Собачья работа - Галина Львовна Романова Страница 67

Подвал! Они там!

— Парни! Ко мне! Тихо. Быстро! За мной!

Кончик меча указывал в пол под ногами. Один из пехотинцев кивнул — мол, видел вход в подвал!

— Вперед!

Ну, конечно, они прятались там. Все шестеро. На что, интересно, рассчитывали? На снисхождение, на то, что поверим — им все надоело, и шестеро солдат врага решили под шумок дезертировать, окольными путями разойтись по домам? Или на то, что их схрон так и не будет найден? Загнанные в угол, они кинулись в драку, как крысы. Но нас было больше. И, как крыс, мы не стали их хоронить — просто бросили там же, в подвале, и доложили сотнику, что зачистка произведена успешно.

Вторая дверь. Тоже тишина и пустота.

Третья…

За четвертой были покои самого князя Витолда, и я сначала тихо поскреблась под дверью. Но потом опомнилась и торопливо грохнула кулаком:

— Ваша милость? Князь Витолд? Вы…

И чуть не заорала от ужаса, когда внутри что-то задвигалось. Кто-то или что-то попыталось сделать несколько шагов, но запуталось и чуть не упало.

— К-кто…

Хвала всем богам, голос человеческий! Но какой хриплый и глухой! Словно тому, кто притаился за дверью, было трудно и непривычно выговаривать слова.

— К-кхто там?

— Князь Витолд?

— Мм-мм… да.

— С вами все в порядке?

— Да.

— Вы не ранены?

— Н-нет. — Он опять тихо застонал.

— Я могу войти?

— Нет! — На сей раз в голосе звучал страх.

— Это же я, Дайна! — Непонятно, почему, но мне вдруг очень захотелось переступить порог. За дверью происходило что-то странное. — Вы там не один?

— Да!

Что ж, это понятно. Какая-то служанка помогала своему господину переждать последние несколько дней до встречи с невестой. А поскольку Витолд Пустополь уже помолвлен и назначил день свадьбы, то подобное поведение могло рассматриваться как супружеская измена. Вполне естественно, что мужчина не желал, чтобы о его похождениях на стороне стало известно. Нет, я согласна, что на такие измены мужчин смотрят сквозь пальцы — на суде изменник, если вина доказана, отделывается штрафом, в то время как измена женщины служит основанием для развода и даже позорного столба. Богиня-Мать, однако, защищает своих блудных дочерей — беременность, наступившая в результате измены, часто служит оправданием. Не подлежит суду и молодая женщина, изменявшая старому и немощному супругу, даже если он всем рассказывает, что в постели ого-го, а также та, чей муж отсутствовал больше двух лет. Но кто знал, что происходит за дверью.

— Хорошо, — помолчав, сказала я. — Я ухожу. Но если нужно — я рядом.

За дверью молчали. Только было слышно, как тяжело, с хрипом и присвистом, дышит князь. Точно, он там со служанкой. Полностью успокоившись на этот счет, я пошла дальше — требовалось проверить еще четыре двери.

Ничего! Словно странные звуки мне почудились! Распахнув пинком последнюю дверь, я застыла на пороге с мечом наголо, глядя в полутьму и ожидая нападения. Понадобилось минуты две, чтобы сообразить, что никто оттуда не выскочит, ибо это была моя собственная комната. Что ж, значит, судьба. Опустив оружие, я переступила порог. Отдых еще никому не вредил.

Но отдохнуть как следует не получилось. Я только-только сняла верхнюю одежду, отстегнула протез и приготовилась ко сну, как в дверь загрохотали. Кто-то колотил кулаками и ладонями, требуя, чтобы его впустили. Пристегивать деревяшку было некогда, я допрыгала на одной ноге до двери, встала культей на скамью у входа:

— Кто?

— Дайна!

Рывком распахнула дверь — и уставилась на белое лицо Витолда. Князь ввалился в комнату, шатаясь, как пьяный, и сгоряча вцепился в меня, как в единственную опору:

— Спаси меня!

Не знаю, каким чудом удалось удержаться на ноге. Хорошо еще, что мужчина почти сразу отцепился, чтобы захлопнуть дверь, и я скоренько допрыгала до кровати.

— Что у вас случилось?

— Мне страшно!

Я прислушалась. Нет, все тихо. Замок, конечно, еще не полностью отошел ко сну, на первом этаже наверняка возились слуги, на кухне ставили тесто для утренних булок, но могу поклясться жизнью — ничего странного или пугающего не происходило. По крайней мере сейчас. Даже источник тех странных звуков, так напугавший меня получасом ранее, тоже исчез.

— А с чего вы взяли?

Витолд рухнул на скамью подле моей кровати, обхватив голову руками и покачиваясь туда-сюда, как пьяный.

— Я не знаю, — простонал он. — Я ничего не могу с собой поделать. Это сильнее меня. Мне хочется куда-то бежать, как дикому зверю, и в то же время затаиться, забиться в какую-нибудь нору и не высовывать носа. Мне страшно! Страшно! — В голосе мужчины чувствовались слезы.

Обычно я не терплю плачущих мужиков, хотя на войне насмотрелась на таких, кто после боя закатывал настоящую истерику. Но здесь было что-то другое. Учитывая, что этому человеку пришлось пережить за последние несколько недель, его страх имел под собой реальные основания.

— Расскажите, что произошло. — Я подсела поближе, осторожно дотронулась до его плеча. — Вы что-то услышали? Увидели? Что именно?

В конце концов, я тоже что-то такое слышала совсем недавно.

— Я не знаю, — судорожно вздохнул мужчина. — Я вдруг ощутил какое-то смутное беспокойство. Понял, что мне здесь грозит опасность, что надо бежать и куда-то спрятаться… Но от кого прятаться? Неизвестно! Я, наверное, полчаса метался по комнате. Мне хотелось выть от страха. Хотелось убить кого-нибудь, чтобы хоть кому-то кроме меня было так же страшно и больно…

Ага! Значит, не было никакой служанки. Он тоже что-то слышал или чувствовал. Возможно, на этаже действительно кто-то находился. Кто-то или что-то, напугавшее князя Витолда до полусмерти. Лишь мое появление потревожило… оборотня. Мое присутствие или… Я бросила взгляд на камзол, валявшийся рядом. Оберег, подаренный Коршуном. Значит, он сработал?

— Это не выход, — пробормотала я, думая о том, будет ли оберег защищать одного человека, если изначально подарен другому? Я же ничего не знала о действии таких штук! Нет, на войне слышала, что маги работают над созданием особых амулетов, которые якобы ограждают солдат от стрел. Но испытать их в действии никому из пехотинцев не предлагали.

— Знаю! Я все время твержу себе, что должен быть сильным, что должен бороться — но всякий раз…

— Всякий раз? — Я встряхнула его за плечи. — То есть вы хотите сказать, что это — не первый случай?

— Эти припадки? — Витолд выпрямился и посмотрел мне в лицо. — Нет, конечно. Пока был ребенком, ничего подобного не припомню. Но когда стал… э-э… стал юношей, такое начало случаться. Время от времени. Как правило, в конце зимы и на протяжении всей весны. Слуги меня жалели. Отец — тоже. Он говорил, что это — болезнь, что с нею надо бороться. Мне давали сонные настои, чтобы я спал как можно крепче. Это недолго, всего три-четыре раза в год, и продолжается два-три дня, редко больше… Пока был жив отец, он следил за этим.