Несравненное право - Вера Камша Страница 7

При Марко о Ратуше и Высоком Замке вспоминали только тогда, когда приходило время платить налоги или же коронный глашатай сообщал об очередном событии в королевской семье. Тогда геланцы живо обсуждали королевские свадьбы, рождения, смерти, а также всяческие празднества и маневры. Сейчас же шепотом передавали страшные вещи о том, что творится за несокрушимыми каменными стенами. Высокий Замок стремительно становился символом страха, и, разумеется, немедленно появлялись те, кто в этой взбаламученной воде пытался наловить побольше рыбки — устранить соперника, отомстить, потешить чувство зависти и просто опередить того, кто мог бы донести на тебя. Потому-то, услышав глашатая, почти все заметные и уважаемые жители Гелани обрядились в хорошее, но не лучшее (по нынешним временам богатством лучше не кичиться) платье и отправились в храм.

Ровно в полдень к Преддверию [21]взошел епископ Тиверий. Нет, уже не епископ, объемистое туловище клирика прикрывали малахитовые кардинальские одежды. Рядом стоял легат Архипастыря в темно-зеленом облачении. Любопытство собравшихся возросло. А легат красивым, хорошо поставленным голосом, которым обладают лишь клирики да лицедеи, оповестил жителей города Гелани, что Конклав единодушно избрал Архипастырем [22]Благодатных земель [23]верного и благочестивого сына Церкви Единой и Единственной кардинала Амброзия Гэзского. Учитывая же заслуги епископа Тиверия перед Церковью и Творцом, новый Архипастырь назначил оного Тиверия кардиналом Таяны, Тарски и Эланда.

Посланец также поведал, что безбожие эландских властителей, закрывших храмы и иглеции [24]и вновь возжегших маяки в угоду мерзким фантомам, именуемым в Эланде Великими Братьями, переполнило чашу терпения Церкви, и посему объявляется Святой Поход. Дабы раз и навсегда повергнуть оплот еретиков и присоединить Эланд к благочестивой Таяне, процветающей под благочестивой же рукой Михая Годоя.

Люди молча слушали, качали головами и понимали только одно — это война. Война, в которой Церковь выступила на стороне Годоя, а раз так, то и толковать не о чем — против лома нет приема. Воевать с Эландом не хотелось: слишком памятны были годы дружбы, да и иметь в противниках людей, подобных Рене Аррою, не хотел никто. Даже если гнездо Альбатроса и не устоит, сколько крови при этом прольется! Хорошо бы, Годой увел туда по весне своих головорезов, но ведь он заставит идти с собой и таянцев. Поборы увеличатся, наверняка новоявленные фискалы начнут хватать налево и направо за симпатии к Эланду… Из храма расходились молча, настороженные и подавленные. И не только люди… Присутствовавший на службе в качестве офицера при особе регента Уррик пад Рокэ был вне себя. Он не терпел лжи — гоблины вообще очень правдивы по своей натуре. Кроме того, орк ненавидел и презирал Церковь, считая ее одним из порождений подлых пришельцев, некогда истребивших Истинных Созидателей и загнавших гоблинов в Последние горы. Собственно говоря, и на призыв Михая горцы откликнулись только потому, что Белые Жрецы [25]подтвердили связь тарскийского господаря с Истинными.

Уррик, как и его соплеменники, пришедшие в Таяну служить Михаю, а в его лице великому Омму, не любил и не уважал регента, ему претило многое из того, что делалось, но гоблин старательно закрывал на это глаза. Великая цель оправдывала средства, тем паче по отношению к тем, кто когда-то ничтоже сумняшеся уничтожал целые города. Люди, дважды предавшие богов и поклонявшиеся разрисованным доскам, не стоили жалости…

Но затем Уррик понял, что люди бывают разными. Илана, жена регента, оказалась лучше, благороднее, умнее и смелее всех, кого он когда-либо встречал. Молодой горец полюбил ее со всей присущей его народу доверчивостью и преданностью, а ведь она была человеком! А затем, затем его встреча с эльфом — существом по определению богомерзким, злобным, отвратительным и низким. Но Рамиэрль из Дома Розы оказался не таким, каким должен был быть согласно «Завету». [26]Конечно, эльф был уродлив, хоть и не в той степени, как о том говорилось в сказаниях, но он был истинным воином и вел себя так, что вызвал невольное уважение Уррика, весьма щепетильного в вопросах чести.

Гоблин был искренне благодарен либру за то, что тот не выдал его тайну, не предал, выполнил все свои обещания. Про себя молодой офицер решил при случае оказать эльфу равную услугу. Кроме того, был Шандер. Шандер, чью смелость и преданность той же Илане, которую тот пытался спасти от Михая и (гоблина внутри передернуло) от Белых Жрецов, — Уррик не мог не оценить по достоинству. А эта их дорога, во время которой больной, измученный Шани держался с мужеством, достойным великих героев древности, деяниями которых Уррик бредил с детства?! Разве не так улыбался, стиснув зубы, умирающий от неизлечимого яда Великий Воитель Архтонг пад Краннаг, которого безутешные друзья несли на плаще по бескрайним Ларгам?!

Бедный гоблин не мог ничего поделать с тем, что искренне привязался к Шандеру. Да, среди людей случались исключительно достойные. И исключительно мерзкие. Такие, как Тиверий.

Пытаясь хоть как-то связать разваливающуюся на глазах простую и ясную схему, в которой на одной стороне было кромешное Зло, а на другой бесконечное Добро и Справедливость, возлюбленный Иланы цеплялся на свою ненависть к Церкви — этому средоточию скверны и мракобесия. И Тиверий в этом был для Уррика истинной находкой: лицемерный, трусливый, жирный — он воплощал в себе все самое отвратительное, а сегодня его объявили кардиналом! Объявили лживо — Уррик как никто другой знал, что легатом с помощью нехитрой магии прикинулся один из Белых Жрецов, сменивший убитого адмиралом Арроем господина Бо.

Вот этого-то честный гоблин понять не мог. Прикажи ему регент немедля разметать по кирпичику храмы, возжечь костры в честь Истинных Созидателей и перетопить в Рысьве всех клириков Гелани, бравый вояка взялся бы за дело с радостью, не испытывая не малейших колебаний, — зло должно быть уничтожено! Но те, кто говорит о том, что их единственная цель — возвращение Созидателей, решили спрятаться за Церковь! Объявляют Святой Поход, пользуются услугами жирного слизняка Тиверия и его прихлебателей! Этого Уррик пад Рокэ стерпеть не мог. Чем больше он чувствовал себя грешником, прелюбодействуя с замужней женщиной, да еще человеческого рода, чем больше он презирал и ненавидел ее мужа, тем более нетерпимым в вопросах чести и веры он становился. Теперь же удар был нанесен и по последнему оплоту.