Рабыня звёздного императора - Екатерина Дако Страница 68

Я вошла в комнату, в которой слышалось только тихое пиканье каких-то приборов.

На высоком столе лежала Лея с маской на лице. Простынь покрывала её почти до самой шеи, но живота у неё уже явно не было. Рядом стоял Фарчиос и держал свободную руку девушки, не ту, которая была подсоединена к капельнице и манжетке от прибора.

Я обернулась в поисках врачей. Они все трое были здесь, Наташа колдовала над одним боксом, Лена и Светлана Николаевна - над другим. А в боксах вяло шевелились новорожденные малыши. По сравнению с Сашей они были совсем крошечные. Конечно, они же недоношенные, родились намного раньше срока. Наверное, на пару месяцев.

- Как она? - спросила я, обращаясь к Наташе, которая отвечала здесь за все реанимационные действия...

- Плохо, - ответила врач, повторив слова императора. - Скорее всего не выживет. Слишком слаба.

Я подошла к столу, на котором лежала моя служанка. Да какая служанка, я ведь всегда считала её своей подругой. Лея долгое время была для меня единственным близким существом здесь, в этой чужой галактике. И вот теперь...

- Майя, вытри слёзы и прекрати плакать, - подошёл сзади Гедеор. - Ты же знаешь, что тебе нельзя волноваться.

А я ведь и не заметила, что плачу...

- Но Лея...

- Мы не можем на это повлиять, - сказал тот, прежний Гедеор, бесчувственный правитель огромной империи. - Всё будет так, как укажут звёзды.

Я подняла взгляд и почему-то натолкнулась им на Фарчиоса, у которого глаза тоже были подозрительно влажные.

- Да при чём тут звёзды? - вдруг взорвалась я. - Когда я вот так же лежала здесь вчера, ты тоже сложил лапки и не сопротивлялся? Так почему думаешь, что Фарчиосу легко это принять? Или тем двум малышам хорошо будет остаться без мамы, которую они никогда не увидят? Или вот мне хорошо без подруги?

Император, на которого теперь в упор смотрела я, как-то сник от моих слов.

Но весь наш разговор внезапно прервал тихий монотонный звук прибора, сменивший размеренное пиканье...

- Лея, нет!..

***

- Лея! Лея!!! - Фарчиос кричал и тряс девушку, вцепившись в её плечи. - ЛЕЯ!!!

- А ну разошлись! - скомандовал чёткий голос Натальи, и она достала откуда-то прибор, от которого тянулись два провода к чему-либо, похожему на большие наушники. Врач оттеснила Фарчиоса и рванула рубашку на груди у Леи и, приставив "наушники", сказала Лене спокойно:

- Разряд!

Лена, которая стояла рядом с самим прибором, видимо нажала на какую-то кнопку, и тело Леи дернулось.

Я видела раньше такое только в фильмах, никогда не думала, что придётся присутствовать лично. Это было так жутко для меня.

После "разряда" обе сестры уставились на монитор, но он продолжал показывать ровную линию.

- Еще разряд! - спокойный голос Наташи, но я же понимала, какая буря эмоций сейчас закручивается у неё в душе.

Однако она была, прежде всего, профессионалом, который в ответственный момент не поддаётся панике, а продолжает действовать в соответствии с обстоятельствами.

И снова толчок тела Леи... И снова ровная прямая на мониторе...

Наталья отложила в сторону "наушники" и, приставив ладони к груди Леи, начала ритмично надавливать ими на область сердца. Потом снова потребовала "разряд", но всё было бесполезно...

Я, сама не замечая, как слёзы струятся по лицу, подошла к подруге с другой стороны, не там, где суетились медики. Из-под простыни выглядывала рука Леи, к пальцу которой был прикреплён датчик пульса. Почему? Почему такая молодая и жизнерадостная девушка должна была пройти через всё это?.. И дети... Двое малышей, которые так и не узнают маму... Ведь Лея же была способна чувствовать, она бы стала прекрасной матерью своим детям...

Я взяла в руки её бледную кисть с тонкой, будто пергаментной кожей. За время болезни Лея словно высохла, кожа стала неэластичной, даже покрылась морщинами...

Слёзы теперь уже бесконтрольно текли по моим щекам. Я оплакивала так и не нашедшую своё счастье подругу, ту, что так жестоко поплатилась за попытку быть любимой и любить...

В моих руках, которые так и продолжали светиться, ладошка Леи казалась совсем неживой. Да так оно, собственно и было. Ведь совсем недавно сердце этой замечательной девушки остановилось...

И вдруг мы все, потерявшие было надежду, услышали писк... Потом ещё один.

Взгляды всех присутствующих взметнулись одновременно к монитору с прямой... нет, теперь уже не прямой линией! Ещё один писк! И линия дернулась, рисуя какую-то извилину... И ещё!..

- Майя! - вдруг выкрикнул Фарчиос. - Это Майя! Она же светится!

Все с изумлением посмотрели на меня, потом на ладошку Леи в моих руках. Я вначале не поняла, что Фарчиос такое говорит, но тут и до меня дошёл смысл его слов.

- Быстро к источнику! - воскликнул император. - А ты держи её всё время за руку! - это уже обращаясь ко мне.

В мгновение ока все приборы и электроды были отключены, и Фарчиос, подхватив Лею на руки, широким шагом направился к выходу. Я практически бежала рядом, не отпуская руку девушки.

В голове у меня была каша, я не могла постичь произошедшего. Неужели моё прикосновение вернуло жизнь в тело, в котором уже не билось сердце? Да, это было похоже на сказку, но ведь не я одна это видела! Получается, источник не только исцелил меня, но и подарил способность исцелять других...

Теперь я уже бежала, не успевая за рвавшимся вперёд Фарчиосом. Остальные сильно отстали от нас, но я, оглянувшись, увидела императора, позади которого спешили обе сестры. Значит, Светлана Николаевна осталась с малышами...

Мы спустились в лифте в сеть круглых подземных коридоров, ведущих к источнику. Почему-то вспомнилось, как в первый раз Фарчиос вёз меня сюда к раненому императору, как оставил здесь одну, как тогда тоже проснулся источник...

Круглые коридоры источали какой-то нереальный волшебный свет, тут было светло и тепло практически как в солнечный день. И вот наконец вдали показался главный зал. Теперь тут была была уже не тускло подсвеченная плита, а ярко сияющая поверхность, к которой так и манило прикоснуться.

Фарчиос бережно положил Лею на источник, а сам стал на колени рядом, взяв девушку за ту руку, что секундой раньше отпустила я. Лея лежала, подсвеченная мерцанием светила, но всё равно не подавала признаков жизни. Такая нежная, такая хрупкая, такая ранимая... И этот мужчина, что теперь стоял на коленях возле её ложа, почему же не дал ей счастья, а принёс только горечь и болезнь, только страдания и унижения...

Я перевела взгляд на Фарчиоса и поразилась тому, сколько боли застыло в его глазах. Да, та роковая ошибка всё изменила в жизнях обоих. Она, которая так хотела любви, что ради этого пошла на хитрость. И он, не оценивший, не принявший тогда её бесценный дар, втоптавший этот нежный цветок сапогом в грязь.