Воровское небо - Роберт Линн Асприн Страница 69

Теодебурга тронула Уэлгрина за руку.

— Пожалуйста, помоги нам! Ты ведь знаешь, что я могу это сделать. Я научилась этому в Валтостине, в семье моего мужа, еще до того, как туда пришли солдаты. Весной мы собирали отпавшие коконы, но тот шелк, который у нас получался, никогда не был таким чудесным, каким должен быть вот этот. Ты веришь мне. Я знаю — ты мне веришь.

Уэлгрин отвернулся. Гораздо легче изловить опасного убийцу или провести учения с целым отрядом, чем разбираться с упрямой и решительной женщиной!

— Ну, хорошо… Но только до завтрашнего вечера. Я согласен смириться с этим — но никакого прядения, никакого ткачества!

Я вернусь сюда завтра после захода солнца, и хочу, чтобы здесь от вас и следа не осталось, поняли? Если я не смогу доложить, что не напал на ваш след, то лично возьму вас всех, со всеми пожитками, и со всем вашим шелком, спущу в болота Ночных Тайн и там оставлю! Если еще хоть один день вы будете тут портить воздух и отравлять воду — вас не станет, вы поняли? Не ста-нет!

Теодебурга расправила плечи, выпрямилась.

— Мы поняли.

Ведемир, правда, не совсем понял, но благоразумно промолчал. Он достаточно долго был солдатом, чтобы понимать разницу между спором, когда можно попрепираться, и прямым приказом.

И все же, когда они с капитаном вышли на улицу, где их никто не мог услышать, молодой лейтенант потребовал объяснений.

— Ты хоть понимаешь, на что обрекаешь этих несчастных?

Неужели ты думаешь, что этот ее муж, Дендорат, послушается женщин и согласится съехать отсюда? Да он просто поколотит их всех, хорошо, если вообще не поубивает. А шелк… Это прекрасный шелк, командор. И разве не пристало нам заботиться о том, что хорошо? Мне казалось, офицер должен уметь не только выполнять приказы, но и принимать решения. Что же нам делать, если оказывается, что приказ, который мы должны исполнять, — плох?

Уэлгрин резко остановился. Когда он повернулся к молодому лейтенанту, на его лице не было и тени прежнего дружелюбия.

— Если тебя так заботит, правильны приказы или нет, то лучше бы тебе было поступить не в гвардию, а в магистратуру!

Мы — солдаты, лейтенант Ведемир, мы следим за соблюдением законов. Со-блю-де-ни-ем. Никто не любит стражников. Люди не думают о нас, пока у них самих не стрясется какая-нибудь беда.

В лучшем случае мы — предмет устрашения для преступников.

Наступила неловкая пауза. Ведемир спешно подыскивал слова, чтобы и командиру не возразить, и не отступить от своего мнения.

— Я считаю, это — лучшее из всего, что мы сможем получить за следующие несколько лет.

Командир размышлял на ходу. Они дошли уже до самой гавани, когда он вновь заговорил, тщательно взвешивая каждое слово:

— Это на мои деньги куплена та куча перегноя, но не это меня беспокоит. Я решил, что навсегда потерял эти деньги, уже тогда» когда передал их бейсибскому торговцу. И я не бесчувственный камень. Никаких сомнений, они не делают ничего противозаконного. Только вот устроились они не там, где надо. И я совершенно прав, заставляя их подыскивать место получше.

— Но какое место подойдет им больше? Куда им податься?

Где еще у них будет все, что нужно, и где они никому не помешают? На могильниках? Или в Низовье? И где будут эти женщины и дети дня через три, если подадутся в Низовье?

Ведемир вовсе не рассчитывал получить ответы на все свои вопросы, но капитан воспринял их всерьез.

— Что ж… Им нужна чистая вода, но вода загрязнится, когда в ней будут промывать эту гадость. Значит, нужна проточная вода, ручей, который впадает в реку… Выходит, им нужно выбраться за городские стены, в какую-нибудь загородную усадьбу. Но у них на это не хватит денег, да и эта Теодебурга вряд ли когда-нибудь ставила свою подпись на контракте… Вот, покровитель. Им нужно найти покровителя, у которого есть загородная усадьба и который согласится терпеть этот смрад ради будущих барышей на торговле готовым шелком.

— О какой это усадьбе ты подумал — об Орлином Гнезде, что ли? Или о бывшем поместье Джабала — теперь, когда пасынки ушли, оно пустует… А как насчет «Края Земли» и Ченаи с ее гладиаторами? — размышлял вслух Ведемир.

На памяти многих поколений эти три усадьбы в представлении жителей Санктуария отмечали границу между городом и дикими землями. Сейчас они были отстроены заново, каждое по-своему, но их значение осталось прежним. Во всяком случае, для Ведемира. Насколько он мог судить, все три поместья подходили в равной мере. Юноша ничего не знал об отношениях Уэлгрина и Ченаи. А потому, когда командир неожиданно злобно выругался и сказал, что лучше бедной женщине отправляться прямо в ад, чем туда, Ведемир понял только, что ступил на неверную почву.

— Я обещал родителям заглянуть в гости, если окажусь неподалеку от дома.

Нельзя сказать, что это было совсем уж не правдой т — Джилла всегда была рада видеть старшего сына, а ему самому вдруг очень захотелось побыть в кругу семьи.

Уэлгрин не возражал.

— Хорошо, а я пойду дальше. Догонять меня не надо. Ты, по-моему, и так многому сегодня научился.

У Ведемира горчило во рту, как будто он выпил одну из горьких настоек, которые готовила Джилла. На какое-то мгновение он почувствовал себя одиноким и всеми покинутым, ему стало холодно, и юноша быстро зашагал вверх по улице, в сторону вроде бы вполне благопристойного квартала, где с недавних пор жила его семья. Ведемир задумался о жестокости, которую проявил сегодня его командир. Молодой лейтенант был очень впечатлительным юношей с живым воображением. Он не мог, конечно, догадаться об истинном положении дел, но все же подыскал более-менее правдоподобное объяснение словам Уэлгрина: у всех трех имений, которые он назвал, было богатое прошлое, связанное с Ранканской империей. Конечно, производителям шелка нужен совсем другой покровитель. И к тому времени, когда Джилла услышала стук его кожаных сандалий на ступенях дома, Ведемир успел выработать план действий.

У Уэлгрина же, наоборот, никакого плана не было. Не особенно задумываясь, что делает, он проверил ряд складов и сараев.

Начальник стражи был доволен, что удалось снять с себя ответственность. И когда он пересекал торговую площадь, направляясь к Базару, его плечи распрямились, а походка снова стала легкой.

В животе было пусто, но только оттого, что он успел проголодаться. Уэлгрин знал от этого прекрасное лекарство.

Сегодня был Шестой день — который запомнить гораздо легче, чем остальные: день Эши, день Духа, день Сабеллии или чей-нибудь-там-еще день. По Шестым дням Уэлгрин обедал с Иллирой и ее семьей. Были времена, когда ему в этом доме были совсем не рады. Но вот прошлой осенью Даброу неожиданно сказал, что его жене было бы приятно видеть Уэлгрина за семейным столом по выходным дням.

Их владения за последние годы заметно расширились — стена там, новая крыша здесь, вторая наковальня и, самое главное, заново отстроенная кузница, в которой работали Даброу и его новый подмастерье. А сбоку прилепились комнаты Иллиры с узорчатыми занавесями — их пристроили в последнюю очередь, как будто вспомнив под конец об этой недоделке.