Птицы знают лучше - Екатерина Круглова Страница 66

Но это и не понадобилось.

— Невермор, мать вашу! Кто без каски?!

Вместе с человеком во тьму явился ворон. Ворон, доказавший право называться Защитником. Вслед за боевым кличем раздалось не менее сердитое каркание. Слуги тьмы удивились происходящему так же как люди, стая опустилась на пол, игнорируя приказы волхва. Еще несколько взволнованных "Кра-а-а!", и черный ворон разъяснил ситуацию серым родственникам. Судя по ругани, долго еще доносившейся издали, тьма лишилась слуг, зато мир получил очень своеобразную команду.

— Ты в порядке? — спросил Вадим Сашу.

— Они убили Степочку… — выдавила она и поняла, что плачет.

— Протестую… — начал волшебник. Вадим перебил его:

— Значит так: вы забираете голема, я забираю девушку, и мы уходим. Яков, подъем!

Зеленые огни зажглись в темных глазницах. Голем огляделся и громогласно спросил:

— Что здесь происходит?

— Нам угрож…

На сей раз не было балаганных жестов. Саша не поняла, что сделал волшебник, но пистолет выпал из руки Вадима, а сам он опустился на колени безвольной куклой.

— Сашенька, — вкрадчиво обратился к ней старик, — ты ведь будешь благоразумнее господина мэра?

— А иначе — что? — выплюнула она.

Потолок обрушился окончательно. Обломок ударил Сашу по голове и погасил сознание.

***

В темноте горели три огонька. Один из них держал в руке старый волхв, два других были глазами Якова. Голем словно Петербургский атлант удерживал над людьми рухнувший потолок. Саша слышала как трещит, крошится его глиняная плоть. Вадим все еще стоял на коленях, живой, но неподвижный.

— Не обессудь, ученица, пришлось пойти на крайние меры, — вздохнул старый волшебник, — зато теперь ваше творение занято и не будет мешать разговору.

— Нам не о чем разговаривать. Вы получили голема, больше у нас взять нечего.

— Должно быть, ты недопоняла. Я же сказал: "Мы уйдем, и свет вернется". Мы с тобой. Мне нужна помощь человека, который привычен к тьме. Видишь ли, мой сын… — голос старика прервался, Саша с удивлением слышала в нем неподдельное горе. — Не важно, что с ним. Главное: я дал себе слово помочь людям. Уничтожить страх перед тьмой. Люди научатся любить темноту. Сначала этот город, потом и весь мир. Осталось решить, как снять повязку с застарелой раны человечества. Будем ли мы и дальше тянуть, или сорвем одним махом, не взирая на боль.

Саша поморщилась: сравнение не показалось ей ни красивым, ни умным.

— Знаете… отчасти я с вами согласна. В моем родном мире люди выключают свет каждую ночь. Спят в темноте, и к утру остаются живы. Но они не впадают в крайности. И повязку, если вы не курсе, можно снять третьим способом: аккуратненько отмочить, тогда больно не будет. Игорь Иванович, вы о детях подумали? Они боятся тьмы больше всех, что станет с вашим Сереженькой?

— Когда речь идет о судьбе мира, мы должны идти на жертвы, отбросив сомнения, — с маниакальной торжественностью ответил ей старый волхв.

Саша кивнула сама себе: все точки встали над "i", "ё" и прочими буквами. "Как вы яхту назовете…" Назвали волхвами волшебников — получите жертвоприношения. Если психопату не жаль своего внука, глупо ждать от него сострадания к чужим. Выход из ситуации, как ни ужасно, был очевиден, ведь разум волшебника должен оставаться холодным.

— Яша, бросай все! — крикнула она голему.

Глиняный человек оказался не только язвительным, он опроверг значение слова "голем", проявив недюжинную сообразительность. Саша ни секунды не сомневалась: карман среди обломков — не слепое везение, а точность Якова. Нужно было радоваться, но боевой настрой иссяк без остатка. Ей сделалось страшно, очень страшно от мысли, что жизнь закончится вот так: в темноте, рядом с телами защитников, которые умерли из-за нее, и, скорее всего — напрасно. Тьма немедленно воспользовалась ее слабостью. Кошмар дотянулся крючковатыми пальцами, вонзил когти в плечо. Саша вскрикнула.

— Тебя придавило? Нет? Главное — не паникуй, нас скоро выращат.

— Ты жив?!

— Мало сказать — жив, — нет, ей не послышалось: Вадим усмехнулся. Вот это выдержка! — Я свободен, могу говорить и двигаться. Это значит, что ты прихлопнула старого гада!

— А меня… кажется, меня кто-то сейчас сожрет. И волшебство не выходит — не могу сосредоточиться, — с горечью призналась Саша.

— Слушай мой голос. Не думай ни о чем!

— Легко сказа… ай-й!

Острые зубы вонзились в руку. Когтистая лапа рванула за волосы.

Одновременно с этим теплая человеческая ладонь легла к ней на затылок — бережно, не растревожив боль от ушиба. Другая рука скользнула под куртку, обхватила за талию. Вадим притянул Сашу к себе и коснулся губами ее губ. Снова — уверенней, и наконец не осталось ничего — ни страха, ни сомнений, только поцелуй, который удерживал двоих на краю тьмы.

Сколько он продолжался? Этого Саша не могла сказать, но, услышав далекие сирены "Зари", поймала себя на мысли: "Опять Велич все испортил, зар-р-раза!".

***

— Рябинина!!!

— Есть такая, Виктор Петрович. Ого, "Заря" так быстро нейтрализовала сюрпризы колдуна. Круто…

Вадим и Саша сидели в машине "Скорой помощи". Мэр получил ровно столько внимания, сколько полагалось любому другому пострадавшему, Саша — чуть больше и колючее серое одеяло. При этом волхвы почему-то отняли тельце Степлера, которое она прижимала к груди, и не приняли возражений. Она пригрозила пожаловаться всем и бригадиру. Как говорится, "Про волка вспомнишь…": тип со шрамом тут же явился по ее душу.

— Рябинина, ваше "ого" — сарказм? Лучше бы это был он, в противном случае выходит, что вы считаете волхвов идиотами. Разумеется, у нас имелись подозрения. И сюрпризы, прямо скажем, не были для "Зари" для сюрпризами. Ладно, немного были. Зато вы — мой непрекращающийся сюрприз уже почти год!

— Витя, заканчивай, — негромко, но очень весомо обронил Вадим. — Этот сюрприз спас город от террористов. Ценой своей жизни, фактически.

— Причем тут моя жизнь, идиот?! — окружающие подняли брови. Вадим смотрел на Сашу все так же заботливо, но она этого не замечала. — Почему вокруг меня все умирают? — она заплакала. Машинально размазала слезы одеялом, превратив пыль на лице в жутковатую маску. — Сашенька умерла, Степлер погиб, Яков — тоже…

— Тише, тише… Яков не умер, — Вадим аккуратно выдернул из скрюченных пальцев грязную ткань и вложил в них носовой платок. — Он не может умереть, пока его слово не уничтожено.

— Вот с этого места — поконкретнее! — безжалостно встрял Велич. — Мы нашли под обломками двоих живых и два тела. Имена нам известны. Кто такой Яков, где и когда он погиб?