Брошенное королевство - Феликс В. Крес Страница 65

— Отрежь ему башку, — велел он, — и отнеси к городским воротам.

Уходя, он добавил:

— Эта стрела неплохо смотрится, пусть остается.

Вскоре торжествующий изменник, под радостные дикие крики собравшихся вокруг него воинов, нес через площадь, словно дерьмо на палке, пробитую арбалетной стрелой голову Крагдоба-узурпатора.

Прошло немало времени, прежде чем ее благородие Тевена ступила на портовую набережную в Лонде. До того как покинуть Рапу, ей пришлось решить несколько насущных дел. Прежде всего, исполняя просьбу подруги, она послала курьера в Рикс. Курьер должен был известить Крагдоба, а еще лучше Кобаля, о принятом наместницей судьи решении. Второе письмо Тевена отправила домой, предупредив сына, что вернется позже. Потом она стала ждать. От Рапы до Рикса было не слишком далеко, хороший всадник мог доехать туда и вернуться за несколько дней. Подруга Крагдоба хотела знать, добрался ли курьер и что решили властители гор.

Но она этого так и не узнала. То ли ее гонец не доехал, то ли ответа не было. А может, даже и был, но гонец ведь мог погибнуть и на обратном пути… В Громбеларде шла война, первые известия о которой уже достигли Рапы, и не просто какое-то столкновение двух горных банд. Сразу же выяснилось, что Шерер крайне невелик… Эхо из дикого края, в котором якобы никто не бывал, быстро добралось до армектанского и дартанского пограничья, а потом распространилось дальше. В Рапе говорили о сотнях, если не тысячах, вырезающих друг друга горцев, о занятии Рикса, а потом Бадора собранными в могучую армию ордами, выступившими против других. Тевена, которая, как и каждая армектанка, знала историю Шерера, поскольку в ее краю даже по деревням ходили учителя, сперва слегка удивилась. Она знала, что много веков назад Армект потратил на завоевание Громбеларда несколько лет, и прошло еще четверть века, прежде чем удалось установить контроль над горами; впрочем, до конца его установить так никто и не смог. А теперь для этого хватило нескольких недель?

Однако их вполне могло хватить; подумав, Тевена перестала удивляться. Когда-то армектанские легионы, не знакомые с горами, сражались с войсками — именно войсками, не бандами — суровых разбойников-рыцарей, которые, хоть и не сумели создать свое государство, обладали по-настоящему сильными городами-княжествами. Сейчас все обстояло совершенно иначе. Бадорская связная Крагдоба лучше, чем кто-либо другой, знала, какие «войска» бегают по горному бездорожью. Недисциплинированные, дикие, плохо вооруженные, неуправляемые — и прежде всего состоящие из «солдат», которые не видели никакой пользы в поддержке слабых вождей против сильного и не боялись новых порядков, поскольку эти новые порядки на самом деле являлись старыми. Басергор-Крагдоб вернулся! И в одно мгновение встал во главе армии, которая сбежалась к нему со всех сторон.

Тевена отправила второго гонца, но на этот раз ответа ждать не стала и оплатила плавание на борту первого корабля, который шел в Лонд, а вернее в Дартан, но по пути заходил в Лонд, чтобы высадить пассажиров, которых на этом корабле всегда хватало. Ей не пришлось долго ждать, поскольку ее путешествие пролегало по одному из самых оживленных морских путей Шерера.

Когда-то Терена уже бывала в Лонде, но с тех пор прошло почти двадцать лет. Ее не оглушил шум портового района, хотя она догадывалась, что во времена империи тут было наверняка спокойнее. Но в конце концов, порт есть порт.

Не первый и не последний, который она видела за свою жизнь. Свободно владевшая двумя континентальными языками и знакомая с третьим, она повсюду могла чувствовать себя как дома; только в Морской провинции требовалось знание гаррийского, причем бегло, поскольку многочисленные диалекты на Островах звучали — как она слышала — чуждо даже для самих гаррийцев.

В Лонде равноправно царили армектанский и громбелардский. Каждый здесь знал один или другой язык, в худшем случае хотя бы кинен.

Слуга Тевены сошел с корабля и нанял носильщика (поскольку верховых и вьючных лошадей она продала в Рапе), а вместе с ним — проводника до Имперского квартала. Только после этого хозяйка и ее служанка сошли на берег и двинулись через город — небольшой и перенаселенный — к зданию Имперского трибунала.

Арма высматривала подругу уже с неделю — что не означало, будто она сидела у окна, тоскливо глядя в сторону порта. Как обычно, у нее было множество работы. Прежде всего она накликала себе беду, взяв пленников, с которыми теперь не знала что делать… Рбита не было, не приходило от него и никаких вестей. Арма, которая сперва опасалась встречи с бывшими друзьями, теперь начала бояться их молчания. Неужели они заранее решили, что найдут в ней врага? Рбит хорошо знал, что делает. Наместница не предполагала, что ее беспокойство, приправленное горечью, было предусмотрено и тщательно спланировано ее бурым другом, братом по крови, который любил ее и вместе с тем высоко ценил. С особым расчетом и кошачьим терпением он долбил скалу, твердость которой вызывала в нем уважение…

«Сейлу» задержали еще до того, как на ее борт поднялись доставленные с берега на шлюпке беглецы — ибо только такого названия заслуживала преступница, которая пыталась избежать наказания, и ее спутник, несомненно знавший о ее деяниях. Так что корабль и его капитана как бы поймали с поличным, когда на борт были приняты преследуемые трибуналом преступники. Из доклада урядника, подтвержденного командиром корабля морской стражи, следовало, что команда каравеллы, похоже, до последнего момента не знала, что именно к ней направляются два парусника гломбелардского флота, вышедшие из порта ранним утром. Команда же шлюпки, напротив, гребя изо всех сил, похоже, пыталась связаться с родным кораблем, что ей не удалось. Шлюпку задержали, прежде чем она пристала к борту «Сейлы». И это был, собственно, конец всей истории — которая, казалось, уходила в никуда.

Посадив капитана и команду каравеллы в тюремную крепость, а одноглазую красавицу — в клетку в подвале, ее благородие наместница оказала особые почести старику-великану. В одном из домов трибунала для него приготовили отдельную, очень хорошо охраняемую комнату — именно комнату, а не камеру. Прежде чем он успел в этой комнате расположиться, наместница судьи нанесла ему визит.

— Ваше благородие, — вежливо сказала она, — я высшая урядница трибунала в этой провинции, меня зовут Арма. Не знаю, знакомо ли тебе мое имя, господин, но считаю это вполне возможным.

Старик не скрывал любопытства.

— Я действительно знаю, кто ты, ваше благородие, — ответил он. — И похоже, это никого не должно удивлять. Меня удивляет другое. Ведь и ты, госпожа, знаешь, кто я.

Она кивнула, но вежливо отказалась от каких-либо объяснений, прикрывшись служебной тайной. Зато она совершенно искренне, без недомолвок, изложила старику все проблемы, накопившиеся между ней и его сыном. Рассказывая, она с явным интересом наблюдала за морщинистым и вместе с тем жестким лицом великана, отметив, что Глорм совершенно на него не похож, не считая, естественно, роста. Лицо короля гор, судя по всему, было исключительным наследием его матери… Арма с женским любопытством подумала о том, кем могла быть эта таинственная женщина, жена мудреца Шерни, мать величайшего воина в истории. Какая судьба выпала на ее долю? И насколько необычная?