Загробные миры - Скотт Вестерфельд Страница 65

Здесь чувствовался подвох, и Дарси на миг призадумалась.

– Конечно.

– Это потому, что персонажи реальны, истории реальны, даже если они и выдумки. А значит, и псевдонимы тоже реальны, поскольку романы превращают своих писателей в других людей. Выходит, что Имоджен Грей реальна. Это та, кем я стала.

– Все равно, мне кажется, будто ты что-то скрываешь.

– Не больше, чем ты.

– Я? – Дарси рассмеялась. – Я даже никого до тебя не целовала, Джен. Мне нечего прятать!

– Почему же ты никому не рассказала о своем возрасте, когда появилась в Нью-Йорке? Как понимать то, что ты не привезла никаких вещей? На вечеринке Джохари спросила, почему квартира такая пустая, и ты позволила ей думать, будто причина в том, что ты нечто вроде безумной писательницы-аскета. А настоящая причина в том, что ты хочешь начать все сначала!

Дарси отвернулась, не выдержав напора Имоджен, и ее взгляд упал на безупречный ряд отобранных романов на полках. Там не было ни одной книги, которые ее заставляли читать в школе, ни единой серии манги, которые она отложила и забросила в угол. На стенах спальни отсутствовал наносной мусор детства – собственные старые фотографии и плакаты мальчишеских музыкальных групп. Входя в свой «кабинет» по утрам, Дарси вдыхала особую атмосферу. Она создала свой мирок, и даже не обратилась к чужим идеям и эмоциям. Так или иначе, но она – автор.

Квартира 4Е была чистым листом.

– Ты хотела себя переписать, – добавила Имоджен.

Дарси уставилась вниз, на руки Имоджен. Пальцы сжимались и разжимались, как всегда, когда та с чувством говорила о писательском труде и рукописях. Было безумием ссориться с ней из-за псевдонима. Это сродни тому, как оспаривать чьи-то религиозные взгляды.

– Ладно, убедила, – промямлила Дарси. – Но ведь однажды ты мне скажешь?

– Разумеется, – произнесла Имоджен. – Но сейчас мне нужна моя тайна, поскольку все это – долгий процесс. Внутри меня появилось нечто такое, что меня создает. По-другому мне очень сложно объяснить…

– Создает? – повторила Дарси.

– Именно. – Щеки Имоджен окрасились легчайшим румянцем. – У меня новое имя только год. Я пока – незавершенное произведение. А сейчас ты стала его частью. Может, самой значительной частью.

– Понятно. – Дарси взяла в ладони крепко стиснутый кулак Имоджен и гладила его, пока пальцы не расслабились. Она побывала в своем первом бою, и теперь, когда он завершился, ее душа до сих пор пребывала в смятении. Но она чувствовала и облегчение: оно наступило лишь в тот момент, когда закончились доводы. И теперь у Дарси мелькнула надежда, что их отношения будут более открытыми.

– Ты тоже часть того, что меня создает, Джен.

– Спасибо, – прошептала Имоджен и притянула ее к себе для глубокого, медленного, страстного поцелуя. Дарси ощутила, как что-то внутри ее вспыхивает в ответ, и впервые пожалела о том, что они решили не торопиться. Но ей не хотелось спорить дважды за один день, поэтому она оставила эту мысль при себе.

– Просто не думай о стене, – заявила Минди.

– Мне было бы проще, если бы ты перестала бубнить это снова и снова…

Минди нахмурилась.

– Тебе не нужна моя помощь? Ты же пытаешься сквозь нее пройти!

– Да, – кивнула я. – И как же мне о ней не думать, если я пытаюсь сквозь нее пройти?

Минди, казалось, была не на шутку озадачена моими словами, что снова напомнило мне о том, что ей всего одиннадцать лет. Сама она так и не овладела до конца тонкостями использования психической силы. Впрочем, в ту минуту мои ментальные способности тоже оставляли желать лучшего.

Я пристально смотрела на разрисованную граффити стену по краю старой спортивной площадки возле своего дома. Предыдущий час ушел на попытки пройти сквозь нее на манер Минди, которой это дается с такой же легкостью, как войти в открытую дверь. В награду за свои усилия я получила ссадину на колене и вышла из себя.

– Может, тебе закрыть глаза? – предложила Минди.

– Уже пыталась, – ответила я, показав на свое колено.

Минди просто сидела себе на стене, ловко ухитрившись напустить на себя одновременно озадаченный и самодовольный вид.

Потратив на попытки пройти сквозь стену час, я перестала понимать призраков. Если ты способна ходить сквозь стены, почему бы тебе не провалиться в пол под ногами? А потом падать через слой грунтовых вод, земную кору и несколько тысяч миль магмы, чтобы оказаться в сердце планеты.

А Минди знай себе сидела наверху той самой стены, через которую прогулялась минуту назад. Похоже, она каждую секунду неосознанно решала, какие предметы плотные, а какие нет… и ключевое слово тут было «неосознанно». Каждый раз, когда я над этим задумывалась, я куда-нибудь врезалась.

Проблема была куда серьезней моего расцарапанного колена. Здесь, на обратной стороне, я ничем не отличалась от призрака. Но я не могла силой мысли ничего сдвинуть в реальном мире, а значит, не умела открывать нужные двери. Без прохождения сквозь стены я бы просто не смогла никуда добраться.

Яма согласился объяснить мне правила загробного мира, но я хотела отточить умения без его помощи. Кроме того, я собралась разузнать побольше об убийце Минди, и мне надо было либо научиться проходить сквозь стены, либо стоять у него под дверью и ждать, пока он откроет.

– Давай же, Лиззи. Ты делала это раньше, – сказала Минди, болтая ногами. Она уже успела заскучать. – Ты пробежала сквозь забор вокруг жуткой школы.

– Но та школа была из прошлого, в котором еще не построили ограду.

– Значит, тебе лучше думать о прошлом.

– Мне представить на спортплощадке динозавров?

– Не так далеко в прошлое, глупышка.

Минди была права… не бывает тираннозавров-привидений. Призраки возникают из умов живых, ведь только то, о чем мы помним, способно существовать на обратной стороне.

Я снова повернулась к стене. Ее покрывала длинная фреска граффити, на которой поедало собственный хвост чудовище, впечатляющее даже в серых оттенках обратной стороны. Монстр был не совсем динозавром, но его изображение натолкнуло меня на мысль. Я подошла и приложила ладонь к стене, пытаясь представить ее поверхность новой и нетронутой.

Без видимых изменений текстура кирпича под ладонью становилась другой, гладкий слой эмульсионной краски сменялся чем-то более зернистым. Я отстранилась.

– Это еще что за такое? – сказала я.

На месте отпечатка моей ладони просвечивал старый слой граффити, который осыпался и поблек от времени. Пока я смотрела на собственноручно проделанную дыру, вся стена начала мерцать и бурлить. Чудовище исчезло, сменившись другими картинками – светящимися пирамидами, смеющимся лицом клоуна, огромной неразборчивой надписью полутораметровыми буквами, – каждая из которых последовательно растворялась, как если бы сдирали старые слои краски. На фоне меняющихся картинок скакали избитые фразы сотен уличных художников, волнистые подписи наслаивались друг на друга – все это отматывалось в прошлое.