Мост над бездной - Гарри Тертлдав Страница 69

Он развернул лошадь и направился к товарищам. Они выслушали его, взвалили тела погибших на их лошадей и поскакали прочь. Ршава долго смотрел им вслед, опасаясь подвоха, но не дождался. Хаморы уехали.

Ршава тоже поехал дальше, испытывая смесь возбуждения и страха, а также невольное презрение к своему народу. Видессиане оказались не в состоянии разглядеть то, что сунули им под нос. Хаморы же осознали это без труда. Разве все в мире не указывает со всей очевидностью, что Скотос сильнее Фоса? Так казалось Ршаве, так казалось и варварам.

И Ршава назвал Скотоса своим богом, и небо не рухнуло ему на голову. Фос не поразил его молнией. Все вокруг осталось таким же, как и всегда. Или Фос слишком занят где-то в другом месте, чтобы обратить внимание на его святотатство? Священники никогда не уставали заявлять, что Фос видит все и везде. Ршава даже сосчитать не мог, сколько раз он вбивал эту мысль в головы прихожан — сперва в столице, а потом и в Скопенцане.

Если же владыка благой и премудрый не занят другими делами, то почему он не наказал Ршаву? Может, он слишком слаб? А если так, разве это не означает, что из них двоих Скотос сильнее? Все, что видел Ршава в последнее время, подводило его к правильности этого вывода. Разве это не еще одна вязанка хвороста, брошенная в погребальный костер добра?

— И мой народ, сборище тупых идиотов, ничего не видит и не понимает, — пробормотал Ршава, окутываясь облачками пара изо рта. — Варварам известна истина. Кто бы мог такое представить? — Он пожал плечами. — Что ж, придется показать истину тем, кто не желает видеть.

Он поехал дальше, оставив за спиной место встречи с хаморами. Он решил, что этот отряд его больше не побеспокоит, и оказался прав. Как обычно.

Когда в окрестности Скопенцаны приходила весна, движение на дорогах прекращалось на несколько недель. Все сугробы таяли почти одновременно, превращая местность в трясины и болота. Люди называли эту пору «временем грязи». По пятам за ним следовало время комаров: кровососы всех видов плодились в бесчисленных лужах и прудах, рожденных ежегодной оттепелью.

* * *

Когда началась эта весна, прелат находился уже намного южнее Скопенцаны. Снежное одеяло, укрывавшее землю, было здесь гораздо тоньше, чем на севере. Дороги хотя и раскисли, но остались дорогами. Путешествие Ршавы замедлилось, но не остановилось.

Все это было к лучшему. Он не хотел на месяц застрять в каком-нибудь провинциальном городишке. Местные священники вздумают обсуждать с ним теологические вопросы, как Трифон в Поданде. Кончится все тем, что они за это поплатятся — опять-таки как Трифон в Поданде. Из этого города Ршава уехать смог. Но если распутица задержит его в каком-нибудь другом… Тогда уехать будет трудно.

Ршава мог стать похожим на мирянина, переодевшись в обычную одежду, отрастив волосы и подрезав свою длинную волнистую бороду. Позднее он изумился тому, как долго не мог этого сообразить. Он все еще ходил в синей рясе. В одном городке прелат зашел к цирюльнику и побрил голову. И лишь через несколько дней, уже в пути, ненадолго остановился и задумался: а зачем он это сделал?

Ответ он нашел быстро.

— Я священник, — произнес он, словно кто-то это отрицал. Вскоре многие начнут это отрицать, Ршава знал. Начав проповедовать, он вряд ли убедит мирян в том, что увидел новую истину.

«Но если я смогу убедить вселенского патриарха, если смогу убедить главных столичных прелатов…» Именно они формулировали доктрину для всей империи. Если они увидят истину такой, какой ее увидел Ршава, то вскоре все люди в империи последуют за ними. В этом и заключалась его цель. «И я этого добьюсь!»

Чем ближе он подъезжал к столице, тем зеленее становилось вокруг. Деревья окутались листьями. На полях и лугах пробилась молодая трава. Тишина в лесах внезапно закончилась. Жужжали насекомые: в этих краях тоже хватало комаров и москитов. И птицы, только что прилетевшие из странных земель за морем Моряков, распевали, призывая подруг и ловя комаров и других летающих мошек. Они ловили их тысячами и десятками тысяч. Но насекомые плодились миллионами.

По мере того как Ршава продвигался на юг, справа вырастали горы — не высокие зазубренные пики, а округлые, плавно изогнутые, очень похожие на женские груди… Снег, все еще цеплявшийся за вершины, но успевший растаять на склонах, лишь усиливал это впечатление. Ршава задумался над тем, пришел бы ему раньше в голову такой образ?.. «До того, как все изменилось», — подумал он и кивнул. Да, правильное определение.

Если он верно помнил, путь к столице ему преградят еще одни горы. Заистрийские горы — более внушительный хребет, не чета здешним холмам-переросткам. Они даже могут стать барьером на пути хаморов. А могут, разумеется, и не стать. Пока Ршава лишь предполагал. Он ничего не узнает точно, пока не переберется через Заистрийские горы.

Два дня спустя прелат увидел на дороге отряд всадников, скакавший навстречу ему, на север. «Хаморы», — подумал Ршава и решил проклинать их одного за другим, как он поступил с предыдущим отрядом, пока уцелевшие не сообразят, что этот всадник и оберегающие его силы слишком опасны, чтобы с ними играть.

Он не сразу заметил, что воины облачены в кольчуги, а не в доспехи из вываренной в воске кожи и на головах у них железные шлемы, а не меховые шапки. Ехали они на крупных лошадях, а не на степных лошадках, и знаменосец держал голубое знамя с золотым лучистым солнцем. Это были не степняки, а видессиане. Видесские солдаты.

Ршава-то полагал, что их в природе уже не существует. И они, похоже, не знали, что о нем думать. Заметив прелата, они указали на него, затем ехавшие впереди пришпорили лошадей и пустили их рысью. Кажется, солдат поразило, что Ршава не пытался бежать.

Уже позднее прелат сообразил, что они могли его ограбить, даже несмотря на то, что демонстрировали отличительный знак империи. Граница между солдатами и грабителями всегда была тонкой, а особенно во времена гражданских конфликтов. Они не разбогатели бы, отобрав все, что у него имелось, но могли бы убить и просто для развлечения. И это вполне могло им удаться, потому что они застали его врасплох.

— Именем автократора, стой! — крикнул один из них.

Ршава натянул поводья. «Какого из автократоров?» Он едва не спросил, но в последний момент удержался. Если они на стороне Стилиана, то могли взять прелата в плен — а то и убить, — потому что он был троюродным братом Малеина. Поэтому Ршава заученным жестом поднял правую руку и сказал:

— Благословляю вас.

Если будет необходимо, он благословит их именем Фоса: лицемерие может пригодиться. А если они не захотят уточнить имя бога, то и он не станет.

Некоторые солдаты очертили на груди солнечный круг. Тот, кто приказал ему остановиться, спросил:

— Откуда вы, святой отец?

— Из Скопенцаны, — честно ответил Ршава.

— Скопенцаны! — воскликнул солдат. — Тогда вы чертовски далеко от дома, верно?

— Воистину далеко, — согласился Ршава. Даже название северного города могло стать опасным, если солдаты посланы захватить его прелата. Но Скопенцана достаточно велика, и в ней живет, точнее, жило много священников. И он легко может солгать насчет своего имени и должности.