Никто и никогда - Элора Климова Страница 69

Вошел очень высокий, худой, как хлыст, ларомонт. Осторожно, мелкими шажками, с опаской косясь на юную волшебницу, он приблизился к ней, поставил кувшин и миску с сухарями и мясом, а через секунду поспешно выскочил. Страх заставил его забыть о гордости. Если, конечно, у ларомонтов есть гордость.

— Ты боишься ее?! — гневно зашипел снаружи мартер. — Трус! Я спущу с тебя поганую шкуру, когда приедем в крепость!

«Они везут меня в крепость, — подумала Тоня, схватившись за голову. — Господи, если бы я могла как-нибудь связаться с Борисом!»

За клеткой послышалась возня. Потом снова началась несильная тряска. Сжавшись в комок, девушка снова приподняла ткань и стала смотреть на дорогу. К еде она и не думала притрагиваться. От мяса тянуло тухлятиной, а сухари оказались слишком солеными. Только вода внушала доверие, и ее Тоня рискнула попробовать. И решила до последнего терпеть голод. Не хватало еще подхватить в плену тиф или какую-нибудь другую заразу.

Вечером пересекли Костею — самую широкую реку Норткара, которая не замерзала даже в лютые холода. На реке стоял захудалый городишко, название которого Тоня не знала. То, что удалось разглядеть в щель, глубоко порадую ее.

По темным улицам, не освещенным ни единым фонарем, бродили сгорбленные фигуры. Изредка, дрожа от страха, люди приближались к разведчикам с протянутой рукой. Те гнали их прочь, иногда жестоко избивали.

Не давали поблажки даже детям. Один мальчик, очевидно желая разжалобить мартера, откинул капюшон и попросил немного денег на целебную мазь. Лицо, обезображенное жуткими язвами, побелело от страха, но, несмотря на это, ребенок не убегал.

— Убирайся! — прошипел мартер, со всей силы ударив его. — Пошел вон! Вон!

Мальчик всхлипнул, вытирая разбитую губу, и побежал в проулок. Потом подходили другие: старики, женщины, дети. Всех били, грозили заточением в темнице.

В городе царила какая-то страшная эпидемия. Многие нищие мучились от язв, у иных они покрывали все тело. Антония с содроганием думала о том, что сама может заразиться.

На площади, мимо которой проехала телега, столпился народ. Жуткий тихий плач, похожий на сдавленный вой, витал в морозном воздухе. В нескольких местах горели костры. Приглядевшись внимательнее, Тоня с ужасом обнаружила, что горожане сжигают трупы погибших. От чёрных куч выше человеческого роста валил густой дым.

«Господи, — подумала девушка, закрыв лицо руками. — Неужели здесь повсюду только боль и несчастья? Неужели в Норткаре нет ничего светлого? Монкарт, я ненавижу тебя! Ненавижу! И с наслаждением убью, когда найду способ!»

А телега двинулась дальше, унося Тоню прочь от чужого горя и едкого дыма. Только плач еще очень долго стоял в ушах волшебницы.

«Надо отдохнуть, — устало подумала Антония. — Неизвестно, что будет завтра. Может, удастся сбежать».

Она на всякий случай сотворила противомагическую защиту, надеясь, что та продержится до утра. Мало ли что взбредет в голову извергу-мартеру. Потом девушка скукожилась в центре клетки, скрестив руки на груди, и закрыла глаза.

«И все-таки странно. Почему Илот не пришел на помощь? — подумала она, перед тем как уснуть. — Что помешало ему? Что задержало?»

Квинн услышала крик Тони слишком поздно. Когда она добежала до поляны, где оставила девушку, там уже никого не было. Только по истоптанному снегу можно было судить, что здесь совсем недавно находилось больше десятка существ.

Нагнувшись, женщина стала внимательно изучать следы. Большие и вытянутые принадлежали ларомонтам. Маленькие и слишком широкие по человеческим меркам — мартеру. Были тут и Тонины; Квинн сразу выделила их — аккуратные, пропорциональные.

Следы девушки имели вмятину на пятке большую, чем на носке, из чего ведьма заключила, что Тоня шла, пятясь назад от края к центру поляны, а ларомонты не торопясь окружали ее. Потом один из них подошел к ней вплотную, возможно, схватил. Тут к ним приблизился мартер. И после этого цепочка следов девушки обрывалась, словно она исчезла.

«Очевидно, ударили по голове и понесли куда-то, — подумала Квинн. — Где-то должна была стоять телега. Не понесут же ее до самой монкартовой крепости».

Женщина обошла поляну и вскоре обнаружила широкую колею от саней. Разведчики уехали всего несколько минут назад. Если поторопиться, еще можно догнать.

«Девочка говорила что-то о драконе, на котором прилетела. Илот, так зовут этого Древнего, — вспомнила Квинн. — Почему же он не пришел к ней на помощь? Где он?»

Неожиданно в голове мелькнула догадка. Ведьма хлопнула себя по лбу и даже плюнула с досады. Ну конечно! Вот тебе после этого и Древние! Столько веков живут, а такие неосторожные!

Квинн помчалась со всех ног на поляну, которая находилась чуть севернее этого места. Минут через пять она была там, и перед глазами женщины предстала удивительная картина, полностью подтверждающая догадку.

Посреди широкой поляны, сплошь усыпанной белыми с толстым ворсом цветами, мирно посапывая, спал огромный красно-бурый дракон. Плотная шкура ощетинилась десятком стрел, а он их даже не чувствовал. Похоже, тупые ларомонты подумали, что смогут таким образом убить неуязвимого Илота.

Подбежав к огромной туше, Квинн ухватила дракона за ноздри — самое чувствительное место — и принялась с ожесточением тормошить.

Покоритель Небес тяжко вздохнул, пошевелил ушами, но не проснулся. Женщина усилила хватку и стала дергать с такой яростью, что через минуту он наконец-то разлепил веки.

— Ты кто такая? — пробормотал дракон заплетающимся языком.

Осоловелые глаза без интереса смотрели на ведьму. Казалось еще немного, и светло-коричневые веки захлопнутся.

— Я Квинн, — резко ответила женщина. — Поднимайся и улетай отсюда. Хотя вряд ли ты сможешь лететь… Тогда уходи! Уползай!

— Зачем? — вяло поинтересовался Илот. — Мне и здесь хорошо.

— О, Силы! — прорычала Квинн, снова хватая его за ноздри. — Тут нельзя оставаться, понимаешь?! Нельзя нюхать денлор, не выпив противоядия!

— Отстань! — захныкал дракон. — Я хочу спать! Я смертельно устал! Не трогай меня! Уходи!

— Ты нанюхался денлора — этих белых цветов! — рявкнула ведьма. — И неудивительно, что теперь хочешь спать. Пока ты еще хоть что-то соображаешь, уходи!

— Отстань! — из глаз Покорителя Небес выкатилась крупная слеза. — Оставь меня в покое, наглый смертный!

— Не оставлю!!! — заорала Квинн ему в самое ухо. — Пока не уйдешь с этой проклятой поляны, я от тебя не отстану! А ну пошел отсюда! Пошел вон!

С этими словами женщина принялась со всей силы пинать толстые красно-бурые бока. Дракон тихонько завыл, но не от боли — он ее не чувствовал, а от жалости к себе. Назойливый маленький смертный сильно досаждал ему, и не было сил достойно, как подобает Древнему, ответить на издевательства.