Дети Ирия. Ладомира - Ольга Крючкова Страница 67

Фридрих отбросил письмо. Чело его омрачилось.

Зельма в этот момент искала своего господина, дабы согласовать ряд хозяйственных вопросов, и заглянула в кабинет. Фридрих сидел за широким письменным столом, по преданию изготовленным из священного дуба западных венедов.

Женщина тотчас уловила его настроение.

— Господин мой! — произнесла она. — Что заставило тебя опечалиться? Неужели наш сын Вульф провинился?

Фридрих порывисто поднялся из-за стола и устремился навстречу наложнице.

— Нет-нет… Вульф прекрасный ребёнок… С тех пор, как я доверил его воспитание маршалу Курту Саксонскому он доставляет мне с каждым днём всё больше радости.

— Да, мой господин, Курт Саксонский — доблестный муж и воин. Жаль, что чума много лет назад лишила его семьи… — посочувствовала Зельма. — Я вижу, как он пестует Вульфа, словно родного.

— Я не могу лишить его этого удовольствия. Курт — мой вассал. Сейчас нет военных действий, и ему некуда было направить пыл и энергию, покуда я не призвал его в Хаммабург и не поручил воспитание Вульфа. Теперь он полностью занят мальчиком. Но…

Зельма встрепенулась. По опыту она знала, что «но» подобным тоном из уст магистра не предвещает ничего хорошего.

— Что случилось, господин мой? Поделитесь со мной? Разве за прошедшие пять лет я не доказала вам свою преданность? — искренне спросила Зельма.

Магистр не выдержал напряжения и привлёк женщину в себе, заключив её в крепкие объятия.

— Зельма… Зельма… Я должен сказать тебе… — начал он и сам удивился своей нерешительности.

Зельма отстранилась от Фридриха и заглянула ему в глаза. За годы, проведённые вместе, он поседел, лицо его украсили преждевременные морщины. Зельма также не молодела, но была по-прежнему хороша и желанна.

Женщина приникла к губам Фридриха. Тот охотно ответил на её поцелуй.

— Вскорости я отправлюсь в Линсбург… — с придыханием произнёс магистр и отстранился от наложницы.

— Отчего эта поездка так беспокоит тебя?

— В Линсбург намерены прибыть гроссмейстер Волтинген и его дочь Эва…

Зельма опустила глаза…

— Я всё поняла, мой господин… Эва Волтинген предназначена для вас… Вы уже помолвлены с ней?

— Нет… Но гроссмейстер считает наш брак решённым делом.

Сердце Зельмы рвалось из груди. За годы, проведённые в замке, она привыкла к сытой, богатой и размеренной жизни. Постепенно боль потери семьи притупилась, образ Лесьяра начал отдаляться…

Домашняя челядь выказывала Зельме всяческое уважение и почтение. Вульф считался наследником магистра, хоть и незаконнорожденным. Что же будет, когда Фридрих женится на Эве?

— Я должна буду покинуть замок?.. — срывающимся голосом спросила Зельма.

Фридрих цепким взором смерил любимую женщину, понимая, что не сможет жить без неё.

— Когда я впервые увидел тебя, то подумал, что ты просто красивая дикарка и возжелал тебя… Но позже зародилась любовь, она крепла с каждым днём… Ты поражаешь меня своими способностями… Ты умна, практична, рассудительна, домовита… Челядь души в тебе не чает… Ты подарила мне первенца, когда я уже отчаялся иметь детей. Лучшей жены я бы не мог пожелать… Но я — магистр ордена Золотого креста и мой предстоящий брак является политическим шагом.

Зельма тихо заплакала. Фридрих снова обнял её.

— Ты останешься в замке. Я буду любить тебя…

Женщина всхлипнула.

— Но прежних времён не вернуть… Я не смогу делить с тобой ложе, то будет законным правом Эвы…

— Я прикажу приготовить для тебя покои в северной башне. Курт продолжит опекать Вульфа и заниматься его физической подготовкой.

— Благодарю, мой господин… — кротко ответила Зельма.

Зельма отёрла слёзы тыльной стороной руки, покинула кабинет магистра, собрала волю в кулак и преступила к своим привычным обязанностям хозяйки. Позже она вышла во двор замка, где Курт Саксонский проводил время с Вульфом. Магистр подарил сыну карликовую лошадку, выведённую в конюшнях самого Филиппа Жестокого, и теперь Вульф, словно заправский наездник объезжал её. Курт внимательно присматривал за наездником, придерживая лошадку под уздцы.

Вульф сиял от радости.

— Курт! Курт! — кричал он. — Я еду верхом, как настоящий рыцарь!

Маршал от души рассмеялся, он привязался к Вульфу, как к собственному сыну. Мальчик заметил мать, стоявшую на центральной каменной лестнице, ведшей из замка.

— Мама! Мама! Посмотри на меня!

Женщина сбежала по лестнице к сыну.

— Ты — мой храбрый воин! — с жаром произнесла она, подавляя в себе желание обнять сына и поцеловать — Фридрих не поощрял излишних нежностей по отношению к Вульфу.

— Он отлично держится в седле для пятилетнего ребёнка! — заметил Курт. — Через пару лет я прикажу своему мастеру изготовить мальчику специальное седло с высокой лукой. И Вульф сможет скакать наравне с мужчинами.

Зельма погладила сына по голове, а затем решила пройтись — подышать свежим весенним воздухом и обдумать сложившуюся ситуацию.

Женщина любила подниматься на стену и прохаживаться вдоль неё. И сейчас она не стала изменять своим привычкам. Перед её взором простирались ставшие за пять лет привычными пейзажи: притоки Альбы освободились ото льда, молодая трава уж пустила свои первые ростки. Подснежники усыпали правый берег. Зельме вдруг захотелось сесть на лошадь и отправиться через мост на ту сторону реки и собрать букет скромных белых цветов.

Зельма спешно отправилась в конюшню и приказала оседлать лошадь. Фридрих не разрешал наложнице одной покидать город и потому во время конных прогулок её сопровождал младший конюший. Зельма знала, что его мать происходила из лужан и была захвачена саксонцами во время одного из налётов на их земли. Конюший родился в стенах Хаммабурга, умел равно изъясняться как на саксонском языке, так и на языке венедов. Но тягой к прародине не томился. Его вполне устраивала жизнь в Хаммабурге.

Зельма тайком общалась с конюшим на своём родном языке. Магистр не поощрял этого, но в тоже время позволил наложнице обучать Вульфа языку венедов. Ибо считал, что ордену ещё предстоят походы на их территории. И рыцарь должен знать язык своего врага и его слабые места — лишь так можно достичь полной победы.

Зельма в сопровождении конюшего покинула город, миновала мост, связующий берега реки. Немного проехав, она спешилась и вздохнула полной грудью. Грусть сковала её душу… Зельма понимала, что вскоре её привычная жизнь закончится: может быть настало время покинуть Хаммабург вместе с Мечеславом? Мысленно женщина всегда называла сына славянским именем. Но куда они отправятся? В Велегош к родителям и брату? Но живы ли они?.. Кому нужна вдова с ребёнком?

В этот момент Зельма решила: если уж она покинет Хаммабург, то не с пустыми руками. Она должна подумать о будущем своего сына, о Мечеславе.