Мудрец острова Саре - Джулия Дин Смит Страница 66

Хмурым кивком Люкин приказал стражнику пропустить его. Камера была холодной и тусклой — до создания Трибунала она служила для хранения вина, — яркого света двух факелов у двери хватало, чтобы пробудить действие корбаловых кристаллов, которые были разложены на квадратном куске бархатной ткани на перевернутой бочке. Перед бочкой сидел Саттер Дубай с руками за спиной в железных наручниках. Он дрожал от холода и корчился от боли, вызываемой камнем размером с грецкий орех. В углу на табурете скрипел пером по пергаменту священник в черном, записывая каждое слово, которое вылетало из сухих губ заключенного.

Епископ аккуратно переступил через груду грязных лохмотьев, чтобы не запачкать полы рясы с вышивкой.

— Саттер Дубай, не так ли? — спросил он, рассматривая кровавую одежду, спутанные каштановые волосы и заостренные черты лица. — Мы давно вас ищем.

Саттер посмотрел на него одним карим глазом, другой заплыл от синяка. Он молчал, поэтому Люкин продолжил:

— У меня есть вести от вашего отца-барона.

— Вы его тоже арестовали? — с трудом выговорил бунтарь.

В присутствии одного корбала речь становится невнятной, а если учесть выпитое накануне спиртное и потрескавшиеся кровоточащие губы, то его было почти невозможно понимать.

— Отнюдь нет, — ответил епископ, чей слух давно привык к нечленораздельным звукам, издаваемым измученными узниками. — Ведь это он сообщил нам, что вы отказываетесь выполнить свой священный долг — исповедаться перед отпущением грехов. Барон Дубай — верный сын церкви, — подчеркнул он. — В отличие от его отпрыска.

Люкин протянул руку к человеку с пером, молча требуя пергамент.

— Он сознался? — спросил он, проглядывая записи.

— Его почти все время рвало, — ответил священник с ухмылкой, указав на дурно пахнущее ведро в углу. — Это когда он был в сознании. Перепил эля, должно быть.

— Краденого эля, несомненно, — презрительно фыркнул епископ.

— Слушайте, я уже говорил ему и теперь повторяю вам, — вмешался Саттер, снова съежившись от корбалового кристалла. — Я ушел от нее. Вы не понимаете? Я больше не один из них!

Люкин сердито на него посмотрел: его это не убедило.

— Конечно же, нет. Вы научились всему, чему хотели, для использования своих дьявольских сил, а затем ушли. Так и бывает. А жили вы изгнанником, потому что семья отреклась от вас, и вам некуда было пойти. Почти любой, имевший дело с принцессой, скажет то же самое.

— Вы неправильно поняли.

— Нет, это вы ничего не понимаете, колдун, — пресек его речь верховный судья, склонившись над страдальцем. — Вы не понимаете масштаб ваших преступлений. Но скоро поймете.

Он сделал резкий жест, и Джайлз достал короткую веревку с двумя большими узлами — четыре дюйма друг от друга. Подойдя к пленному сзади, он завязал ее вокруг головы на уровне глаз, а концы прикрепил к деревянному рычагу в форме креста. Когда устройство было готово, он повернул его, словно капитан корабля — штурвал. Веревка натянулась, вдавив узлы в плоть. Саттер вздрогнул, издав от боли поросячий визг.

— Без зрения вам мало толку будет от визуальной сферы, мой друг, — отметил Люкин. — И зачем тогда вам магия?

— Пожалуйста… скажите, что вам от меня нужно.

— Информация. Содействие. Простые вещи.

— Но я же сказал вам, что ушел от нее…

— Однако вы еще не попросили отпустить вам грехи. Значит, не до конца раскаиваетесь. — Джайлз сдвинул рычаг еще на один оборот. — Вам есть что рассказать, помимо заклинаний, мой друг, продолжил Люкин низким голосом. — За одно воровство следует отрубить руки, а за убийство судьи, назначенного королем, — повесить прямо сейчас.

Саттер сглотнул слюну в страхе, что веревка натянется еще сильней.

— Вам есть что сказать, чтобы я смягчился и сохранил вам конечности или вашу жизнь… а лучше даже и то, и другое? — спросил епископ. — Вообще хоть что-либо?

Саттер тотчас захлебнулся в потоке слов, и писчий схватил пергамент, чтобы занести все, что он скажет.

— Я могу отвести вас туда, — выпалил узник, хватая ртом воздух. — Прямо в лагерь принцессы. Мне все равно, что с ней будет… с ними всеми. Я им был не нужен. С самого начала. Есть путеводные следы — руны… их видят только колдуны. Пожалуйста, не трогайте мои глаза, — взмолился он, слизывая струйку крови с губ. — Иначе я не увижу путь и не смогу пройти через защитные заклинания.

У епископа от любопытства поднялись брови, но голос остался спокойным и ровным.

— Что за защитные заклинания?

— Стены отражения. Иллюзии. Приспособления, чтобы никто не набрел на лагерь.

— Ах да. Вот почему мои люди не смогли найти это место, — догадался Люкин.

Благодаря недавнему знакомству с отцом Алдусом он знал о существовании разных способов обмана зрения и ощущений, но не нашел метода справиться с ними.

— Скажите мне, сколько человек живет в лагере?

— Около пяти сотен…

Брат Джайлз зашипел от изумления.

— Боже, защити нас! — произнес он в ужасе.

— Но они не все колдуны, — поспешил добавить Саттер. — Чуть больше половины — лорнгельды, а остальные — их мужья, жены, дети. Они голодны и слабы… Они не ждут вас. Несколько десятков человек с кристаллами смогут взять их всех в плен, если я покажу вам дорогу…

Епископ сделал шаг назад, задумчиво потирая лоб.

— Интересное предложение, надо признать. Такого не поступало ни от одного из ваших друзей.

Воодушевленный согласием судьи бунтарь продолжил:

— И вы заполучите не только колдунов. Я знаю, кто украл корбаловую корону. Это мальчишка, которого вы поймали с нами в овчарне. Он похвастался как-то Трулу. Под часовней хранится сундук. Обитый кожей, с тремя медными замками…

У Люкина сверкнули глаза, и если б Саттер мог видеть, то понял бы, что его план сработал. Точное описание сундука, украденного у короля, вызвало доверие. Глава Трибунала знал, как будет благодарен Дарэк, если он вернет ему корону. Не исключено, что его величество даже назовет его имя в день назначения архиепископа Делфархама.

Он взял у писчего пергамент и указал ему на дверь.

— Мальчишка… выбейте из него одно признание, а потом повесьте, как заурядного вора, коим он и является. Позаботьтесь, чтобы повешение произошло прилюдно. Я хочу, чтобы люди в Кайбурне увидели, что будет с теми, кто посмеет позариться на собственность короля.

— Что делать с остальными?

— Мне достаточно этого, — небрежно ответил епископ. — Их должна ждать та же участь, что и юношу.

Кивнув, священник в черном шмыгнул из камеры словно крыса. Люкин повернулся к Саттеру.

— Вы рассказали любопытные вещи, — отметил он с улыбкой, которую не видел заключенный. — Я предлагаю отправиться на охоту завтра утром. Вы поведете меня и моих людей прямо в лагерь колдунов. Если я буду доволен тем, что найду там, то, возможно, мы продолжим сотрудничество. Если нет… — поднял он палец, и брат Джайлз повернул рычаг, вдавливая распухший глаз бунтаря в череп. — Впрочем, вам об этом лучше не думать.