Колдунья поневоле - Александр Бушков Страница 66

– Оставь, Васюк, в самом деле, – сказалартиллерист. – Наш корнет крайне серьезно относится к делам чести, а этостоит лишь поприветствовать…

– Ну, я-то хотел как лучше, – чуть обиженнопробасил Топорков. – Ладно, унесите…

– Из него что, кто-то пьет? – спросила Ольга.

– Еще бы, корнет! – фыркнул артиллерист. –Еще бы! Это – персональный бокал полковника Чевакинского, который все сосуды,имеющие несчастье оказаться меньше, решительно презирает, в руки не возьметдаже под угрозой смерти… Ваше здоровье!

Шампанское лилось рекой, гремели тосты, смеялисьраскрасневшиеся девицы, артиллерист подхватил свою, с позволения сказать, дамуи пустился отплясывать с ней мазурку без музыки, Топорков взялся рассказыватьдовольно смешную, признаться, но совершенно непристойную историю про гусарскоговахмистра, оказавшегося на постое у женатого мельника… Веселились все, одинтолько Алексей Сергеевич держался чуточку натянуто, временами поглядывая наОльгу с каким-то странным выражением. Ага, догадалась она, развеселившись отслегка ударившего в голову шампанского, опасается, что «корнет» ненарокомпроговорится кузине, какое заведение они совместно посещали. Но если егозаботят такие вещи, значит… Пора удвоить усилия и пришпорить интригу, вот чтоэто значит.

Как она ни береглась, как ни пропускала тосты, притворяясь,что пьет наравне со всеми, совсем не пить или ограничиться парой глотковоказалось невозможно – Топорков, как ни был увлечен своей девицей, все жестрого относился к своим опекунским обязанностям, как он их понимал, ичастенько подливал Ольге, приговаривая:

– Настоящий гусар обязан истребить все шампанское насвете… или по крайней мере сделать для этого все, что в его силах!

Как-то так само собой получилось, что Ольга оказалась вузком коридорчике – Луиза, похихикивая, вела ее под локоть, раскованноприжимаясь и играя бесстыжими глазами. Они оказались в небольшой комнатке, гдеклятая девица, не теряя времени, повисла у Ольги на шее и полезла целоваться,хихикая:

– Ой, господин корнет, а вы, я смотрю, и целоваться неумеете, как интересно… Как романтично… Не волнуйтесь, я вас быстренько обучувсем премудростям…

Бабушку свою поучи на плетне кукарекать, сердито подумалаОльга, решительно отстранила Луизу, нацелившуюся было расстегивать пуговицы еедоломана, села в кресло и сказала тоном, не допускающим возражений:

– Вот что… На людях я еще соблюдал, если можно таквыразиться, приличия, но теперь изволь не приставать. У меня есть невеста, и яее люблю по-настоящему, так что никогда… Ясно тебе?

На кукольном личике Луизы изобразилось искреннее изумление,она широко распахнула глаза.

– Но ведь одно другому не мешает? Знаете, сколько яповидала страстно влюбленных, счастливых молодоженов и прочих? Все к намзахаживают, а вы как думаете? Потому что одно дело – высокие чувства, а совсемдругое – мужское веселье… – И она недвусмысленно нацелилась устроиться уОльги на коленях.

– Э, нет! – Ольга решительно ее отстранила. –Мало ли как у вас в Питере принято. У нас, в провинции, нравы самыестаромодные.

Луиза, по-кошачьи щурясь, шепнула ей на ухо:

– Вот и прекрасно. Давайте я вас чему-нибудь такомунаучу, что вам потом поможет невесту привести в совершеннейший восторг…

– Брысь! – прикрикнула Ольга уже сердито. Досталазолотой империал и сунула в ладошку вившейся вокруг нее девице. – Получишьеще столько же, если не будешь приставать… и потом всем расскажешь, чтогосподин корнет себя вел очень даже мужественно… Уяснила?

– Конечно, чего мудреного? – Луиза ловко спряталамонетку за лиф. – Дело житейское, я тут всякого насмотрелась, прихотибывают самые разные… Но что же нам так-то сидеть, молча, как сычи? Хотите,господин корнет, я вам расскажу про свою злую судьбинушку и горькую участь,которая меня сюда загнала?

– Валяй, – сказала Ольга, откинувшись на спинкукресла. Хмель, к счастью, вроде бы понемногу выветривался.

В течение следующего получаса она выслушала пространную,невероятно душещипательную историю несчастной девицы, оказавшейся здесь не посвоей развращенности, а исключительно по воле жестокого рока и коварстваокружающих, ступившей на кривую стезю порока. Там был и злодей-соблазнитель,циничным образом воспользовавшийся неопытностью благонравной девицы, и суровыеродители, не способные проявить сострадание к случайно оступившемуся дитяти, изавистники-интриганы, окончательно столкнувшие на кривую дорожку нуждавшееся вподдержке и сочувствии беззащитное существо. Словом, классический наборслезливых сцен, показывавших, что Луиза, безусловно, знакома с французскимиавантюрными романами, откуда и черпала душещипательные сцены и замысловатыеинтриги – прямо-таки пригоршнями. Ольга не мешала ей увлеченно врать – всеравно нужно было как-то скоротать время. Потом она еще долго выслушивала жалобына чертову француженку мадам Изабо, тираншу, грабительницу и скопидомку.Напоследок решительно отвергла недвусмысленные намеки насчет того, чтогосподину корнету неплохо было бы взять девицу на содержание, коли уж оннамеревается вести в Санкт-Петербурге светский образ жизни.

…Вновь оказавшись в гостиной, где уже собралось общество,Ольга стоически вынесла откровенные намеки и подначки касаемо приобщениягосподина корнета к настоящей гусарской жизни – и, видя, что Алексей Сергеевичтвердо вознамерился покинуть гостеприимное заведение мадам Изабо, тожесобралась восвояси, заявив, что у нее назначена не терпящая отлагательстввстреча, касавшаяся служебных дел, из-за которых ее в Петербург икомандировали.

Троица гусар и артиллерист остались. Топорков не безразочарования согласился, что служба – дело святое. И заверил, что не далее какзавтра с превеликой охотой продолжит приобщение корнета к светской жизни, атакже идеалам истинного гусара. Ольга душевно его поблагодарила, попрощалась смадам Изабо (взиравшей на нее все так же странно) – и с превеликим облегчениемвыскользнула на улицу.

Какое-то время они молчали, сидя в коляске бок о бок. ПотомАлексей Сергеевич с видом несколько конфузливым сказал, не глядя на Ольгу:

– Вообще-то, в подобном времяпрепровождении нет ничегоособенно хорошего. Но таков уж Петербург, Олег Петрович: даешь себе решительныйзарок порвать с предосудительными развлечениями, а потом налетает кто-нибудьвроде громокипящего Топоркова и увлекает все же за собой…

Ольга, искоса на него поглядывая, спросила:

– Простите, бога ради, если я скажу что-то бестактное…но неужели у вас нет возлюбленной? Вы молоды, обаятельны, определенно не бедны…У вас, блестящего петербургского кавалера, и нет возлюбленной?

– Это так просто не объяснить… – грустно сказалсобеседник.

Притворяясь изрядно пьяной, Ольга залихватски ткнула соседалоктем в бок:

– Еще раз простите пьяную гусарскую фамильярность, но ячеловек простой, люблю с приятными людьми попросту… Вот знаете вы, например,что моей кузине вы чертовски пришлись по сердцу? Ей-же ей, Алексей Сергеич! Я,конечно, человек неопытный в таких делах, но голову даю на отсечение, чтоОленьку вы весьма интригуете…