. От них веяло таким ужасом, что любой здравомыслящий человек, посмотрев на них, тут же отвел бы взгляд. Однако среди них попадались и такие, кого можно было принять за людей Долин. Мне подумалось даже, что здесь может быть и Тефана.

Поток энергии усилился. Над головой внезапно появился пылающий кнут, чтобы поразить мои глаза. Но я — Керован… все это лишь иллюзии, созданные врагом. Ему не удалось околдовать меня — не удастся и теперь! Треснул посох Пивора, разламываясь на две половинки. Одна из них острым концом полетела ему в лицо. Но ее встретил браслет с голубым пламенем. Я, не раздумывая, выбросил вперед кисть, подчиняясь интуиции.

Джойсан, полуобернувшись, упала на колени и вскинула руки вверх, чтобы отражать невидимые удары. Я увидел, как кровь заструилась по ее щеке.

Во мне вспыхнул гнев, такой же яростный, как пламя в тех глазах. Я повернул запястье — и голубой луч ударил в Галкура. Одна из бесформенных фигур позади него взорвалась, оставив после себя только вонь.