День гнева - Ольга Герр Страница 66

На ходу скидывая одежду, они добрались до кровати и рухнули на нее. Макс подался назад, и Ева испугалась, что он бросит ее. Удерживая парня, она обвила его бедра ногами. Из этого капкана ему было не вырваться, да он, похоже, и не хотел.

Их близость была преисполнена сладости. Они давно стремились к этому, и теперь растягивали момент, наслаждаясь каждой мимолетной лаской.

Пламя страсти растопило лед, сковывающий Еву изнутри. Она и Макс заснули в объятиях друг друга, точно пара молодоженов, и Ева улыбалась во сне, чего с ней давно не случалось.

Ева села на кровати. Макс спал рядом. В тусклом освещении черты его лица выглядели по-детски милыми, она не удержалась и погладила прядь его светлых волос.

Необъяснимая тревога сосала у Евы под ложечкой. Ее словно толкали в спину. Повинуясь странному ощущению, она встала, оделась и на цыпочках вышла в коридор, отчего-то наверняка зная: Макса будить нельзя. Это послание адресовано лично ей.

К талии будто привязали веревку и тянули за нее, а Ева послушно шла на поводу. Ни секунды она не сомневалась перед очередным разветвлением коридора, как если бы держала в руках карту с маршрутом. В других обстоятельствах ее бы напугала подобная осведомленность, но она успела привыкнуть к причудам Дома. Еще ни разу он не подвел ее, и Ева доверяла ему едва ли ни сильнее, чем его жителям.

Она замешкалась у неприметной двери, убогой на фоне декорированных товарок. Последовал толчок в спину. Ее невидимый провожатый терял терпение. Чтобы не злить его, Ева открыла дверь.

По сравнению с другими залами Дома, полными фантасмагориями с налетом безумства, эта комната выглядела заурядной и походила на кладовую. Здесь не было ничего кроме занавешенного зеркала на противоположной от двери стене.

Кто бы ни привел ее сюда, целью было именно зеркало. Ева поняла это, как только его увидела. Зеркало распространяло силовые волны. Они насквозь пронизывали комнату, пощипывая кончики пальцев, и приподнимая волоски на руках. Воздух искрился от электрических разрядов. Казалось, вот-вот начнется гроза.

Дверь закрылась с громким хлопком, погрузив комнату во мрак. Еве повезло, что она отлично видела в темноте.

Чем бы ни было зеркало, оно манило ее к себе, как манит ребенка конфета в яркой обертке. Повинуясь зову, она сдернула с него покрывало.

Рама у зеркала была деревянной. Скучный кусок древесины. Дерево потрескалось от времени, а поверхность зеркала потемнела, поэтому отражение было нечетким, Ева будто гляделась в неспокойную воду. Но − удивительное дело! − от зеркала невозможно было оторваться.

От сбивчивого дыхания вековая пыль слетела с зеркала, и Евины черты проступили четче. Пшеничные волосы, замешательство на лице, словно она не уверена, что все правильно делает и просит одобрения. Губы - чуть тоньше, чем хотелось бы, но вместе с тем достаточно чувственные. И, наконец, глаза мутного оттенка зелени.

В голове стартовал марафон: мысли мелькали одна за другой, сталкиваясь и исчезая, чередуясь почти беспрерывно. Отражение менялось и того быстрее. Ева вспомнила о матери, и лицо перекосилось от гнева. Обида на мать превратилась в вулкан ярости. Минула секунда, и пришла тоска по Роме, которая махом преобразовалась во всепоглощающую печаль, и Ева чуть не разрыдалась. Следующей была мысль о Самаэле - истинном виновнике ее злоключений. Неприязнь к демону отразилась в зеркале, приняв уродливую форму жгучей ненависти. Последнее чувство задержалось дольше других. Зеркало нарочно выискивало его, чтобы приумножить.

С глазами тоже происходило что-то неладное. Зрачки разрастались, захватив сначала радужку, а после и белок. Ева приблизилась вплотную к зеркалу − нос к носу со своим отражением. Чернота пульсировала в глазах, заволакивая их туманом. Он то полностью скрывал белки, выбрасывая изогнутые щупальца, то сжимался до размера зрачков. Вскоре чернота перевалила за пределы глаз, точно вода за края переполненного кувшина. По щекам она распространилась до шеи, а оттуда к рукам. Вены на теле вздулись и почернели, как если бы вместо крови по ним текла нефть.

Второй раз за сутки Еву словно ударили под дых. Она согнулась пополам, прижав ладони к груди. Широко распахнутым ртом она ловила воздух, пытаясь протолкнуть в сдавленные легкие хоть немного кислорода. Но вместе этого в глотку проникал вездесущий туман. Он стремился наполнить Еву до краев, хозяйничая внутри нее.

Она слабела. Будучи не в силах устоять на ногах, Ева повалилась на пол. Навернулись слезы. Глотая туман, она корчилась на полу, мечтая о смерти. Может, тогда этот кошмар прекратится.

Ева попробовала расслабиться, отключиться от реальности. Туман по-прежнему проникал в нее, но если не сопротивляться, боль утихала. Она снова могла дышать. Ева отдалась на волю туману. Легла на спину, раскинула руки и позволила ему завладеть собой. Стыдно признаться, но процесс доставил ей удовольствие. Она уже не боялась черного тумана. Ведь он являлся ее неотъемлемой частью. Лишь вместе они смогут быть по-настоящему цельными.

Старик вздрогнул от скрипа двери. Он опять задремал и не заметил этого. Бессилие мучило его сильнее, чем он показывал. Но хуже всего было то, что его собственные создания наступали ему на пятки. Он кожей ощущал их дыхание. Эти шестеро терпеливо ждали, когда он оступится, чтобы вогнать отравленное лезвие ему промеж ребер. Потому она и была так важна. Его драгоценность, его маленькая девочка. Она одна в силах принести ему долгожданное освобождение.

- Сир?

Самаэль заискивающе улыбнулся, но старик знал цену его мнимой покорности. Собрав силы (с некоторых пор ему приходилось напрягаться даже ради поддержания разговора), он спросил:

- Где она сейчас?

- Она нашла зеркало, отражающее и преувеличивающее чувства.

Наконец, хорошая новость. Старик мысленно поблагодарил Дом - плоть от плоти его. Единственный, на кого еще можно положиться.

- Как все прошло?

- Превосходно, - сказал Самаэль. - Тьма проложила себе путь.

- Девочка приняла ее? - от ответа зависело слишком многое. Он мог дать надежду или забрать ее навсегда. Старик не протянет еще один цикл. И он, и Самаэль это отлично понимали.

- Она сопротивлялась, - Самаэль насладился выражением ужаса, мелькнувшем на лице собеседника, - но все прошло как по маслу.

- Славно, - старик сотни веков не улыбался, но сегодня он позволил себе обнажить голые десны в усмешке. Его девочка приняла Тьму. Скоро придет конец его многовековому заточению.

Конец первой книги трилогии