Игрушки для императоров. Лестница в небо - Сергей Кусков Страница 69

Она ядовито улыбнулась, про себя проговорив: «Сам такой!» – на его мысленное «Стерва!».

Из подсобки вышла другая фигура в белом, женщина лет тридцати с винтовкой за плечом и подносом в руке. С галантностью, которой Себастьян не ожидал от боевика ее уровня, она опустила поднос перед ним на столик и выставила чашку ароматного дымящегося кофе. Затем величественно склонила голову и удалилась. Император лишь проводил взглядом ее плотно облегаемую доспехами фигуру.

– Скажи, почему у меня не получилось создать ничего даже близко похожего на твой корпус? Сколько ни пытался?

Лея в очередной раз пожала плечами.

– Чтобы создать такое, нужно либо самому быть сильной женщиной, как Аделлина Великая, либо таким же бабником, как Антонио Второй. Ты не подпадаешь ни под первую, ни под вторую категорию. Скорее всего, это к счастью.

Монархи скупо засмеялись.

– Ладно, Себастьян, предлагаю перейти сразу к делу. Не то у меня настроение после этих бомб, чтобы шпильками обмениваться. Ты как?

Мужчина, как бы открещиваясь, поднял руки вверх:

– Я – за.

– И каков ваш ответ?

Вздох.

– Сожалею, милая сестра, но Империя не станет помогать вам. Впрочем, помогать вашим врагам не станет тоже, но базы в Африке и в Суринаме использовать для боевых операций против третьих стран парламент вам запретит. Извини. – Он с показным огорчением пожал плечами.

– И ради этого ты жался больше двух недель? Чтобы выдавить короткое «извини»? – В голосе королевы послышались чисто женские гневные нотки, предтеча большого скандала. Собеседник проигнорировал, продолжая улыбаться с легкой ехидцей.

– Что делать, сестра, я не могу рисковать. Я должен был выслушать все стороны, мнения заинтересованных лиц и экспертов. Многим эта война будет выгодна, но тех, кому не выгодна, больше.

Лея сделала большой глоток, допивая свой кофе и отставляя чашку.

– Себастьян, давай начистоту. Как брат сестре. Не прячась за семьи. Мне известен расклад в них, и он в мою пользу. Почему ты решил ударить в спину?

Собеседник молчал.

– Нет, не думай, я прекрасно знаю эту причину. Мне просто интересно, сможешь ли ты сказать мне ее в лицо, не прикрываясь политесом.

– А зачем тебе это, сестра, если ты сама прекрасно все понимаешь?

– Считай меня сентиментальной. Я знаю причину, ты знаешь причину, решение принято, и твои слова ни на что не повлияют. Интересно же, хватит ли тебе смелости? Трус ты или нет?

Себастьян хрипло засмеялся:

– Милая Лея, признаюсь, я немного поражен. И что же ты хочешь от меня услышать этакого страшного?

– Ну, – она картинно задумалась, – например, признание того, что вы, вся ваша ветвь династии, трусы и подлецы.

Пауза.

– Вы ведь неудачники, и ты, и твоя мать. Да, я понимаю, дипломатия, благо государства, все такое, но все это ваше прикрытие, повод. Причина же проста, вы неудачники.

Копить обиду тридцать лет, тридцать лет улыбаться и держать приветливую мину – все только ради того, чтобы дождаться подходящего момента и отомстить за обиды давно умерших людей? Только слабаки способны на такое!

– Все сказала? – Себастьян через силу выдавил улыбку. Он ждал этого разговора, этих аргументов, но, услышав, растерялся.

– Нет. – Лея, почувствовав, что ее заносит, что эмоциональное начало берет верх, приложила все силы, чтобы задавить в себе этот порыв. Получилось не очень, зло брало свое.

– По-твоему, я могу столько лет помнить давние семейные обиды, столько лет копить их и ждать? – возмутился Себастьян, тоже почувствовав эмоциональную волну изнутри. – Я что, псих?

– Обида обиде рознь, братишка. Ты можешь простить чернила, которые я налила тебе в туфли перед твоим представлением при дворе, или девочку, что заказала для тебя, а потом выложила в сетях то, что она с тобой вытворяла. Но унижения, полученные в детстве, забыть нельзя. Я никого не оправдываю. То, что вам пришлось пережить при венерианском дворе, – плохо. Я и моя мать не «ангелы», скорее наоборот. Но вопрос в том, что ты не можешь не отомстить, и в этом твоя слабость.

Моя мать всегда была лучше твоей. «Анна Мария Давила, последний член прямой ветви великого рода, почти столетие стоявшего во главе Империи». Звучит? Звучит! Но на деле она была замухрышкой, которую пинали все, кому не лень, сначала на Земле, потом на Венере, и пинали безответно, хотя у нее имелись возможности дать сдачи. Мою мать отец любил всегда, с самой первой встречи. Они не всегда ладили, точнее, вообще не ладили, но моя мать – донья. Твоя – забитая трусиха.

Лея распалялась, заводилась. Заключительный акт семейной войны – эта беседа – не повлияет на переговоры, но она не менее важна. Себастьян сидел, сжав от ярости кулаки. Он знал, что когда-нибудь этот разговор состоится и «милая сестренка» вывалит ему все в лицо. Знал и готовился много лет. И теперь, когда это случилось, вдруг понял, что никогда не был готов.

Но он держался, держался из последних сил. Он – император.

– Ей и Корону-то вернула МОЯ мать! – чуть не кричала королева. – Если бы не ее решение и поддержка, отец никогда бы не рискнул высадиться в огромной чужой стране с маленькой армией, имея цель захватить в ней власть, кто бы из магнатов его ни пригласил! Это на венерианских штыках донья Давила взошла на престол, и благодаря им же ее Империя не распалась в первые несколько лет правления! Она обязана Венере всем, жизнью, троном, защитой! И даже ты, как ни странно, венерианин, поскольку сын венерианина! Ты носишь фамилию Веласкес, дорогой братец, и это показатель!

Но после всего того, что Золотая планета для вас сделала, вы упорно, год за годом, лелеяли свои обиды, тщательно храня их и оберегая! И дождались, ударили, нашли время! Тогда, когда враги сильны, а Венере, как никогда, нужна поддержка и помощь! И пусть твоя мать мертва, как и моя, но ты, дорогой Себастьян, ее истинный сын! Ты не Веласкес! Ты – Давила! Трус!

Мужчина очень долго приходил в себя. Он должен сделать это, должен победить себя, свою фобию, боязнь Венеры и своей долбаной сестренки, которую ненавидит столько, сколько себя помнит. И он победит, он – повелитель миллиардов людей, которые не могут и не хотят мириться с диктатом маленькой планеты над огромной страной. Он обязан сделать это. А для начала должен сохранить ясность рассудка, не сорваться.

Да, все перечисленное было. И его мать действительно не самая сильная женщина, всю свою жизнь зависевшая от мужчин. Сначала, до замужества, пока была имперской принцессой, от своего дяди, потом от отца, принца Венеры дальней боковой ветви, который никогда ее не любил, а после его гибели уже от него, сына, ибо оказалась не способна править страной, оставшись в одиночестве.

Но он не может мстить, отвечать на обиды, как бы эта дрянь его ни провоцировала. Он не неудачник.