Утраченный идеал - Дэйв Дункан Страница 65

Наступил момент, когда стало невозможно продвигаться дальше на санях, и они пересели в седла. Это сильно замедлило движение, так как Аркелла приходилось везти в повозке, потому что он сваливался с лошади при каждом толчке и начинал истерично рыдать всякий раз, когда Бо пытался снова посадить его верхом на лошадь.

Весна пришла по скиррианским меркам рано; реки разлились, дороги превратились в грязное месиво, одолели насекомые. Но в один прекрасный день Бо наконец доставил Ташу в Исилонд. Они ехали рядом, когда Бо сказал:

– Здесь можно начать ваше превращение. Король дал моему подопечному лорду Вассайлу строгие указания: только шивиальские волшебники способны сделать так, чтобы вы заговорили на шивиальском языке, но, думаю, исилондский вам не повредит. Ведь тогда вы сможете говорить не только со мной.

На горизонте показался какой-то небольшой город.

– Какие необычные дома! – воскликнула Таша.

– Ваше величество?

– Вы должны называть меня Тимофей, сэр. Она усмехнулась и показала язык.

Бо помрачнел. Они продолжали путь. Копыта стучали по городской мостовой.

– Сейчас нас никто не услышит, ваше величество. Если позволите, дам вам один совет. Через день-два мы прибудем в Ваанен. Даже если Орсона не будет на месте, его мать непременно будет дома. Так говорит Нарен. Это очень знатная и благородная семья, настоящая голубая кровь. Я уверен, что будет безопаснее забыть о Тимофее и снова стать королевой Ташей.

– Нет! – почти крикнула она.

Таше так не хотелось этого. До сих пор она не смела признаться даже самой себе в том, что шивиальский трон и необходимость делить ложе с незнакомцем, который теперь будет ее мужем, повергали ее в ужас.

– Но почему нет?

– Ехать в дамском седле или в карете с Аркеллом? Я никогда раньше не подозревала, сколько свобод у мужчин на самом деле. Им не нужно все время беспокоиться о присутствии… гм, других мужчин рядом. Я буду чувствовать себя безопаснее, если продолжу путь в этом же виде.

Она останется в мужском костюме. Она будет и дальше путешествовать инкогнито. Ведь когда она станет королевой Шивиаля, ей уже не доведется ночевать рядом с Бо.

Было что-то магическое в Лавилле весной. К несчастью, волшебным образом туда влекло тунеядцев и паразитов, шивиальских в особенности. На изломе Третьей луны богатые и праздные шивиальцы устремлялись на юг, и, похоже. У наихудших из них были рекомендательные письма к шивиальскому послу. Вот почему лорд и леди Хэджбери теперь развлекали барона и баронессу Голмут.

Их фамилия на самом деле звучала как «Гелмут», но должна же была чета Хэджбери о чем-то размышлять во время разговора. Если бы барон вдруг случайно забыл про это «о» в «Голмут», Агнесс сделалась бы пунцовой от злости и никогда бы ему этого не простила.

Голмуты говорили попеременно, барон подробно описал свои новые клетки для птиц, а затем пустился в пространные рассуждения о тонкостях петушиных боев. Во время обеда он был слишком занят процессом заполнения желудка дармовым угощением, чтобы вымолвить хоть слово. Но его тощая жена подхватила эстафету и стала расписывать подвиги их крайне сообразительных внуков с убийственным занудством. Агнесс, не видевшая своих собственных сообразительных внуков почти год, слушала с натянутой улыбкой. Ко второму блюду баронесса, говорившая все громче, добралась и до дворцовых сплетен, поливая людей, которых Хэджбери не знали, да и не желали знать.

Отбросив мысли о звуковых хитросплетениях фамилии своих гостей, лорд ел и пил небольшими глоточками и размышлял обо всех тех гораздо более интересных вещах, которыми мог бы заняться. Он мог бы покататься верхом на недавно купленном скакуне. Мог бы побренчать на той чудной античной лютне, купленной на прошлой неделе, или просто побродить по аллеям Лавилля, любуясь цветущими растениями и похорошевшими весной людьми.

Слуга снова наполнил кубок баронессы. (Голмуты пьют как лошади.) С каждой минутой она делалась все краснее. Голос ее напоминал звучание ржавой пилы, да и внешне из-за худобы она походила на пилу.

– Конечно же, – проскрипела баронесса, – вы слышали о дружбе его величества и леди Гвендолен?

При этом она как бы наивно захлопала ресницами.

– Мы предпочитаем не следить за скандалами, – с улыбкой произнесла Агнесс. Всякий, кто знал ее, в ужасе сбежал бы от ее улыбки.

– О! Но это и не скандал вовсе! Я имею в виду, что это просто новости, не так ли? – Смех гарпии, пожалуй, был бы приятнее ее смешка. – Человек околдован, он следует за нею как. собачка на поводке. А она… Позвольте рассказать вам о том вечере…

– Вы пробовали угрей в имбирном соусе? – спросила Агнесс, пытаясь сохранять любезность.

Баронесса, конечно, подводила разговор к вопросу о помолвке короля. Об этом было всем известно. Без помолвки вся эта не. очень приличная история о безрассудной страсти короля не стоила бы внимания – у монархов больше возможностей для флирта, чем у других мужчин, но гораздо меньше личной жизни.

Ателыар был куда более сдержанным на этот счет, чем другие, по крайней мере со времен Тенкастерского заговора. А заморская невеста придавала пикантности всей ситуации. Хэджбери были не склонны обсуждать государственные дела с поднабравшейся баронессой-сплетницей.

Чувствуя себя смертником, получившим отсрочку приговора, Линдсей появился в дверном проеме и со значением посмотрел на своего хозяина. Сэр Линдсей, первый секретарь, отличный парень лет тридцати шести, должно быть, родился во времена, когда Уатт Хэджбери был принят в Айронхолл. Получив кивок в ответ, он проскользнул к послу и стал шептать ему на ухо:

– Простите за вторжение, ваше превосходительство. Магистр Старкмур здесь и хочет поговорить с вами. Уверен, У него неотложное дело.

На самом деле не было никакого Магистра Старкмура. Но если это была просто неуклюжая попытка пошутить, то весьма кстати. Избегая взгляда Агнесс, Хэджбери пробормотал извинения и направился к двери.

– Кто? – спросил он, проходя через холл и направляясь в библиотеку.

Он знал добрую сотню Клинков, но, конечно, не всех.

– Бомон, мой господин.

– Он вернулся без подопечного? Плохо! Очень плохо!

Линдсей постучал, прежде чем открыть дверь в темную, пахнущую кожей комнату. Хэджбери обставил библиотеку массивной мебелью и использовал ее для приема посетителей. Почувствовав спазм в горле, он понял, что один из стульев превратился в трон. Юноша с соломенного цвета волосами сидел на одном из них, а рядом с ним стояли такой же светловолосый Бомон и бородач Аркелл. Все трое были в дорожных костюмах, истрепанных, но приличных.

– Позовите мою жену! И избавьтесь от этих бездельников Голмутов! Придумайте какое-нибудь извинение.

Повернувшись к молодому человеку, Бомон заговорил каким-то странным незнакомым гортанным голосом. Даже если бы Хэджбери не расслышал имени, он бы все равно знал, кто перед ним. Он низко поклонился, как принято при дворе, и преклонил колени перед своей королевой.