Месть Змеи - Кертис Джоблинг Страница 66

– Мне требуется довольно много времени, чтобы переварить пищу, – продолжила Вала. – Особенно такую большую добычу, как тот парень. Человеческий облик не идеален для моего обмена веществ, который и так был сильно нарушен за последние несколько месяцев. Одну из девчонок мне даже пришлось отрыгнуть где-то посреди дороги в Дайрвуде. Спасибо моему дорогому Черному Сердцу, он прибрал ее тело.

У Уитли скрутило желудок. Она поняла, о чем говорит Вала. В памяти всплыло их путешествие в Брекенхольм через Лонграйдингс и по дороге Дайр-роуд. Все это время Вала просидела в своей кибитке, прикрывшись грудой одеял, скрывавших ее тело. А еще были неожиданные исчезновения детей.

– Те дети… – начала Уитли, но Вала опередила ее:

– Даже прикинувшись цыганской ведьмой, я должна была питаться. Конечно, я могла съесть миску варева, как все остальные, но этого для меня было мало. И, когда было нужно, я питалась живой пищей, как и требуется настоящей Змее.

– Ты убийца, чудовище, – пробормотала Уитли, стирая с глаз слезы.

– Это не убийство, – поправила ее Вала, поглаживая рукой свое бесформенное тело. – Я убиваю, чтобы есть, а ем, чтобы жить, таков закон Природы. Она создала охотников и жертвы. Я подчиняюсь своим инстинктам, а они говорят мне, что люди – это пища.

– Есть ли в тебе хоть что-нибудь человеческое? – грустно качая головой, сказала Уитли.

– Кроме этого парня в моем животе? – рассмеялась Змея. – Пожалуй, нет, да и почему оно должно во мне быть? Я оборотень в чистом виде, Медвежонок. Обладать человеческими чертами – признак слабости. Именно этим вы, дети Бренна, отличаетесь от моего рода.

– Твоего рода? – настороженно спросила Уитли.

– Мы – Древние оборотни, появившиеся раньше твоего Бренна и его Великой Трапезы. Ты и твои верлорды должны трепетать перед моим родом. Медведи, Волки, Львы, Ястребы – думаете, это вы владеете землей, начинаете войны, придумываете законы, считаете свою цивилизацию единственной на этой планете. Но было время, когда вами распоряжались мы, и в глазах нашего рода вы были ничем не лучше обычных людей. Это мы правили миром в эпоху лордов-драконов. И мы вновь придем к власти. Ты что-то мямлишь о человечности, так, словно это великий дар, – хихикнула Змея, сплевывая на пол. – Человечность – это проклятие. Вы все слабаки в глазах Древних оборотней, таких, как я.

Уитли наконец опустилась на пол, охваченная горем. Уронила голову на грудь, не в силах сдержать свои чувства.

– Все правильно, девочка, – сказала Вала тихим, но оживленным голосом. – Не сдерживай слезы. Поплачь над собой. Твоя игра проиграна. Надежда? Ее не осталось.

Напитанные ядом слова Валы струились над очагом, и каждое из них глубоко ранило душу Уитли, лишало ее последней решимости. Сколько сил она потратила на то, чтобы вернуться домой после того, как потеряла отца и брата – и все понапрасну? Вместо этого она привела в свой дом убийцу, сама передала Змею в добрые руки своей матери.

– Знай, маленький Медвежонок, когда придет время, твоя смерть будет быстрой и легкой. Возможно, и во мне таится капелька того, что вы называете человечностью. Мне было на удивление приятно путешествовать вместе с тобой, меня всегда забавляла твоя детская наивность и доверчивость. Мне, пожалуй, будет даже немного жаль, когда настанет время убить тебя. А оно скоро придет, детка, и умереть ты будешь должна как подруга Волка – в этом твоя вина.

– Ты ждешь, что он придет, но Волк может быть уже мертв! – всхлипнула Уитли, закрывая лицо руками. – Он может никогда не прийти – что тогда? Тогда все-все-все окажется напрасным!

