Дети лампы. Книга 3. Джинн и Королева-кобра - Филип Керр Страница 66

— Ну, что будем делать? — спросил он.

— Остается надеяться, что Джаггернаут вернется и нас отвяжет, — сказала Филиппа.

Они подождали несколько минут и принялись звать на помощь.

Но все напрасно.

Синее пламя, охватившее тело гуру, сходилось над его головой в желтый трепещущий конус, а лицо, все еще отчетливо видное сквозь огонь, оставалось удивительно благостным и спокойным, будто он наконец достиг высшего знания. Так оно, в сущности, и было.

— Видно, придется полежать тут, погреться у костерка. — Дыббакс безжалостно рассмеялся, видя, что Филиппа старательно отворачивается от развернувшегося у них на глазах ужасного зрелища. А поскольку Дыббакс

был из тех, кто не преминет сделать безвкусное, пусть даже очевидное замечание, он добавил: — А ведь хорошо

горит, гад. В этом ему

не откажешь.

Несколько долгих часов тело гуру Масамджхасары оставалось на стуле между Нимродом и господином Ракшасом и горело там медленным и ясным синим пламенем. Поскольку дети не могли сами расстегнуть ремни, которыми их привязали к койкам, большого выбора у них действительно не было — оставалось смотреть, как горит гуру, и ждать, чтобы Джаггернаут или какой-нибудь другой санитар выпустил их на волю. Но время шло, и стало ясно, что никто к ним особенно не спешит. Более того, они слышали в отдалении завывания койота. А раз эта зверюга еще на свободе, вряд ли кто-нибудь рискнет сейчас сунуться в лабораторию. Это могло бы повергнуть детей в глубокое уныние, но, по счастью, как раз в это время они обнаружили, что температура в палате постепенно повышается и Нимрод с Рикшасом, лежавшие совсем рядом с горящим телм, начинают оттаивать.

Под их койками образовались огромные лужи, и скоро весь пол лаборатории был залит водой, дети понимали, что старшие джинн скоро разморозятся и очнутся, но им ужасно хотелось поторопить события. Чтобы их друзья быстрее пришли в себя, они принялись кричать и шуметь, словно пребывания возле горящего трупа было недостаточно. Вскоре Нимрод и Ракшас начали дышать все заметнее, все глубже, и наконец Нимрод заскрежетал зубами, застонал, зевнул и открыл глаза.

— Нимрод! — окликнул его лежавший ближе всех Джон. — Как здорово! Ты проснулся!

Нимрод снова зевнул, поморгал, пытаясь убрать застившую глаза пелену, медленно сел и обхватил руками голову, явно мучаясь от нестерпимой боли.

— Закатай меня в бутылку! Как же отвратительно я себя чувствую! — произнес он. — Точно проспал сто лет. И где это я? И…

Тут он увидел рядом с собой горящего человека и мгновенно скатился с кровати.

— Что с ним случилось?

— Потом объясню, — сказал Джон. — Сначала расстегни эти ремни. Мы лежим тут привязанные уже целую вечность.

— Да, да, конечно, — сказал Нимрод, аккуратно обходя горящее тело гуру. — Прости, Джон, я вас и узнал-то не сразу, ни тебя, ни твою сестру. А это кто? Дыббакс? Верно, Дыббакс! Дети, почему вы изменили цвет кожи с тех пор, как я видел вас в последний раз? Я принял вас за азиатов.

Джон подергал головой вправо-влево, как делают индийцы во время танца, и ответил на хинди:

— Если ты принял нас за жителей Индии, так мы и вправду местные. Пока.

Пока Нимрод отвязывал детей, они наперебой рассказывали ему всю историю — с самого начала и до того момента, когда гуру Масамджхасара загорелся прямо у них на глазах.

— Глупец, — вынес свой приговор Нимрод. — Я бы заранее сказал ему, чем это кончится. Но он ведь и не подумал спросить.

Нимрод подошел к господину Ракшасу, который никак не приходил в сознание. Видно, жизненных сил у старика было уже немного.

— Такая история случилась не впервые, — продолжал Нимрод. — Мундусяне и раньше пробовали вводить себе кровь джинн. Например, был в пятнадцатом веке такой польский рыцарь по имени Полоний Ворстий. Был да сплыл. Потом еще графиня Мезенская, в тысяча семьсот тридцать первом году. Оба, конечно, загорелись, как наш гуру. Именно эти две истории и породили идею о спонтанном самовозгорании. На самом деле это полная ерунда. Никто без причины не загорается. Они загорелись из-за несовместимости джинн-крови с теми бактериями, которые в огромном количестве присутствуют в человеческом организме. Дело в том, что при размножении бактерии происходит выброс тепловой энергии, возникает высокая температура. У мундусян бактерий намного больше, чем у джинн, — и на поверхности тела, и внутри. А несколько веков назад, когда люди мылись куда реже, чем теперь, бактерий на теле было еще больше. Бактерии делают человеческую кожу очень горючей. И кровь джинн действует на нее подобно спичке. Поджигает.

— Бактерии, говоришь? — подхватила Филиппа. — Ну, тогда наш гуру был обречен. Он был жутко грязный — и ноги, и ногти. У него на коже уж точно бактерий было видимо-невидимо.

— Не забудь про бороду, — сказал Джон. — Не борода, а замусоренное птичье гнездо.

— Ну вот все и выяснилось, — рассеянно пробормотал Нимрод. Его внимание привлек какой-то предмет. Он лежал под койкой господина Ракшаса и так радужно посверкивал, что Нимрод не утерпел и полез за ним. Это была Королева-кобра, которая укатилась под койку, когда гуру Масамджхасара пнул тележку.

Филиппа положила руку на плечо господина Ракшаса.

— Нимрод, а он скоро очнется? — встревоженно спросила она. Девочка всерьез опасалась за жизнь своего мудрого друга с вечным тюрбаном на голове.

— Господин Ракшас стар. Очень стар. Глубокая заморозка в таком возрасте крайне вредна. Но, думаю, эта вещица придется тут весьма кстати. — Нимрод аккуратно протер Королеву-кобру и вложил бесценный амулет в тонкие костлявые пальцы господина Ракшаса. — Встреча с давно утраченными зубами мудрости должна ускорить его восстановление.

Не успел Нимрод договорить, как господин Ракшас открыл глаза.

— Безусловно, человек не вправе полагаться на свои глаза, если его подводит воображение, — произнес он, глядя на столпившихся у его койки встревоженных детей. — Но мне сдается, что эти трое балбачче [2]очень похожи на трех детишек, которые живут в Америке и которых я хорошо знаю.

— Это мы и есть, господин Ракшас, — сказала Филиппа. — Филиппа и Джон. И Дыббакс.

— Ты хочешь сказать, что вы — не бхикхари [3]? Это хорошо. Потому что у меня для вас никаких денег нет.

— Не волнуйтесь. Мы стали индийцами, чтобы не сильно отличаться от местных жителей.

— Это вы мудро замаскировались, — сказал господин Ракшас. — Даже леопард иногда скрывает свои пятна, чтобы остаться незамеченным. — Он искоса посмотрел на тлеющего гуру Масамджхасару. — Жаль, что этот господин так стремился на самое заметное место.