– Как это все окажется напрасным? Я уже получила Брекенхольм! – сказала Змея. – И потом, он придет. Однажды он появится здесь, и обещаю, что это случится очень скоро. Не бойся, я не заставлю тебя страдать перед смертью. И твою мать тоже.

Уитли стремительно вскочила, ударила каблуком по раскаленным углям, и они дождем осыпали старуху. Вала отпрянула назад, зашипела, стряхивая искры со своей шали, а леди из Брекенхольма уже бросилась на Валу, схватила ее за горло пальцами, кончики которых трансформировались в изогнутые черные когти.

– Не смей трогать мою мать! – прорычала Уитли низким звериным голосом.

Вала посмотрела на девушку и улыбнулась, а рядом со старухой уже встал Черное Сердце с кинжалами в обеих руках.

– Думаете угрожать мне, леди Уитли? – прошипела Змея.

Стали появляться другие Лесовики, вылезая из-за змеиного гнезда.

– Ты не тронешь мою мать, Вала! – повторила Уитли и встряхнула старую Змею, продолжая держать ее за горло. – Клянусь!

Проснулись и пленники, поднялись вокруг трона герцога Бергана, моргали, привыкая к полумраку. Вала фыркнула, дикари развернулись цепью, подбираясь мимо Уитли к ее товарищам-пленникам.

– Отпусти меня, Медвежонок! – грозно прошипела Вала, следя своим здоровым глазом за передвижениями Лесовиков.

Уитли оглянулась, увидела свою мать – герцогиня Ранье стояла впереди, прикрывая своих придворных от приближающихся Лесовиков – они уже окружали пленников, заносили над их головами оружие. Уитли отпустила старую каргу и отбежала назад, оказавшись в объятиях своей матери. Посмотрела на то, как Вала разминает шею морщинистой рукой.

– Что ж, – прошипела Змея. – По крайней мере буду знать, что и у тебя есть когти.

Голоса птиц неслись с веток деревьев, окружающих небольшую лесную полянку. Солнечные лучи пробивались сквозь густую листву, падали золотыми каплями на зеленую траву. Гретхен лежала на спине и смотрела в небо с застывшей на лице усмешкой. Это была ее полянка, ее тайное укрытие, куда она могла сбежать от придворной жизни в Хеджмуре. С этой полянкой связаны ее многие детские воспоминания – мать приносила сюда Гретхен с тех пор, как она начала вставать на ноги. Проведя много времени вдали от дома, она соскучилась по этой полянке и теперь каждой клеточкой своего тела впитывала льющееся с неба тепло. Кто-то прошел мимо, затмил ненадолго солнце своей тенью. Охватившая Гретхен печаль неожиданно сменилась радостью, когда она узнала склонившееся над нею лицо Дрю. Ее Дрю. Как он сумел найти ее? Гретхен хорошо помнила, что никогда прежде она не приводила его в Хеджмур. Дрю смотрел на Гретхен, солнечная жара быстро спадала, сменялась наплывающими тенями повисших над полянкой сумерек. Вместе с сумерками пришел холод – резкий, щиплющий. Дрю не улыбался. Это вообще был не ее Дрю. Она никогда не приводила его в Хеджмур. Его рот медленно раскрылся для поцелуя, и обнажился ряд неровных острых зубов…

Гретхен проснулась от собственного крика, заглушенного чьей-то прикрывшей ее рот рукой. На короткое мгновение девушка обрадовалась тому, что это был лишь кошмарный сон, но тут же вспомнила о том, в каком мире она проснулась. Этот мир был не менее кошмарным, не дающим почти никаких надежд на спасение. Человека, который прикрыл ей рот своей рукой, Гретхен привыкла называть Красным плащом, хотя и узнала теперь его настоящее имя. Прозвище настолько крепко прилипло к нему, что он сам охотнее отзывался на него, чем на свое имя. А звали его Трент Ферран, и он был сводным братом Дрю, лорда-волка, покорившего сердце Гретхен.